случайными, второстепенными делами.
— Но захват немецкого полковника нельзя считать второстепенным делом, возразил Соколов.
— Да, так, однако это не входило в вашу основную задачу. Представьте себе на минуту такую возможность: когда вы остановили машину немецкого полковника, к вам подъезжают жандармы или эсэсовцы. Смогли бы вы тогда доставить в отряд врача?
— Вряд ли… — вздохнул Соколов.
— Теперь о пленном. Что это за птица?
— Весьма высокого полета, — ответил Конрад. — Сна чала он поверил, что мы — немецкие жандармы. Потом понял, что попал в западню. По его словам, он является одним из трех руководителей военно-строительной организации, занятой возведением оборонительных сооружений вдоль советско- польской границы на участке между городами Хелм-Хрубешув — Рава-Русская. В этом портфеле имеется довольно подробный план расположения основных строительных объектов.
— Неужели гитлеровские генералы надеются остановить наступление Красной Армии на нашей границе? — спросил Соколов.
— Надолго остановить им, конечно, не удастся, но в Европу они нас без боя не впустят. Сведения о будущей оборонительной линии представляют для командования Красной Армии большую ценность. Сейчас вы идите обедать, а потом допросите его еще раз. А я пойду познакомлюсь с содержимым портфеля. Желаю успеха!
И, взяв у Кальтенберга портфель с трофейными документами, Турханов направился к блиндажу, а Соколов и Кальтенберг пошли искать «столовую».
Глава одиннадцатая
Мысли Турханова то и дело возвращались к Еве. Жалко было девушку. Действительно, судьба обошлась с ней чересчур жестоко. Еще не видела противника в глаза, а уже ранена, да еще в тылу врага, — есть о чем призадуматься. Правда, теперь уже смерть ей не угрожает, но, чтобы поставить ее на ноги, потребуется время и покой, чего, как известно, в условиях партизанской войны добиться не очень-то просто. Хорошо еще, что об отряде не пронюхали каратели, а если они предпримут наступление и придется отходить в глубь леса? Как быть тогда с ранеными и больными? Нести с собой — нужны люди, оставить здесь — значит обречь на верную смерть. Причем если раненых мужчин немцы пристреливают, то над женщинами так издеваются, что при одной мысли об этом волосы встают дыбом. Остается один выход — отвезти ее в деревню к надежным людям. Но опять вопрос: как их найти? «Может, врач поможет? — вспомнил Турханов о женщине, прибывшей с группой Соколова. — Она местная, должна многих знать».
С этой мыслью он вошел в блиндаж. Ева лежала на спине. При его появлении она повернулась на бок и приподнялась на локтях. Это обрадовало Турханова.
— Как себя чувствуешь? — спросил он.
— Гораздо лучше. Температура почти нормальная. Врач разрешила лежать на спине.
— Она была здесь?
— Да. Осмотрела рану, сменила перевязку. Знаешь, она похвалила тебя.
— За что?
— За обработку раны. Говорит, ты сделал это не хуже специалиста. Уверяет, что моя жизнь действительно была в опасности. Я так благодарна тебе.
— Вот видишь, я был прав, а ты не хотела, — улыбнулся Турханов. — Надо слушаться старших!
— Теперь я всегда буду слушаться тебя. Но тогда мне было стыдно.
Девушка спрятала лицо в складках парашюта, служившего ей и одеялом и простыней. В это время послышались тяжелые шаги за дверью. Скоро в землянку вошел Мурзаев. В руках он держал котелок и миску.
— Принес обед. Хороший обед. Вкусный обед. Много мяса, много каши, много хлеба, — с неподдельной радостью сообщил Алим.
— Много соли, — со смехом добавил полковник, отхлебнув ложку супа. Кто тебя послал сюда?
— Сам послал. Вижу, все обедают. Соколов обедает. Яничек обедает. Конрад обедает. Турханов не обедает. Панночка не обедает. Нога не работает. Я решил помочь. Кушайте на здоровье, а я подожду за дверью. Потом помою посуду, — с характерным татарским акцентом проговорил Мурзаев и быстро вышел из землянки.
— Славный какой, — сказала Ева.
Суп был пересолен, а каша, наоборот, недосолена. Турханов подумал о том, что необходимо организовать пищеблок, подыскав людей, знакомых с кулинарным делом. Да, везде требовались люди…
После обеда Мурзаев принес ключевой воды.
— Повар наш влюблен. Он пересолил суп. Надо много воды пить. Хорошая вода. Бьет из-под земли. Пейте на здоровье!
— Слушай, Алим, как ты думаешь: не лучше ли нам говорить по-татарски? спросил полковник.
— Конечно, лучше, — обрадовался Мурзаев. — Ты татарский знаешь?
— Знаю, — по-татарски ответил полковник. — Теперь можешь идти.
— Еще один вопрос. Можно стать твоим ординарцем?
— Об этом поговорим позже, а теперь иди. Когда понадобишься, позову.
— Ну, ты наконец свободен? — спросила Ева, когда за Алимом захлопнулась дверь. — Отдохни хоть немного.
— Некогда, Ева. Надо просмотреть вот эти документы, — открывая портфель и показывая бумаги, проговорил полковник.
— Боже мой, сколько их! Неужели все надо прочесть?
— Решительно все. Некоторые даже по два или потри раза.
— Вот наказание! Скажи, у вас, в Красной Армии, все офицеры так заняты?
— Да. Свободного времени почти не бывает. Поэтому никогда не выходи замуж за офицера, — пошутил Турханов.
Ева ничего не ответила, повернулась на другой бок, притихла.
Турханов начал знакомиться с документами. Чего тут только не было! Топографические карты Люблинского воеводства с прилегающими районами СССР, на которых разноцветными карандашами были отмечены строящиеся объекты оборонительных линий, сметы строительства, чистые и заполненные бланки отчетности по произведенным работам, письма и телеграммы — всего и не перечислишь. Турханова особенно заинтересовала одна телеграмма. Некто Эрдман, обергруппенфюрер СС, сообщал штандартенфюреру СС Вернеру о том, что, по просьбе генерального директора ТОДТ,[4] начальник управления лагерей военнопленных распорядился дополнительно выделить в его распоряжение 10 тысяч работоспособных советских военнопленных для использования их на строительстве оборонительных сооружений в районе Хрубешув. После окончания работ оставшиеся в живых военнопленные подлежали уничтожению «в целях сохранения военной тайны», как было сказано в телеграмме. Далее сообщалось, что первый эшелон военнопленных в количестве 700 человек прибудет на железнодорожную станцию «X» 12.4.44 г. в 22.00, куда следует выслать уполномоченного. К телеграмме была приколота доверенность на имя инженер-полковника Грюгера, которому поручались прием и доставка к месту работы указанных военнопленных.
— Вот оно что, — догадался полковник. — Значит, захваченный нами инженер-полковник ехал за военнопленными. А что, если… Что, если подменить его кем-нибудь из наших. Скажем, Кальтенбергом? Пусть он примет военнопленных и приведет их в лес, а мы обезоружим конвой. Остается только выяснить, что это за железнодорожная станция «X». Это мы спросим у Грюгера.
Турханов скинул кожаное пальто, накрыл им Еву и вышел из блиндажа.
Пленного немца допрашивали в одной из очищенных от мусора и пыли землянок. У входа стоял
