стула и выбежала из кабинета.
– Извините меня, пожалуйста, я такая дура, извините. – Полина развела руками.
– Вы очень эффектная дура, – заметил Хрустов. – А за что извинить?
– Ну, я же помешала.
– Нет, не помешали. Мне, во всяком случае. Я узнал все, что хотел.
Далила вошла и, не поднимая глаз, сказала, что сегодня нехорошо себя чувствует и хотела бы побыть одна. Хрустов в дверях пропустил Полину вперед. Спускаясь по лестнице, Полина коротко рассказала о себе, заметив, что сегодняшний вечерний показ в крупном универмаге отменен и делать ей совершенно нечего.
– Вы ходите к Далиле на занятия? – поинтересовался Хрустов. – Как это правильно выразить, есть проблемы?
– О да. И еще какие! Я летаю. Но не просто в любое время, а только когда… Как это сказать прилично… Когда получаю удовольствие с мужчиной, понимаете?
Хрустов остановился и внимательно посмотрел в узкие глаза.
– Очень интересно.
– Это совсем неинтересно, потому что еще ни один мужчина не смог меня удержать после этого, не схватил за руку, не спрятал под себя, в конце концов.
– А вы… Вы предупреждали мужчин об этом заранее?
– Нет, – засмеялась Полина, – я вас первого предупреждаю.
Хрустов постоял, обдумывая ее слова, потом пошел по улице следом.
– И вы пришли в этот центр, чтобы вам помогли? Нелогично.
– Почему?
– Ну, вы ждете каких-то действий от мужчин, а приходите к психологу в женскую группу.
– Действительно, это нелогично. Но не идти же в мужскую группу?
– А что, такие есть? – Хрустов с удивлением осматривал шикарную машину, возле которой остановилась Полина.
– Еще как есть! Знаете что. Давайте поужинаем вместе, правда, раз уж вы мне попались. И вообще вы первый, кого я об этом предупредила заранее.
– Вы очень самоуверенны, – Хрустов не выдержал и улыбнулся. – И вы меня переоцениваете.
– Нет. Не переоцениваю. Я возбужденного мужчину чувствую и на расстоянии, а уж вблизи…
– Есть такое дело, – кивнул отстрельщик, справившись с рефлекторным желанием поправить рукой кое-что снизу. – Но вы меня переоцениваете в плане оказания помощи. У меня еще не было крылатых женщин, и я не знаю, как с ними справляться.
– А поужинать вы с такой можете? – Полина отключила сигнализацию, нажав на пульт.
– Ну, если вы согласитесь на ресторанную кухню в Загорске. Я ужинаю обычно там.
Хрустов еще два часа назад решил сменить машину. Он оставил свою на стоянке и должен был сейчас ехать за другой, которую ему пригнали в Загорск. Он думал, почему бы не поужинать с женщиной за городом, он думал, что его впервые снимают, да еще так откровенно, он думал, что, наверное, влюбленный мужчина так же, как влюбленная женщина, сразу узнается выражением лица, походкой, энергией счастья, не говоря уже об очень отличительных мужских признаках, он думал… Он думал ровно в той мере, в какой способен вообще думать мужчина, сжимающий в кулак руку с запахом и вкусом желанной женщины, то есть был сейчас катастрофически глуп.
Спускаясь по ступенькам Центра психологической помощи, Далила столкнулась с Евой.
– Ты что такая взъерошенная? – поинтересовалась Ева, убрав тяжелую желтую прядку от лица подруги. – Я попрощаться приехала. У тебя опять волосы мокрые. Ты регулярно обливаешься водой на рабочем месте, ты заметила? Что с тобой, психолог?
– Работаю, – бормотала Далила, полыхая лицом. – Книжку вот читаю, которую Полина написала. Пошли в машину.
Они сели в машину, в душном пространстве возбужденное дыхание Далилы накладывалось на спокойное, чуть сдерживаемое, Евы.
– Тебе помочь? – не выдержала Ева напряженного молчания и прятавшихся от нее глаз.
– Помочь невозможно, – прошептала Далила. – Это наваждение, я знаю, что скоро оно пройдет, все пройдет, но пока…
– Как же ты любишь заражаться, честное слово, я уже говорила, что ты неправильный психолог.
– Что? – не поняла Далила. – Ты про что?
– Я про книжку, про полеты. – Ева вытащила у Далилы из-под руки книжку и потрясла ею. – А ты про что?
– А, слушай, я хотела спросить… Ты зачем вообще пришла?
– Прощаться я пришла, я уже говорила.
– Все прощаются, все уходят… Я хотела спросить, ты говорила, что знаешь, кто Полина.
– Да, наверное, знаю.
– Ты мне не говори, мне тоже кажется, что я знаю, приезжай скорее, обменяемся идеями. Интересно, – голос у Далилы безжизненный.
– Слушай, – взяла ее за подбородок Ева, – неужели ты разрешишь?
– Что?! – Далила вскидывает испуганные глаза.
– Мужчине встать между нами! Что бы он ни делал с тобой или со мной, мы же вместе! Ну? Пришла в себя? – Ева улыбается, наблюдая, как в глазах Далилы испуг сменяется узнаванием и теплом.
– Можно я тебя обниму? – выдыхает Далила остатки напряжения.
– Так-то лучше! Я уезжаю ненадолго. Надеюсь, что ненадолго. – Ева убирает со своего лица желтые мокрые волосы и говорит, потираясь щекой о щеку Далилы: – Я привезла адреса. Если Илия скажет, что надо уехать и спрятаться, уезжайте все туда. Я вас найду.
– Ты думаешь, что я с Илией поступала неправильно, да? – отстранилась Далила. – Я жду, когда ты выругаешься, а ты не ругаешься.
– Некогда было, вот и не ругалась. А вообще скажу тебе, он подчиняется только по собственной воле. Он играет с судьбами, как другие подростки в компьютерные игры.
– Зато я знаю теперь, как помочь Полине. В этой книге есть все, что она… Что она мне показывала и рассказывала на сеансах. Прочти, это очень красиво.
Ева листает книгу:
– «Последняя из Куниц, жившая среди людей и убитая ими». Обалдеть. Ладно. Уговорила.
– Прочтешь? Я же чувствую, она тебя интересует!
– Только в смысле профессионального партнерства, раз уж мне это партнерство навязали. А ты слышала, каким тоном она спросила на дороге? Про наброски?
– Ну и что?
– Ничего. Так обычно говорит человек рисующий. Художник то есть.
– И пишущий. Набросок рассказа. Черт! Совсем забыла со своими проблемами. У меня для тебя сюрприз. У меня есть книжка про Еву Апельсин, которая отстреливает на допросах плохих мальчиков, и вот к ней присылают психолога для помощи в работе, что там дальше, угадай?
– Далила-а-а, – стонет Ева, – ты что, пишешь про нас роман?
– Я его читаю! А сказать тебе, что ты вытворяешь с апельсинами в состоянии эротического возбуждения?
Подойдя к двери с множеством сложных запоров, Ангел Кумус посмотрел в глазок. Он уже отвернулся, чтобы уйти, не обращая внимания на гулкий колокол, но женское лицо в глазке казалось знакомым. И Ангел открыл дверь.
– Здравствуй, великий магистр, уничтожитель вампиров, – улыбалась Ева, входя. Ангел вышел за дверь и посмотрел на лестницу.
– Я одна. – Ева прошлась по отсвечивающим плиткам бледно-голубого цвета, стукнула в стекло яркого аквариума, но белые, распластанные в воде лягушки не пошевелились. – Если ты выглядываешь мою подругу с желтыми волосами, то она не пришла.
