голове все содрогается.
– Что это?! – Ева, не приближаясь к кровати, издалека показывает пальцем на то место, где она присела.
– А, это… – Январь, вглядевшись, отодрал от простыни подтекающий кусок мяса. – Это эскалоп. Из морозилки. Я совсем забыл, я его положил согреться. Это на глаз нужно… Растаял! – с громким шлепком Январь закрывает эскалопом половину лица. – Если вы полежите со мной рядом, только спокойно, – обещает Январь шепотом и медленно ложится, придерживая мясо на лице пальцами, – я расскажу вам сказку!
В половине четвертого ночи Ева набрала по электронной почте адрес полковника Кошмара и попросила разрешения на просмотр закрытой информации в архивах отдела разведки.
– Разрешите доложить некоторые соображения.
– Не разрешаю, – отрезал полковник. – Завтра… Нет, это уже сегодня, к одиннадцати утра жду вас в кабинете директора Службы для предварительного анализа нашего расследования. Раз уж вам не спится в такое время, займитесь своими непосредственными обязанностями, вместо того чтобы копаться в секретных материалах.
– Предварительный анализ? – удивилась Ева. – Суд через два дня. У меня есть…
– Если у вас нет предварительного анализа, вы лично объясните директору причины его отсутствия.
– Есть лично объяснить директору. – Ева закрыла глаза, с силой сжав веки. Главное было – не сорваться и не заорать. – Вас не интересуют мои соображения?
– Меня интересует отчет. Насколько я понял из вашей просьбы, вы опять что-то высасываете из архивов, чтобы поразить всех невероятными открытиями и предположениями. Попробуйте для интереса хотя бы один раз просто проанализировать полученную информацию!
Осторожно положив трубку, Ева сжала кулаки и прошептала:
– Ну, будет вам отчет с подробным анализом!
В пять двадцать она выяснила, что сам по себе символ единения рабочего и крестьянки использовался отделом разведки КГБ в целях вполне мирных. К примеру, в 1956 году именно этот символ украшал специально заготовленные для слушателей отдела повышения квалификации папки. Повышали тогда квалификацию двадцать три человека из отдела внешних связей и восемь международников- нелегалов.
Ева набрала по поиску «международник-нелегал» и выяснила, что это отряд особо законспирированных разведчиков, постоянно проживающих в горячих точках планеты и решающих для своей родины – Советского Союза такие проблемы, которые обычному разрешению не подлежали. Никаких фамилий, никаких дат, никаких указаний мест. Еве очень не хотелось это делать, но пришлось набрать разрешение на вызов начальника отдела разведки Кнура. Без пятнадцати шесть электронный секретарь Кнура выдал дежурный ответ: «Информация о нелегалах разглашению не подлежит, строгая конспирация, обеспечение новым именем и государственная пенсия в старости, неподсудность». В шесть десять, когда Ева уже добралась до странного файла с названием «Отступление от нормы», ей позвонил сам Кнур.
– Почему вы роете нелегалов?
– Серп и молот, – отупевшая от усталости Ева решила избавить себя от подробных объяснений.
– Сочувствую, – усмехнулся на том конце провода Кнур. – Представляю, сколько раз этот символ употреблялся в нашей организации в советские времена!
– Восемьдесят четыре. И я еще не открыла «Отступление от нормы».
– Не надо, – посоветовал Кнур. – Не открывайте. Вам это ничего не даст. Все нелегалы-пенсионеры упакованы благополучными легендами и проживают остатки своей старости в теплых и тихих местах. Более молодые нелегалы переведены в закрытый резерв. Это когда человек может всю жизнь ждать вызова или приказа и не дождаться его вообще. Уже шесть лет Служба не пользуется услугами таких специалистов. Сведения о них закрыты. Когда эти люди – порождение могущества и власти именно советской системы – вымрут, само слово сотрут из архивов.
– Приезжайте ко мне пить кофе, – зевнула в трубку Ева.
– С удовольствием, – неожиданно согласился Кнур. – Пожалуй, я засиделся на работе.
Ева растолкала Января, стащила его с кровати и довела до ванной. Там, упершись в раковину руками и покачиваясь, Январь уговорил себя открыть глаза. Один глаз почему-то отказывался открываться. Январь решил рассмотреть, что с ним такое, уставился в зеркало над раковиной. Увидев свое лицо, он сначала взмахнул руками и, потеряв точку опоры, упал на пол, потом закричал громким басом.
Пришла Ева. Отодрала с лица Января подсохший кусок мяса.
– Ты все равно в зеркало не смотри, – посоветовала она. – Лучше не стало.
Через пять минут она принесла в ванную чашку кофе и протянула ее Январю прямо под душ.
– А нельзя где-нибудь за столом? – удивился Январь.
– Времени нет.
Покачивающегося мокрого Января в полотенце она отвела к себе в комнату и усадила за компьютер.
– Вскрой это, – ткнула пальцем в экран.
Январь сначала молча стучал по клавишам. Потом вздохнул и зловеще изрек:
– Заграница – она умная. Потому что давно свободой развитая.
Ева тему не поддержала. Январь встал, сходил в комнату Далилы к своим вещам и вернулся с дискетой.
– Дядя Сэм развалит Россию, отучив ее думать и изобретать, – продолжил он, запустив поиск. – Вот, к примеру, этот ящик, – Январь кивнул на компьютер. – Сначала американцы свои первые чипы засекретили, как самое новейшее оружие. А когда узнали, что русские ребята в наших НИИ близки к самостоятельному изобретению, они просто-напросто «случайно» обнародовали свои разработки. Проще говоря, дали стибрить.
– Что стибрить? – Ева пыталась отследить на экране, как работает «взломщик» Января.
– А все, – зевнул Январь. – Все, что было нужно для создания компьютерной начинки, чтобы тебе понятней было.
– Зачем?
– Были две причины. Одна смешная, вторая рыночная. Начнем с рыночной. Единая модификация компьютеров в мире – это единый их рынок. Сама понимаешь, кто на этом рынке сейчас лидирует. А неизвестно, кто был бы впереди, если бы наши русские ребята в семидесятых годах не воспользовались подсунутыми им технологиями, а изобрели что-то свое. Мы же мозговитей, мы к подаркам не привыкшие. А тут – такой! Все отечественные разработки пошли – куда? Правильно, туда. Чего тужиться, если можно быстро собрать железку, стибрив начинку, которую американцы подготовили и, изображая страшную секретность, дали стибрить. Вот чем мне нравятся федеральные службы, так это…
– А смешная? – перебила Ева.
– Они нас боялись тогда. Больше – не боятся. Компьютер – это была первая интервенция с Запада к нам, сознательно подсунутый секретный материал.
– Как ты сказал? – резко выпрямилась Ева.
– Опережая нас с каждым годом по всем показателям, они сделали бессмысленными любое наше открытие в информатике и средствах связи, потому что мы уже опоздали. Они – быстрей. Пока мы пытаемся повторить то, что ими сделано, они это свое усовершенствуют. Если ты меня понимаешь, кивни, – подмигнул здоровым глазом Январь застывшей Еве. – Хорошо ведь говорю!
– Если вскроешь через две минуты, – сказала Ева, присев на подоконник и оглядывая двор внизу, – тебе будет приз.
Во дворе Далила запирала машину Осокина.
– Ну? – откинулся Январь на спинку кресла. – Открыл. Где приз?
– Через минуту.
– Она приехала, да? Она во дворе? Она одна или с коммерсантом?
– Одна, – улыбнулась Ева. – Это же приз.
Стукнула дверь. В коридоре толстяк Кнур с красной розой, засунутой в перевязь коробки с тортом, и
