Уан плавно развернулся и уплыл во мрак, лишь подтверждая предположение.
— Пусть приходят, — неожиданно вымолвил червь.
«В чём затруднение, мой повелитель?» — мысленно осведомился маг, пока старейшины, уловившие замысел, с увлечением объясняли его тем, кто так ничего и не понял из обрывистых фраз.
Келеф посмотрел на пухлый зелёный шар, витавший в лампе за стеклом, и ответил медленно, равнодушно:
«Когда я наклоняюсь к карте, то начинаю подражать ему. Отчётливо вижу: командир рисует овалы — скопления войск —, направления ударов. Его выбрала главнокомандующая, одобрил совет Гильдии…»
Данастос усмехнулся.
«Вести орду монстров в бой никому их них явно не приходилось».
Сил'ан улыбчиво прищурился.
«И когда придётся угадывать верный миг, — довершил весен, — на поле не будет другого командира — только ты. Так и зачем оглядываться?»
Ченьхе с удивлением озирался. Лица воинов, иных из которых он знал, были суровы; они окружили его и советника, словно опасных врагов, выставили копья. «В чём дело? — хотел спросить уана силач. — Отец, мы же спаслись, неужели ты не рад?»
— Никто не смеет выступать против меня, — сорванным голосом крикнул Каогре, прежде чем его сын успел вымолвить хоть слово.
— Выслушай же! — беловолосый попытался объяснить, что случилось на границе, но его грубо ткнули рукоятью ножа под рёбра, и он смолк.
— Предатель умрёт, — громко, так чтобы слышали сотни воинов, объявил уан.
Ченьхе обвёл взглядом бесстрастные лица советников и подумал, что они давно того хотели, да только не решались сказать. С удивлением он заметил, как Йнаи закрыл глаза. Правителю вручили ритуальный каменный нож. Силач криво улыбнулся и последовал примеру советника. Подобного окончания своей истории он никак не ожидал.
Летни вокруг затихли, шаги уана приблизились. С тихим шорохом клинок покинул ножны. Ченьхе спокойно и глубоко вдохнул, он не испытывал страха, лишь разочарование: оказалось, отец — мудрый, всезнающий, тоже мог ошибаться как простой человек. «Пусть так, — подумал силач, — всё равно правитель из меня бы не вышел».
Неожиданно Йнаи шумно вздохнул. Ченьхе широко распахнул глаза и увидел, как медленно тело советника наклонилось вперёд и рухнуло наземь к ногам Каогре. Тот с равнодушным выражением лица вытер каменный нож, потом сделал знак рукой, и воины, удерживавшие силача, отошли прочь, оставляя отца и сына наедине.
Ченьхе показалось, что его со всей силы ударили дубиной по голове: земля уходила из под ног, темнело в глазах, во рту стоял железный горячий привкус крови.
— Он всегда был странным, — говорил первый советник, громко, отчётливо. — Служил прежде уану Каяру, якшался с ведунами и вечно беседовал с животными.
Воины, словно стадо на выпасе, кивали головами. Каогре всё смотрел на сына, ожидая вопроса, но тот молчал.
— Мне нужен наследник, — объяснил уан. — Идём.
Лицо Ченьхе сморщилось, он не двинулся с места — лишь опустился на песок и замер.
Шарики света резвились в большой затейливой вазе из стекла разных цветов — Вазузу трудилась над ней два месяца. Данастос изредка с улыбкой поглядывал на удивительный светильник, вечерами преображавший маленький дом.
— Надо бы наловить ещё, — заключил он, наконец, очень тихо, чтобы не разбудить спящую женщину.
Его руки продолжали работать, обрывая с ягод листья и перебрасывая очищенные чёрные бусинки в плетёное из сухой травы лукошко. Сил'ан сидел у противоположного края стола, не помогал, но лишь наблюдал за человеком, изредка моргая.
— Ты там не спишь с открытыми глазами? — усмехнувшись, шёпотом спросил у него маг.
— Нет.
Оба вновь надолго замолчали. Данастос управился с ягодами, положил листья в чёрный горшок, залил водой, шепнул чару и, едва вода забурлила, кипя, накрыл варево крышкой. По комнате поплыл ароматный запах хвойного леса, согретого весенним Солнцем.
— Вот и всё, — зевая, заметил весен. — Можно ложиться спать.
Сил'ан молча поднялся и поплыл к выходу.
— Я тебя провожу, — решил маг.
Снаружи оба остановились у реки, не в силах отвести глаза от полной Сайены, величаво парившей в небесах, от кровавых вод и хищного блеска рыбьей чешуи.
— Я ведь так и не рассказал тебе свой секрет, — вспомнил человек. — Тебя не удивляло то, как безоговорочно я был уверен в победе?
Дитя Океана и Лун молча смотрело на другой берег.
— На самом-то деле я даже не спрашивал у Дэсмэр, — признался Данастос.
Келеф медленно обернулся к нему.
— А зачем? — рассмеялся маг. — Твоя кёкьё уж конечно обратилась к Основателю. И если он указал на тебя…
Глаза Сил'ан вспыхнули неожиданно ярко, и человек, встревожившись, осёкся.
— Мы не обращались, — медленно произнёс Келеф.
— Ты уверен? — нахмурился весен.
— Мы в давней ссоре с кёкьё Каэр.
Бесконечный урок прервало появление червя. Хин ожидал, что Сил'ан как и обычно прогонит лятха, но вместо этого Келеф поднялся и стремительно выплыл прочь из комнаты, чего раньше никогда не бывало. Мальчишка осторожно слез с высокой подставки и подошёл к окну. Ноги покалывало от долгой неподвижности, спина затекла, а то, что было ниже её, он не ощущал вовсе. Со вздохом Хин подул на несчастные пальцы и огляделся. Он понимал: уан не будет доволен, если, вернувшись, обнаружит, что ученик с тоской разглядывает двор, поэтому минуту спустя снова взобрался на подставку и принялся играть утомительный этюд, сражаясь с пальцами — они норовили лечь на клавиши совсем не в том порядке, в каком были написаны под нотами. Как ему и было сказано, мальчишка считал вслух:
— Раз — и, два — и. Раз — и, два — и…
Изредка он покашливал, чтобы не сипеть. Горло пересохло, но воды в комнате не было. Солнечные лучи добрались до подставки, даже клавиши стали горячими. Пальцы потели и скользили. Хин вытирал их платком, но это помогало ненадолго. Будь здесь уан, он бы успел сотню раз повторить на морите:
— Сиди прямо! Корпус ровно! Не наклоняйся! Не кивай головой! Не жуй! Не вытягивай губы! Не прищуривайся! Локти ближе! Следи за запястьем! Не ускоряй! Цепкие пальцы! Не зажимайся! Аппликатура! Знаки! Ближе к белым!
— О, — страдальчески протянул Хин.
Оглянулся на дверь — Келеф по-прежнему не появлялся, и это было странно. Отложив в сторону ненавистный этюд, мальчишка принялся играть гаммы и арпеджио. Постепенно его мысли унеслись далеко от клавиатуры. Он размышлял над тем, почему Солнце иной раз даже в полдень не заглядывало в комнату, а порою пронизывало её насквозь, словно мстило за ужасную игру, когда дверь, наконец, отворилась.
— Достаточно, — коротко сказал Сил'ан на своём языке.
Хин с облегчением улыбнулся, выбрался из-за клавесина и направился к клавикорду.
— Нет, — остановил его уан. — Совсем.
Мальчишка озадаченно взглянул на него.
— Я уезжаю, — сказал Келеф. Заметив непонимание, подвёл юного Одезри к окну и указал на
