лжёт».
Уан протянул ведуну футляр, тот с поклоном принял его. Надани пугало поведение Гебье — он вёл себя так, точно не видел ужасов, стоящих перед ним. Точно жуткая пара была людьми. Келеф что-то негромко сказал, нарисованные губы двигались, будто настоящие, но не прекращали улыбаться. Червь перевёл, хотя у него не было рта:
— О чём же вы хотели поговорить?
Надани призвала на помощь всё своё самообладание и ровно ответила:
— Мне казалось, это вы хотели о чём-то поговорить.
Червь перевёл, выслушал ответ уана и заговорил вновь:
— Я думал, у вас есть вопросы, но вы не задаёте их при страже и слугах.
— У меня нет вопросов, — быстро выговорила Надани. — Полагаю, на том разговор окончен.
Червь перевёл и, ожидая, уставился на Сил'ан. Тот некоторое время молча смотрел на женщину, потом опустил ресницы.
— Теперь я тоже полагаю, что разговор окончен, — заметил Хахманух. — От себя лично благодарю вас за тёплый приём. Проводить до дверей или сами найдёте дорогу?
— Сами, — с трудом выдавила из себя Надани. Ей отчаянно хотелось бежать прочь и кричать во всё горло, как посудомойка. «Счастливая девочка. Если бы я могла так легко выбраться из этого кошмара».
— Возьмите одну лампу, — сказал червь. — Вы же не видите в темноте.
Надани сама отвела сына в его спальню. Мальчишка вопреки обыкновению не молчал угрюмо, но болтал без умолку.
— Хин, — сурово проговорила женщина, — ложись и спи. Все разговоры утром.
Рыжий упрямец послушно замолчал. Надани поцеловала его в лоб и вышла из комнаты. Сначала она намеревалась пойти к себе, но вместо этого поднялась на третий этаж и постучала во вторую комнату справа. Гебье открыл сразу — он ещё не раздевался, и Надани знала, что отвлекло его от сна: свиток пергамента лежал на столе, отбрасывая длинную зловещую тень.
— Что там написано? — прямо спросила женщина.
Ведун закрыл дверь, прислушался к треску догорающей свечи, а затем вздохнул.
— Неужели это тайна? — подняла брови Надани. — Кажется, я начинаю понимать: мой помощник и уан объединяются, чтобы защитить меня. Только что-то я всё меньше верю в эту защиту.
— Не понимаю, — уныло произнёс Гебье.
Женщина усмехнулась.
— Почему тебя не испугало это чудовище?
— Я уже видел как лятхов, так и Сил'ан с ритуальным макияжем. Иначе они людям и не показываются.
Надани помассировала виски.
— Гебье, ты издеваешься надо мной или и правда не понимаешь, что происходит?
Ведун пристально посмотрел ей в глаза.
— Не нужно этих взглядов! — воскликнула Надани. — Мало того, что я чужая, да мой сын похож на чужака, так теперь ещё это. Я что, проклята?
— Насколько я вижу, нет, — сухо ответил весен. — Если только вы сами не проклинаете себя.
Женщина коротко рассмеялась.
— Опять намёки, — истеричным тоном заговорила она. — Я и так знаю, чего хочу: я хочу быть как все. Мне надоело выделяться! Поверь мне, Гебье, в этом нет ничего хорошего. И кто прибывает мне на помощь? Мужчина в платье, накрашенный так, как ни одна женщина не позволит себе. Или это не мужчина?
— Это не мужчина и не женщина, — уныло ответил Гебье. — Он ведь не человек и не эльф, потому не стоит и мерить его лишь им подходящими мерками.
— А кто объяснит это нашим соседям?!
— Я думаю, он справится сам.
Надани громко расхохоталась. Ведун лишь молча смотрел на неё.
— Я ему не верю, — наконец, произнесла женщина. — Пусть покажет лицо.
— Он не нарушит традицию.
— Гебье, — медленно выговорила Надани, — он не у себя дома, а среди людей, и у нас таких традиций нет.
— Согласно купчим на землю, он у себя дома, — спокойно ответил ей ведун. — И он даже вправе обязать нас всех ходить на головах, хотя это плохо для него кончится. Но право у него есть. Госпожа Одезри, прошу вас, успокойтесь.
— И ты ещё говоришь, что ты на моей стороне, — покачала головой женщина.
— Я на вашей стороне и пытаюсь удержать вас от ошибок, — уныло промолвил Гебье.
— Тогда скажи мне, что написано в послании, — потребовала Надани. — Если ты не скажешь, я стану доверять тебе не больше, чем уану.
Ведун сдался.
— Келеф молод, он воин воздушной армии Весны — да, того самого ужаса, перед которым трепещут летни. До сих пор никем не командовал, кроме своего ящера, и ничем не управлял.
— Почему же выбрали его?
Гебье тяжело вздохнул:
— За провинность. Подробностей не знаю, но они решили, что это поручение исправит его характер.
— Боги… Боги, Боги, — забормотала женщина. — Он что, убийца?
Ведун выставил перед собою ладони.
— Госпожа Одезри, прошу вас, успокойтесь. Сил'ан не легкомысленны, и если они обещали…
— Он — убийца?! — закричала Надани.
— Раз воин, значит, убивал, — уныло выговорил Гебье. — Но, госпожа Одезри, кто из летней не…
— Провинность, — не слушая его, забормотала женщина, прошлась по комнате и остановилась перед ведуном. — Он совершил что-то ужасное, так? И ты просто мне не говоришь.
— Клянусь Водой, я не знаю, — ответил весен.
Надани закусила губу и уставилась в пол, что-то обдумывая. Ведун ещё раз попытался образумить её.
— Госпожа Одезри, они дали слово помочь вам. И не важно по какой причине его выбрали, он наверняка достоин и справится!
Женщина хмуро посмотрела на него:
— Ты сам в это веришь?
Гебье вздохнул:
— Если честно, то у меня есть сомнения.
— Если честно, — передразнила его Надани, — цена этих сомнений — жизни, моя и моего сына.
— Выбора нет, — уныло заметил ведун.
— Что же делать? — прошептала женщина и вновь прошлась по комнате.
— Да, ещё он очень не любит детей, — не к месту вспомнил Гебье.
Надани подняла голову и недобро усмехнулась.
— Вот и прекрасно. Потому что общаться с Хином ему всё равно не светит. Как и его зверинцу.
Хахманух сунул голову в комнату, которую выбрал для себя Сил'ан. Не встретив возражений, подтянул внутрь и тело. Келеф сидел на полу и смотрел в низкое окно.
Червь принюхался и сообщил:
— Сколько здесь пыли! За год не вычистить.
Изящное существо ничего не ответило. Хахманух подошёл к нему ближе и тоже заглянул в окно.
— А снаружи-то, погляди, ужас! — высказался он. — Хлам, вытоптанная земля. Стены едва держатся. Гарнизон — десяток заморышей. Повсюду запах лени, крови, страха, малодушия. Именем Дэсмэр, это выгребная яма. Ты видел лица?
