рукой. В правой он по-прежнему сжимал оружие. Подумав, вернул лист своему пленнику.
— Напишите большими буквами «Закрыто», — предложил он.
Офицер, не задавая вопросов, написал слово и передал лист Дронго. Тот быстро прикрепил лист с внешней стороны двери.
Потом попросил:.
— Дайте мне ваше переговорное устройство. Офицер хотел что-то возразить, но, достав аппарат, протянул его Дронго.
— Снимите ремень, — попросил Дронго.
— Что вы хотите сделать?
— Только завязать вам руки. Я мог бы оглушить вас, ударив рукояткой по голове. Это более надежный, но и более болезненный способ. Мне он не очень нравится. После него бывают головные боли, а я не хотел бы оставлять после себя такую память.
— Вы еще и гуманист, — усмехнулся офицер, расстегивая ремень.
— Я реалист, — возразил Дронго. — Сделайте петлю и накиньте на свои руки сзади. Но сначала чуть опустите пиджак. До середины.
Он шагнул вперед и резко вывернул пиджак, сделав страховочный пояс. Затем затянул ремень на руках.
— У меня к вам нет никаких претензий, — сказал он офицеру. — Я знаю, что вы не виноваты. Но не мешайте мне исполнять свой долг.
— Вы считаете, что таким образом можно исполнять долг?
— И таким тоже, — кивнул Дронго, заталкивая своего пленника в одну из кабин.
Затем поднял переговорное устройство, поднес его ко рту офицера.
— Вызовите сюда вашего полковника, и вы убедитесь, что я прав.
Офицер молча смотрел на него.
— А если вы мне врете?
— В таком случае я вас просто пристрелю, — пожал плечами Дронго. — Вы все равно все узнаете через несколько минут. Вызывайте полковника.
Офицер колебался, потом снова спросил:
— Кто вы?
— Мое имя вам все равно ничего не скажет. Но одно слово вы наверняка слышали. Я — Дронго. Офицер улыбнулся.
— Я примерно так и подумал. Вы слишком профессиональны для обычного террориста или грабителя. Что говорить?
— Вызовите Мамонтова сюда. И скажите, что нашли какие-то документы.
— А если он придет не сам, а пришлет кого-то?
— Он придет сам, — твердо сказал Дронго. — Скажите, что нашли документы об операции «Возвращение Голиафа».
— Четвертый вызывает Первого! — громко сказал сотрудник Мамонтова. — Четвертый вызывает Первого! — повторил он.
— Первый слушает, — раздался голос Мамонтова.
— Первый, я обнаружил какие-то бумаги, документы в туалете.
— Какие бумаги? — раздался недовольный голос. Вам нечего делать? Может, я еще должен проверять туалетную бумагу? И вообще копаться в дерьме?
— Здесь какой-то документ. Операция «Возвращение Голиафа», — не очень решительно произнес офицер ФСБ.
Секундного замешательства было достаточно, чтобы понять, как именно отреагирует полковник.
— Оставайтесь на месте, — приказал Мамонтов. — Выгоните всех из туалета. Стойте в дверях. Где вы находитесь?
— В другом здании. Где выход для иностранных туристов.
— Сейчас иду, — Мамонтов отключился.
— Убедились? — спросил Дронго, выключая свой аппарат и засовывая его в карман офицера. — Сейчас услышите и что-то другое. Только молча слушайте.
Он прошел к дверям, выглянул. Пока все идет нормально. Вернулся к одной из кабин, что ближе всего ко входу. Достал пистолет и приготовился ждать. Через минуту послышались торопливые шаги. Кто-то явно спешил подойти именно сюда. Дверь открылась. Дронго заметил ботинки. Он не мог ошибиться. Это был полковник Мамонтов. Тот стремительно вошел и замер. Из открытой кабинки на него смотрел Дронго.
— Здравствуйте, полковник, — негромко сказал Дронго, — вот мы и встретились.
Мамонтов холодно смотрел на него. Нужно отдать ему должное. Он был смелым человеком, и его трудно было испугать направленным на него пистолетом. Он хладнокровно спросил:
— Что вам нужно?
— Вы. Мне нужны вы, полковник Мамонтов.
И документы, которые вы взяли у убитого вами старшего лейтенанта Виноградова. Только не говорите что вы считали его террористом.
— Я не считал, — глухо ответил полковник. — Не нужно разговаривать со мной в подобном насмешливом тоне. Я этого не люблю.
— Вы убили Виноградова, — продолжал Дронго, — по вашему личному приказу были убиты подполковник Славин, майор Орловский. Из-за вас покончил самоубийством капитан Гамза Агаев. Вы заменили капитана Инну Светлову, прислав вместо нее свою сотрудницу и убрав настоящую Светлову. Надеюсь, вы все это не будете отрицать?
— А я думал — вы профессионал, — презрительно обронил Мамонтов. — Вы думаете, я мог отдать приказ об уничтожении целой группы ФСБ? Не будьте таким наивным. Этот приказ пришел сверху.
— Но вы его выполнили?
— А что мне оставалось делать?
— Вы убийца, Мамонтов! Я видел, с каким сладострастием вы убивали Виноградова. Вы самый настоящий садист и убийца.
— Не нужно громких слов, — поморщился Мамонтов, — все и так ясно. Об операции «Возвращение Голиафа» не должен знать никто. Этот старший лейтенант, сосунок, недоучка, не должен был влезать в мой кабинет. Он сам виноват.
— Это ваши люди устроили сегодня взрыв в аэропорту?
Мамонтов улыбнулся.
— Конечно, нет. Мои люди охраняют аэропорт.
— Но вы знаете, кто это сделал.
— Разумеется. Программа разрабатывалась при моем участии. Уголовники были лишь подставной ширмой в наших проектах. Где мой человек?
— Я его оглушил. Он валяется в той кабинке, — показал Дронго на закрытую дверцу кабинки.
— Я помню ваше досье, — спокойно заметил Мамонтов, — вы не любите убивать.
— Такого, как вы, я пристрелю с большим удовольствием. Кто устроил взрыв в аэропорту?
— Сотрудник из группы Панкова. Зачем это вам?
— Чтобы знать всех, кто был в этом виноват, — громко сказал Дронго и протянул руку. — Дайте мне план операции, который вы вытащили у Виноградова.
Мамонтов молчал. Он смотрел на Дронго. Они были примерно одного роста. Мамонтов более подвижен, подтянут, чем мощный, но располневший Дронго. Но последний был моложе на несколько лет.
Полковник наконец достал из внутреннего кармана сложенные вчетверо листки бумаги. Он обязан был предъявить их у себя, чтобы все поверили в успешное окончание операции. Дронго держал протянутую руку и на секунду потерял бдительность. Да и позиция была не совсем удобная. В одной руке зажат пистолет, другую держит на весу в ожидании бумаг.
Мамонтов протянул бумаги и в этот момент резко ударил Дронго ногой по другой руке. Пистолет упал
