Со двора медленно выезжали: неповоротливый «Урал», вырезая тяжелыми шинами полоски в траве, он был плотно укомплектован бригадой спецназовцев с оружием, два знакомых джипа, новенький «Москвич», удивительно грязная белая «Волга», а те машины, которые успели уйти перед «Уралом», мелькнули в редкой поросли кустов у дороги. Пока Ева ошарашенно оглядывалась, Полина пробежалась за дом и увидела, что Кнур закрывает ворота пустого гаража, ему помогала Далила.
– Эй, – она развела руками. – А на чем вы нас доставите в любое указанное место?
– Сам без колес остался, – улыбнулся Кнур, – пойду на электричку. Это по дороге вниз, потом направо. Сорок минут. Мне полезно.
– Вы что, не оставили ни одной тачки? – не поверила Ева. – Мы где вообще?
– Ну понимаешь, я бы тебе «Ниву» белую оставил, или твой «москвичок», к примеру, но такая незадача – сломались! Всегда так бывает, как очень надо, так никак! А вообще это и к лучшему. Народ сегодня был разномастный. Но есть одна вещь, которая их объединяет, – он доверительно поманил женщин пальцем, – ездят только на колесах. В метро не были минимум год. Один на прошлой неделе случайно попал, так карточку не понял, пять штук по десять поездок пробил, пока его дежурная за руку не провела. А электричку воспринимают как анахронизм времен гражданской войны. Спрашивали меня, неужели там действительно играют на гармошках, поют песни и просят милостыню? Если кому и захочется посмотреть на вас еще раз, то будут ждать на шоссе. Так что пока. Да! Документы оставьте на столе, дом закройте, ключ бросьте в горшок на крыльце.
Он действительно потрусил, согнув руки в локтях, к воротам, повернулся уже на дороге и чуть провел ладонью в воздухе, словно стирая перед собой невидимое слово на запотевшем пасмурном понедельнике.
Часть II
Сходства и различия в строении половых органов африканского льва и горного еврея, или Версия спектральной кривой условных страданий во вневременном «коридоре неопределенности»
Далила обошла дом, но не нашла ничего съестного. Полина и Ева сосредоточенно сидели над бумагами за круглым столом и не отзывались на ее голодные стоны. Дочитав, уставились друг на друга, словно играли в «моргалки». Выдержав почти двадцатисекундное напряжение недрогнувших век, Полина покачала головой из стороны в сторону.
– Нет. Никакого тандема. Я работаю одна, – сказала она. – Я – сама по себе.
– А как же этот шофер в лимузине?
– Полная бездарность. Он раскололся?
– Раскололся, – задумчиво проговорила Ева, – на части. Но если мы не будем хотя бы обмениваться информацией, мы можем навредить друг другу, даже не зная об этом!
– Что это ты обеспокоилась, как бы мне не навредить! Мне говорили, что ваша контора специально подбирает тупых стрелялок с патриотизмом в стадии дебилизма, а я не верила!
– Да, конечно. Тебя уделала стрелялка-патриотка, – Ева голоса еще не повышала, только слегка побледнела. – Мне тоже говорили, что ты некрофилка. Трупы очень любишь. Предпочитаешь работать не головой, а руками. Давай на этом обмен любезностями закончим. Ты хочешь разделиться? Я не против, меня твои методы не устраивают. Но раз уж мы в это вляпались вдвоем, давай заключим соглашение.
Полина помолчала, потом кивнула:
– Давай.
– Если наступит такой момент, что мы столкнемся во время выполнения задания, без споров и обсуждений делиться добытой информацией. При ранениях на первом месте оказание помощи друг другу, а не задание. Не убивать мужчину, пока обе не решим, что это единственный способ вывезти его из страны.
– Это, – уточнила Полина, – если нам придется выполнять задание вместе. Может ведь случиться так, что я сработаю раньше и успешней тебя. Тогда выбор способов и возможностей за мной. Мне показалось, или у тебя действительно прорезался командный голосок?
