хотя для писателя и для издательства соответственно это может кончиться скандалом. Фаберу сообщили, что, по имеющимся сведениям, писатель использует для своих сюжетов информацию весьма секретного свойства, по всей вероятности, либо подслушивая некоторых людей или организации, либо имея в органах информатора, который рассказывает ему в подробностях сюжеты определенного сорта. Фабер, не поднимая глаз, пробормотал, что Лев Иванович очень талантлив. На это ему предложили сообщить немедленно все, что он знает, и назвали его Климентием Кузьмичом, не заглянув перед этим в блокнот. Фабер, сам себе не веря, бормотал о том, что события в книгах – это перепутанные пространство и время жизни, то, что уже было или скоро произойдет, что сам бог – на самом деле просто писатель, удивляясь, как легко легли в память эти слова Пискунова.
Сообщив, где можно забрать рабочий материал писателя, агент ушел. На улице он покачал головой, думая, что никакие Пискуновы не имеют право писать его жизнь, уж он-то с этим разберется. А Фабер вернулся в издательство, где еле успел добежать до туалета: его стошнило.
Умывшись и успокоившись, Фабер вернулся к себе и обнаружил в приемной возле секретаря крупную блондинку. Она сидела в низком кресле, выставив круглые коленки, а ступни в туфлях на высоких каблуках уложила боком. С лихорадочным румянцем на лице, совершенно не тронутом косметикой, она представилась психологом и попросила Фабера лично сделать ей одно одолжение для дальнейшей успешной работы по ее специальности. Фабер загипнотизированно пропустил ее впереди себя в кабинет, усадил в кресло, выслушал категорический отказ от чая, кофе и сигарет, сел за стол и поинтересовался, насколько развит институт психологии в родной стране. Блондинка протянула визитку, из которой он узнал, что ее зовут Далила Марковна, сказала, что народ стал более образован и богат, чем когда-либо, если говорить о Москве. Поэтому, помогая устроить производственные или личные отношения коммерсантам, банкирам либо деятелям высокого политического ранга, Центр психологической помощи, в котором она работает, может на пожертвования вышеназванного контингента позволить себе содержать помещения и специалистов для спасения женщин от насилия, подростков от террора в семье и группы психологического тренинга для всех желающих.
– А вы сами лично верите в науку психологию как в предмет изучения и помощи? – поинтересовался Фабер и поймал себя на том, что пытается любым способом удержать ее подольше и очень заинтригован. – У вас научная степень, здесь написано.
– Да, у меня сделаны некоторые серьезные разработки в области адаптации умственно отсталых детей, коммуникабельности в коллективах криминально-следственного направления, а в данный момент я веду занятия по психологическому тренингу трудноконтактных женщин и женщин с проблемными аномалиями. Собственно, поэтому я и пришла к вам.
– Что, неужели в моем издательстве?..
– Нет, не беспокойтесь, – улыбнулась психолог, – к коллективу вашего издательства это не имеет отношения. Я пришла попросить вас о помощи. Вы должны найти книгу, просто книгу, которую издавали некоторое время тому назад, она мне нужна позарез.
– Профессиональный интерес? – уточнил Фабер.
– Совершенно верно. Эта книга – ключ к разгадке одной очень серьезной проблемы моей пациентки. – Далила протянула листок бумаги с названием книги, именем автора и предположительным годом издания.
– Детектив, фэнтези, женский роман? – спросил Фабер и вызвал секретаршу.
– Я не могу так с ходу определить ее жанр, но что-то про убийство там должно быть точно. Я звонила в некоторые книжные магазины, ничего нет. Вы перекупили права у американского издательства.
– А, тогда это здесь. – Фабер поднялся и открыл дверцу книжного шкафа с выставленными экземплярами последних книг издательства. – Вот. О каком промежутке времени идет речь? Два года… Семь авторов, пять из них русскоязычные. Собственно, это была моя инициатива, но работали по ней, конечно, определенные люди. Да, есть такой автор, мягкая обложка, двенадцать листов – любимый американский объем. Сейчас я узнаю, есть ли эта книжка на складе, потому что в случае плохой раскупаемости она могла попасть в слив, понимаете, и давно уже растаскана случайными людьми по электричкам.
