– Ну хорошо. – Совершенно вымотанный Ёрик вытер лоб салфеткой, вытащив ее из-под бокала. Подумал и еще высморкался в нее. – А тебе не обидно, что ты – не ты, а клон, то есть точная копия кого-то.
– Не кого-то, а самой лучшей женщины на свете!
– То есть, – подвел итог Ёрик, – ты считаешь подобный способ воспроизведения…
– Чего?..
– Ты думаешь, что так можно поступать с людьми? Делать их копии?
– Я думаю, что любой сын имеет право сделать копию своей мамы, если она умерла, а он очень по ней скучает.
– Вот и прекрасно, – с облегчением вздохнул Ёрик. – Остался один непонятный вопрос. Ося тебе говорил, что на это требуется очень много денег?
Хитрый пакостный лис!
– Ну и что?
– Где твой брат взял столько денег?
Нара задумалась.
– Я думаю, на кладбище, – вдруг заявила она, когда я уже решила, что ответа не будет.
– На кладбище?..
– Макар сказал, что все наши ценности хранятся на кладбище.
– А он не говорил тебе, где именно? – вкрадчиво поинтересовался Ёрик, изображая унылое равнодушие, для чего уставился в окно. Как раз в сторону занавески, за которой я стояла.
Он не видел меня в упор – вот как разнервничался!
Он не отреагировал, даже когда я вышла и пошла к столу.
– Допрос несовершеннолетней без присутствия родителей и адвоката? – Я подошла, стукнула ладонью по столу. – Ну, Срулевич, ты меня сильно рассердил!
Подпрыгнувший при хлопке Ёрик очнулся и в ужасе уставился на меня.
Нара скорчилась в кресле, открыв рот и распахнув глазищи.
– Каких родителей?.. Ты же сама слышала – нет родителей… – забормотал Ёрик, пряча глаза, – никаких родителей нет, перед нами прекрасный образец клонирования…
– Пойдем отсюда. – Я дернула Нару за руку и почти волоком протащила ее до двери.
– Больно, – тихо сказала Нара, когда я поволокла ее по коридору. – Отпусти руку.
Я отпустила ее и закрыла лицо ладонями.
– Реветь собираешься? – поинтересовалась она. – Зря ты так разнервничалась. Даже ругаться начала, никогда не ругалась…
– Это не ругательство. У Ёрика такое отчество – Срулевич.
– Взаправду? – шепотом спросила Нара.
Я кивнула и сползла по стене на пол.
– Никогда не оставайся с ним наедине. Он тебя сделал, понимаешь, как последнюю лохушку сделал!
– И как звали его папу? – не слышит она меня.
– Сруль.
Нара кивнула с серьезным и грустным видом, как будто я сообщила о смертельной болезни Ёрика.
– Хочешь поговорить о маме? – спросила я.
– Не хочу.
– С твоим отцом действительно есть некоторые проблемы, но он точно был, он похоронен в Загниваловке на кладбище…
– Я не хочу об этом говорить.
– В том месте, где собраны все Воськины, начиная с твоей прабабушки, ее звали Аргиопа…
– Не хочу ничего знать о прабабушке!
– Ладно. Когда захочешь, не разговаривай с посторонними, а попроси меня – я отведу тебя к могилам твоей матери и отца в любое время.
– И даже в полночь в полнолуние? – прищурилась Нара.
