туфлях, мне стало еще смешнее и я хохотала минут десять – пока Ося вел меня в спальню, поил водой и звал Гамлета.
– Давно это у нее? – поинтересовался Гамлет.
– Уже девять минут с секундами.
– Чем здесь воняет? Чертов Ёрик, весь дом провонял. Нефила, смотри на меня! Сюда приходил Ёрик? Он к тебе приставал, да? Нефила, смотри на меня!
– Пап! – повысил голос Ося. – Я испортил твою туфлю. Поэтому Нефила и смеется. Я отковырял каблук. А ей стало смешно. Может, позвать врача?
– Лучше позови Ирину Дмитриевну. Нефила, если ты не прекратишь, придется тебя ударить – у тебя настоящая истерика.
– А у тебя в каблуке!.. Генерал…
– Ты хочешь сказать о прослушке? – Лицо Гамлета, расплывающееся в пелене слез, то отдаляется, то приближается, с озабоченным участием и – как мне почему-то кажется – с надеждой на сумасшествие. – Ося нашел в моем ботинке прослушку Генерала? Подумаешь, новость! Не стоит из-за этого так расстраиваться. Пойдем в ванную, умоемся и перестанем смеяться, а то животик заболит. Вот так, вот и умница…
– Но как же… – икаю я, передвигаясь под его руководством к ванной комнате. – Мы же стояли с тобой в этом ботинке на мосту! Он же все теперь знает!
– Вот так, осторожно. Конечно, знает. Я никогда от него ничего не скрывал в этом деле. Я честно и откровенно все рассказал еще тогда, он знает все, только не верит в это. Продолжает вынюхивать, высматривать, подслушивать.
– По… по-почему?
– Потому что не верит. Денег-то нет. Даже тела Кобры нет. Вот он и не верит. Если честно, при таком исходе дела я бы тоже не поверил. Обними меня за шею, я тебя в кровать отнесу.
В лежачем положении мне стало легче.
Пришла Ирина Дмитриевна, принесла манную кашу в виде белой воздушной горки, посыпанной орехами. И две ложки.
– Вы с этой стороны начинайте, а я с другого боку, ладно?
– Я не смогу, я…
Она первая зачерпнула сладкую пену и долго потом ее смаковала, закрыв глаза.
– Знаете, не нравится мне сочетание кураги и ванили. Что скажете? – спросила она. – Не обращали внимания? Может быть, абрикосовый вкус с ванилью не сочетается?
И я зачерпнула ложкой со своей стороны.
Не сочетается пряная ваниль с острым горьковатым привкусом абрикосов. Совершенно.
Летом я встретилась с Макаром. Он приехал в Москву, позвонил, и я впервые села за руль подаренного мне после свадьбы «Порше». Поколесив по городу, мы остановились у зоопарка и зачем-то купили билеты, выстояв разноцветную и увешанную шариками очередь из детишек.
Побродили, помолчали, посмотрели друг на друга сквозь две сетки у хищных птиц.
– Зачем мы сюда пришли? – спросил Макар.
И я сказала, что хочу посмотреть на горилл.
– Посмотрела? – тихо спросил меня Макар у клетки с обезьянами. – Теперь скажешь, зачем тебе гориллы?
– Папочка… Твой брат Доломей влюбился в женщину, которая здесь умерла.
– Боже мой! Только не говори, что она была пациенткой Марго, ладно? А то я еще подумаю, что Доломей влюбился в зоофиличку.
– Не буду… Расскажи.
– Что?
– Просто – расскажи!
– Хорошо. – Он осмотрелся и повел меня к змеям. – Я расскажу, кем хотел стать в детстве.
– Кем? – насторожилась я, разглядывая парочку кобр.
– Коллектором. Я хотел стать поставщиком-коллектором и жить в Бразилии.
– Почему в Бразилии?
– Потому что там находится серологический институт. В нем делают змеиные сыворотки и противоядия от укусов пауков.
– Понятно… А чем занимается поставщик-коллектор в Бразилии? Только не говори мне, что он отлавливает змей и пауков, чтобы отбирать у них яд!
– От тебя ничего не скроешь, – смеется Макар.
– От тебя тоже! Эта женщина действительно была пациенткой Марго.
Мы помолчали.
– Почему ты поступал в военное училище, если хотел стать собирателем ядов у пауков?
– Потому что вырос. И многое понял. Досижу в конторе срок контракта и попрошусь плавать. Теперь ты расскажи.
– Я застряла. Ничего не знаю, ничего не могу поделать.
– Выдернуть тебя? – спросил Макар, наклонившись и высматривая что-то у змей.
– А можно любить без памяти двух мужчин сразу?
– Да-а-а… – Он выпрямился и покачал головой. – Тебя так просто не выдернуть. На следующее лето… – начал он говорить о будущем, я закрыла ему рот ладонью.
– Следующего лета может не быть, – прошептала я.
Тогда он сделал укоризненные глаза и закрыл мне рот ладонью.
Мы оба старались изо всех сил и ни разу не сцепились зрачками.
Но оно наступило – следующее лето. Лето трех девяток, которые, если перевернуть, превращаются в три шестерки. Наступило, как и полагается, первое июня. Прямо с семи утра и наступило. С приходом Прикуса. Он постучал в дверь спальни. Я, зачумленная сном, долго соображала, откуда вообще звук, потом накинула халат, босиком побрела к двери и даже спросила: «Кто там?»
– Лето наступило, – объявил Прикус, просовывая в дверь букет роз. Огромный, шипастый – как три года назад.
Я отшатнулась. Прикус открыл дверь пошире и бросил букет мне под ноги. Розы рухнули с шорохом спиленного ветвистого дерева.
– Неувязочка получается, – начал объяснять Прикус. – Мне приказано отбыть по делу. И может так случиться, что я больше в Россию – ни ногой.
– Неужели? – с трудом скрыла я облегчение и даже добавила, зевая и изображая некоторую удрученность: – Как долго мы можем не увидеться?
– Долго. Я стучал в спальню Тегенарии, а там закрыто. Она не выходит. Обозвала придурком.
– Ты не можешь стучать к ней в спальню! – начала просыпаться я. – Ей еще нет десяти лет! Еще целая неделя до десяти!
– Такие обстоятельства, – пожал плечами Прикус. – Но розы я все равно нес тебе. Девяносто девять штук. Мне сказали, что должно быть нечетное количество. Возьмешь?
– Я их потом по пять штук растащу по вазам, не беспокойся. Куда ты все время смотришь?
– На твои ноги. Я вдруг подумал: что, если тебя поставить в розы?
– Нет уж! – отбежала я от двери и убедилась, что розы не дают Прикусу погнаться за мной и силой сунуть ногами в этот костер шипов – перепрыгнуть сразу не удастся, разве что если он разбежится в коридоре?..
– Не дергайся. Я принес кольцо для Тегенарии. Отдай ей через неделю.
Что-то в его облике показалось мне жалким. Худоба делала фигуру Прикуса одновременно и стильной, и слегка болезненной.
– Стой здесь, – приказала я. – Через розы не переступать! Я позову Тегенарию. Сам отдашь.
Бегу к ванной комнате, через нее – в пустую спальню, оттуда – в коридор.
– Ты совсем сбрендила? – покрутила пальцем у виска Тегенария. – Ты еще калым за меня возьми!