Фабер звонил, Далила подошла к шкафу и рассматривала книги. Она открыла первую попавшуюся из яркой серии с ножами, золотыми монетами и окровавленными апельсинами на обложке. Начала читать с середины, через минуту впала в полное оцепенение и так беспомощно посмотрела вдруг на Фабера, что он поинтересовался, не плохо ли ей. Далила осматривалась с видом человека, потерявшего память и ориентацию. Она только что прочла сцену, где женщина-следователь, забавляясь с апельсином, пристрелила подследственного и потребовала психолога. Упав в кресло и лихорадочно листая книгу дальше, она не отвечала на вопросы Фабера, поднимая глаза только для того, чтобы еще раз беспомощно оглядеться, думая о своем.
– Вам повезло, у редактора по переводам есть несколько экземпляров. Оказывается, автор русскоязычный, но книга вышла там на английском, и мы, соответственно, не получив прямого контакта с автором, делали перевод. Мне кажется, вам все-таки нехорошо.
– Что это такое?! Как это может быть? – спросила женщина, распахнув глаза и нервно скручивая в жгут желтые волосы у плеча.
– Ну, как это случается. Издательство продает права на автора и без предупреждения, если в договоре об этом ничего не сказано.
– Кто это написал? – потрясла Далила книгой. – Велис Уин – это кто?
– Вам понравилось? Это наша последняя серия. Сейчас принесут интересующую вас книгу.
– А вы читали это? – не унималась психолог, вытаскивая другие книги Велиса Уина. – Он работает в органах? Он работал в отделе по убийствам, да?
– Да нет же, тут вы не угадали совершенно. Он вполне нормальный мирный человек, какие убийства!
Далила застыла, уставившись в пол.
– А можно мне еще купить две книги вашего писателя?
– Пожалуйста. Примите как подарок.
– Подпишите, – возбудилась вдруг Далила. – Я вас очень прошу.
– Ну что вы, я же не автор. Хотя… Пожалуйста. – Фабер писал и старался не смотреть в близкий вырез тонкой кофточки: «С надеждой на взаимопонимание. К. Фабер». – Да, кстати. Я хотел спросить, меня заело одно слово. Вы сказали… Вы сказали – проблемные аномалии. Что это такое?
– Ну, одним словом это не объяснить. – Психолог захватила книги под мышку и заторопилась. – Это когда, например, женщина летает, а это травмирует психику находящихся рядом людей. Не просто аномалия, а проблемная, понимаете? – Она уже стояла у двери, жестикулируя: – Или если женщина одним своим присутствием вызывает смертельный исход либо увечья. Захотите ее подвезти, врежетесь в трубу ограждения или в руль зубами, а будете ссориться – вам отрежут руку после травмы, приблизительно так. Всего доброго, большое спасибо.
Теперь Фабер застыл с открытым ртом. Высидев минут пять, он осмотрелся и обнаружил на столе книгу, которую читала психолог. Схватил ее и стал читать открытые страницы. Любимая героиня Велиса Уина пришла с захвата, где, судя по диалогу, в очередной раз кого-то удачно пристрелила. В коридоре она разговаривает с коллегами и видит…
«К Еве подходила высокая молодая женщина, неуправляемые пшеничные волосы лезли в лицо, полузаплетенной косой валялись на плече, тонкая прядь попала в рот. Короткая юбка, большие круглые коленки. Высоченные каблуки, огромный вырез тонкой шерстяной кофточки, папка под мышкой.
– Что это? – Ева опешила.
– Психолога просили? И чтобы женщина, и чтобы вам по вкусу?..»
На второй странице психолог представилась. Ее звали Далила. Фабер резко захлопнул книгу, отодвинул от себя. Встал и на цыпочках подошел к двери. В приемной сидела только секретарша, клацающая клавишами. Она увидела выглядывающего Фабера, резко встала и схватилась руками за щеки.
– Что с вами, Климентий Кузьмич?! Врача?
– Я в порядке, все хорошо, я в порядке. Я хотел спросить, ко мне сейчас приходила… Ко мне кто-нибудь приходил?
