древний культ “священных грибов” по-прежнему жив в Оаксаке, несколько микологов, как называют специалистов по грибам, начали изучать грибы этой местности. Оказалось, что мексиканцами используются три их разновидности. Кроме известного культа гриба Psilocybe mexicana, был обнаружен также культ грибов Psilocybe aztocorum Heim и Psilocybe Wassonii, названных соответственно именами микологов Роджера Хейма и Гордона и Валентины Уоссон, принявших участие в церемониях.
Несмотря на многочисленные исследования и нашумевшие обсуждения, о действии этих веществ на нервную систему неизвестно практически ничего. Субъективное воздействие трех необычных препаратов практически одинаково, хотя ЛСД-25 — возможно, в силу малости требуемой дозы — редко вызывает тошноту, часто возникающую при употреблении двух других веществ. Все научные статьи, которые я читал по этому вопросу, на первый взгляд, подтверждают смутную догадку, что каким-то образом эти вещества подавляют ингибиторно-селективную функцию нервной системы, так что в результате их воздействия наши органы чувств оказываются более открытыми для восприятия, нежели обычно. Наше неведение в отношении воздействия этих веществ связано, разумеется, с отсутствием адекватной теории работы мозга. Недостаток знаний, очевидно, требует великой осторожности при их использовании, однако вплоть до настоящего времени мы не располагаем сведениями о том, что при нормальной дозировке имеется вероятность пагубных физиологических последствий[2].
Каждое из этих веществ может быть названо наркотиком в широком смысле слова, однако следует избегать серьезных семантических ошибок, ставя их в один ряд с наркотиками, которые вырабатывают физическое стремление к дальнейшему их использованию или же притупляют чувства, как алкоголь и успокаивающие средства. Обычно их классифицируют как галлюциногены — на редкость некорректный термин, поскольку, находясь под влиянием этих веществ, человек не слышит голосов и не видит видений, которые можно было бы принять за физическую реальность. И хотя под их воздействием при закрытых глазах в воображении действительно рождаются довольно сложные и, при поверхностном рассмотрении, “галлюциноподобные” видения, эффект этих веществ прежде всего проявляется в необычайном углублении восприятия. Нормальная доза каждого из них дает возможность переживать подобные явления в течение промежутка времени продолжительностью от пяти до восьми часов, и при этом переживания, как правило, оказываются настолько сильными и впечатляющими, что человек не желает повторять эксперимент, пока тщательно не “переварил” их, на что могут понадобиться многие месяцы.
Обычной реакцией образованных людей на идею о том, что под воздействием “наркотика” можно пережить психологическое или философское озарение, есть впечатление, что это как-то слишком просто, искусственно и недостойно серьезного рассмотрения. Мудрость, которую можно “включить” как электрическую лампу, на первый взгляд оскорбляет человеческое достоинство и сводит нас к химическим автоматам. Это сразу наводит на мысли о прекрасном новом мире[3], где обитают синтетические будды, люди, которых лоботомировали, стерилизовали или загипнотизировали, только в другом направлении — так что эти люди потеряли свою человечность, и поэтому с ними, как с пьяными, невозможно по-настоящему общаться. Однако прекрасный новый мир — это призрачная фантазия, не имеющая никакого отношения к реалиям нашей жизни. Она навевает на нас благоговейный ужас, сродни страху, который человек чувствует, встречаясь с неизвестным и принимая его как что-то угрожающее и неестественное. Нечто подобное отдельные люди чувствуют в отношении евреев, потому что те делают обрезание, или же в отношении негров, потому что они выглядят в нашем обществе “чужеродными”.
Несмотря на многочисленные невежественные предрассудки в отношении наркотиков как таковых, и несмотря на притязание отдельных религиозных традиций на то, что только они обладают путями к подлинно мистическому опыту, я не вижу существенных различий между переживаниями, вызванными, при благоприятных условиях, этими веществами и состояниями “космического сознания”, описанных Р.М. Бьюком, Вильямом Джемсом, Ивлин Андерхилл, Райнором Джонсоном и другими исследователями мистицизма. “Благоприятные условия” в данном случае означают социально и физически подходящую обстановку. В идеальном случае это должен быть дом отдыха (а не больница и не санаторий), где эксперименты проходят под присмотром религиозно ориентированных психологов и психиатров. Атмосфера должна быть скорее домашней, нежели клинической, но еще более важно — чтобы отношение организаторов эксперимента было сочувственным и располагающим. В условиях опасности, при непривычных и угрожающих обстоятельствах, переживание может легко стать крайне неприятной паранойей. Для эксперимента следует отвести два дня: первый — собственно для переживания, длящегося от пяти до восьми часов, тогда как второй — для оценки пережитого в спокойном и расслабленном расположении духа, которое обычно наступает после переживания.