– Я старше по званию, – заметила на это Ева.
– Ну вы еще подеритесь! – простонала Далила, появляясь в дверях комнаты. – Скоро кончится этот кошмар? Я ничего не понимаю, мне ничего не объясняют и не кормят, а они выясняют, кто главней! Давайте уйдем отсюда поскорей, этот дом плохо пахнет! У него не скрипит ни одна дверь, и половицы молчат!
– Да, – вздохнула Полина, – пора.
– У кого есть деньги? Я была на прогулке, у меня ни копейки денег и никаких документов! – Далила быстренько вышла на улицу и металась там, обняв себя за плечи. – Вы хотя бы узнали, что им всем от нас было надо?
Женщины шли по дороге, Полина сняла туфли на каблуках, дорога ускоряла движения резким спуском вниз, моросил мелкий дождь.
– А меня не пристрелят как случайную свидетельницу? – не могла успокоиться Далила. – Зачем ты пристегнулась ко мне наручниками? Почему нас всех отпустили после такого шумного захвата? Это были твои коллеги или твои?
– Ты ее шлепнешь по физиономии, или мне это сделать? – спросила Полина у Евы.
– Зачем ее шлепать по физиономии?
– У нее истерика.
– Да нет, – Ева внимательно осмотрела резко замолчавшую Далилу, – когда у нее истерика, она ревет и дерется.
– Тогда давай прощаться. – Полина остановилась. – Я не поеду на электричке. Я пойду к шоссе. Буду добираться на попутках.
Ева смотрела в близкое лицо. Без каблуков Полина была не намного выше, она прятала глаза и терла ступню, убирая врезавшийся камушек.
– Ты не садись в легковушки, – неожиданно для себя сказала Ева, – останавливай грузовики.
Полина засмеялась громко, от души, закинув голову вверх.
– Ненавижу насильственные привязанности, – заявила она, отсмеявшись.
– Ты путаешь привязанность с азартом. – Ева потянула за руку Далилу, уводя ее.
– Эй! – крикнула Полина через пару минут. – У тебя уже есть набросок?
– А у тебя? – крикнула Ева не поворачиваясь.
Полина смотрела им вслед, пока женщины не уменьшились настолько, что она смогла закрыть их ладонью, – две фигурки внизу на дороге, а потом надо было быстро отвернуться и уйти, пока с ней не случилась насильственная привязанность.
В десять часов пятнадцать минут утра понедельника в дверь писателя Пискунова позвонили, причем нагло – длинным звонком. Писатель рассмотрел в глазок незнакомую физиономию немолодого мужчины и отметил про себя, что красный галстук не подходит к голубой рубашке. На требование открыть дверь Пискунов задвинул дополнительный засов и стал вести переговоры. Размахивание удостоверением его не убедило, он потребовал номер телефона, по которому могут подтвердить необходимость присутствия в его квартире сотрудников Федеральной службы или как вас там? Получив номер, Пискунов задумался и прокричал в дверь, что это тоже сомнительно, потому что по этому номеру может сидеть нанятый человек и подтверждать все, что угодно. Второй человек определился расплывающимся лицом рядом с первым и нервно сообщил, что там как раз и сидит дежурный, человек нанятый, но исполнительный. И пусть Лев Иванович позвонит быстрее, потому что терпение у них кончается и, даже учитывая его маниакальную подозрительность, что простительно сочинителю криминальных романов, они не будут больше вести переговоры, а начнут вышибать дверь.
– Да что вам надо? – нервничал писатель, но дверь не открывал.
– Мы хотели бы поговорить с вами.
Пометавшись по коридору, Лев Иванович еще раз заглянул в глазок и обнаружил, что агенты уже сняли пиджаки, оставшись в рубашках с плечевыми держателями кобуры, и закатывают рукава. Он открыл дверь на расстояние, удерживаемое цепочкой:
– Прошу показать удостоверения.
Агенты показали ему удостоверения, подробно прочитали вслух, что написано на трудноразличимой