До меня доходили слухи, что Ося стал ловить пауков в доме Генерала везде, где только находил, и достиг в этом занятии определенного мастерства. Обнаружив паутину, он слегка тревожил ее, дожидаясь, когда паук выбежит проверить сеть. Убедившись, что тот сидит на виду и поджидает добычу, Ося сначала внимательно исследовал паутину и пристенные укромные уголки, откуда паук появлялся и куда мог сбежать в случае опасности. Потом перекрывал путь отступления одной рукой, а другой ловил испуганного паука. Со временем он наловчился быстрым движением наматывать паутину возле сидящего паука на палочку, отчего тот в панике старался опуститься вниз на одной паутинке; Ося перехватывал эту паутинку и потом просто подставлял беспомощно болтающемуся пауку открытый рот. Естественно, такая постоянная охота не прошла безболезненно для психики его бабушки, и к августу она была отправлена в санаторий на поправку здоровья. Ёрик повез свою семью в Испанию, подкинув нам на присмотр престарелого сенбернара. Генерала старые друзья-военные пригласили на Кубу. Моя мама совершенно неожиданно уехала омолаживаться на Мертвое море (Гамлет постарался). И тогда Ося и Нара уговорили Гамлета отправить в отпуск и гувернантку, а их оставить на полное мое и Агелены попечение. И Гамлет, как ни странно, согласился, и радости от этого было, как выразилась Агелена, «полные штаны».
Две недели мы болтались на яхте в Черном море, причем первые пять дней все только и делали, что лечились от ожогов (кроме сенбернара). А поскольку больше двух недель подряд Гамлет не мог позволить себе отдыхать, то возник вопрос: куда всех нас, бездельников, определить до конца августа? И тогда Агелена вдруг сказала: «Загниваловка!», и через три дня мы подъезжали к Мещерской на трех автомобилях.
– Не верю! – сказала я, когда увидела высокий забор и знакомые ворота.
– Заперто, – доложила Агелена, устав долбить в ворота пяткой.
– Ты кому стучишь? – вздохнула я.
– Кому-кому! – вдруг обозлилась Агелена. – Детству своему!
Сторож, который был нанят нами два года назад, чтобы приходил проверять дом и газовый котел, умер. Должен был оставить ключи в своем доме, но дом его за деревней у дороги теперь стоял заброшенный и ослепший кое-где выбитыми окнами.
Исполнительный Прикус, доставленный сюда охранять нас в отсутствие Гамлета, обошел вдоль забора все постройки (на что ему потребовалось почти полчаса), доложил, что лазеек не обнаружено, и сказал, что без гранаты тут не обойтись. И показал эту самую гранату.
– А пальнуть по замку не хочешь, как семь лет назад? – продолжала злиться Агелена.
– Так мы ж тогда из автомата, я не взял автомат, – честно удивился Прикус и оглянулся на Гамлета, чтобы тот тоже посочувствовал такой вот невезухе. – Эти ворота только граната возьмет…
И Агелена перестала себя сдерживать. Разъярилась, как дикая кошка, и даже набросилась на Прикуса драться, так что, испугавшись, как бы они оба не взлетели на воздух, я отвела детей и собаку подальше.
Ося первым увидел лошадь, показал пальцем. Я повернулась и несколько секунд смотрела, не понимая, сквозь пелену расплывшихся четырех лет, что меня здесь не было. И в глазах помутнело, и сердце стукнуло с тоской: всадник ехал не спеша, чуть покачиваясь в седле, у его бедра висело что-то странное, а за спиной торчало ружье.
– Братик мой, – необычным приглушенным голосом вдруг сказала Нара и бросилась к всаднику. И тогда я тоже сразу узнала старую лошадь – она шла медленно, с трудом, но не теряя достоинства – и Микария на ней.
Агелена отцепилась от Прикуса и застыла на месте, дрожа. Ося побежал было за Нарой, но остановился, с пристальным любопытством рассматривая связку мертвых зайцев у ноги охотника. Прикус напрягся, поглядывая на Гамлета в ожидании приказа. Гамлет дождался, когда Микарий слезет с лошади, подхватит на руки подбежавшую Нару, и только потом подошел оценить добычу.
Он перебрал все шесть тушек, привязанных к седлу, повернулся к Прикусу и посмотрел на него долгим взглядом. Прикус полез рукой за спину – знакомый жест, – я стала между ним и Микарием, дожидаясь, когда Микарий обратит и на нас внимание. Он и обратил.