Все это означает, что к использованию этих столь сильнодействующих веществ нельзя относиться небрежно, как иной человек выкуривает сигару или выпивает коктейль. К их использованию следует относиться как к сакраментальному действию, хотя подобное отношение не должно исключать радости и юмора, как это происходит в наших религиозных ритуалах. Никогда не следует пренебрегать одним правилом: на эксперименте должен присутствовать квалифицированный специалист, который помогает не терять контакт с “реальностью” в ее общественном понимании. В идеале “квалифицированным специалистом” вполне может быть психиатр или клинический психолог, который сам неоднократно подвергался действию препарата. Но мне приходилось встречаться и с очень квалифицированными психологами, которые терялись при виде измененных состояний сознания, что в ущерб эксперименту быстро отражалось на переживаниях их подопечных. Таким образом, главное, чем должен обладать квалифицированный специалист, — это спокойная уверенность, которая легко передается людям, находящимся под воздействием препарата в состоянии обостренной чувствительности.
Обсуждаемые вещества не усиливают полового влечения, и поэтому, когда их принимает несколько человек одновременно, устанавливается атмосфера, не напоминающая ни всеобщую пьянку, ни оцепенение, царящее в притоне курильщиков опиума. Члены группы обычно становятся непредвзятыми и чувствуют сильную дружескую симпатию к ближним, поскольку в мистической фазе эксперимента глубинное единство, или “принадлежность друг другу” членов группы приобретает ясность физического ощущения. Фактически атмосфера в коллективе становится похожей на ту, к достижению которой стремятся — и которой почти никогда не достигают — священники во время причастия: к обстановке взаимопонимания, всепрощения и возвышенной любви. Разумеется, такое отношение не становится постоянным отношением к ближним, как не становятся постоянными и братские чувства, возникающие на религиозных собраниях. Переживания под воздействием этих веществ очень хорошо соответствуют теологическим представлениям о таинствах или милости — незаслуженном даре духовной силы, последствия которого зависят от его использования в дальнейшей жизни. Католическая теология также говорит о так называемых “необычайных” дарах, а нередко и мистических озарениях, которые нисходят на верующих внезапно, даже когда они не принимают причастие и не молятся, как предписывает Церковь. Мне кажется, что только предубежденный исследователь может прийти к выводу, что милость, даваемая нам посредством грибов, кактусов и научных открытий, является искусственной и незаконной по сравнению с той, которую дает нам религиозная дисциплина. Утверждения об исключительности достоинств какой-то одной традиции, увы, столь же характерны для официальной религии, сколь и для коммерции — только в случае религии к ним примешивается еще пуританское чувство вины за получение удовольствия от того, что человек не заслужил своими страданиями.
Когда я писал эту книгу, я давал себе отчет в том, что использование ЛСД может привести в общественному скандалу, особенно в Соединенных Штатах, где мы уже знакомы с современными проявлениями библейского запрета — принятием законов, предусматривающих фантастическое наказание за курение марихуаны. Отмечу, что принятию этих законов не предшествовало всестороннее научное исследование ее воздействия на человеческий организм в Соединенных Штатах, тогда как многие другие страны поспешили последовать нашему примеру. Это было девять лет назад (в 1961 году), и с тех пор случилось самое худшее из всего, что я мог ожидать. — спрашиваю себя, стоило ли мне тогда писать эту книгу — не осквернил ли я тайну, не мечу ли бисер перед свиньями. Но я решил, что коли уж Хаксли и другие заговорили о тайне во всеуслышание, я должен способствовать распространению положительных и правдивых сведений о том, что мы теперь называем психоделическими веществами.
Однако все напрасно. Тысячи молодых людей, пресыщенные увещеваниями официальных религий, которые умеют только говорить и понукать, а также предлагают крайне неинтересные ритуалы,
