Русские поэты второй половины XIX века

стар уж я;
Что чую смерти близкий холод
И жуткий мрак небытия, —
Меж тем как я – душою молод,
И животворный сердца пыл
Еще с летами не остыл.

Не надо звуков скорбной неги;
Не надо старческую грусть
Принаряжать в стихах элегий.
А если плачется – ну, пусть, —
Коль сердцу есть в слезах отрада;
Но слез рифмованных – не надо!

1888

* * *

Сидючи дома, я в окна взгляну ли,
Вижу: декабрь перемену принес;
С дня Спиридона уже повернули
Солнце на лето, зима на мороз.

Долго ждать солнцу намеченной встречи;
Времени много пройдет до тех пор…
Пышут теплом изразцовые печи,
С окон не сходит морозный узор.

Солнце меж тем повернуло на лето,
К дням пробужденья лесов и полей.
Чижик наш, в клетке почуявши это,
Пробует петь и глядит веселей.

Пусть свирепеют морозы, метели,
Солнцу – причине благой бытия —
Мы уже с радости песни запели,
Оба затворники, чижик и я.

Тамбов

5 января

Поминки

Как будто дверь в сарай хозяйственный открыли,
Где рухлядь ветхая хранилась про запас;
И затхлым запахом и плесени, и пыли,
И едкой ржавчины повеяло на нас.
Мне место надо дать среди живых пяти, —
Ведь я еще пока не умер.
«Тот за шлагбаумом, – цитирую статью, —
Кого именовать не вспомнили с пятью».
Но я «известным» быть себя считаю вправе,
Доверчиво пойду к опущенной заставе;
И при писательской почетной братье всей,
Пред теми, от кого действительно зависит,
Впустить иль нет, скажу: «Подвысь; я – Алексей
Жемчужников». И страж подвысит.

18 ноября 1898

Погибшая нива

Пред нами красовалась нива…
Какая странная краса!
Колосья, стоя горделиво,
Тянулись кверху, в небеса.
Влеченья их к надменным позам
Причину я разведал ту,
Что рожь, уж бывшая в цвету,
Побита утренним морозом.
Вот и разгадка – почему
Кичливый голос так упорен
В стремленье ввысь. Увы! Ему
Поникнуть нечем. Он – без зерен.
И мне представилась тогда
Умов и душ людская нива,
Когда над ней стряслась беда.
Она, как эта, – молчалива…
Ей громко воля не дана
Свои оплакивать утраты…
Высоко в эти времена
Пустые головы подъяты.

Ильиновка

1900

* * *

Уже было так давно начало,
Что для конца пришла пора…
Мгновений больше миновало,
Чем листьев осень бы умчала,
Бушуя до ночи с утра.
И вот в игре лучей и тени
Теперь мелькает пред умом
Черед отрад и огорчений —
Вся эта цепь живых мгновений
Между началом и концом.

Ильиновка

Сентябрь 1901

Родная природа

Посвящается Ольге Алексеевне Баратынской

О, город лжи; о, город сплетен,
Где разум, совесть заглушив,
Ко благам нашим беззаботен
И нам во вред трудолюбив;

Где для утробы вдоволь пищи,
Но не довольно для ума;
О ты, веселое кладбище!
О ты, красивая тюрьма!

Давно мне воли было надо;
Просторный нужен был мне вид —
И вот уж стен твоих громада
Ни дум, ни взора не теснит.

О, леса шум; о, шорох нивы;
О, жизнью веющий покой!
С меня мгновенно, как рукой,
Сняла деревня гнет тоскливый.
Как лет уж несколько назад,
Опять, среди родной природы,
В глубоко старческие годы
Я жизнь люблю, я жизни рад.
Опять ищу уединенья
В глубоком, милом мне лесу,
Куда обдумывать несу
Дней пережитых впечатленья.
Сперва заросшую межу
Пройду всю вдоль между овсами,
И в лес усталыми шагами,
Но с духом бодрым я вхожу.
Здесь, в тишине его глубокой,
Людских помех я не боюсь;
Теперь свободный, одинокий,
Я созерцаю и молюсь.
Как счастлив я моей свободой
На этом пне, в лесной тени,
Когда бесед моих с природой
Дубы – свидетели одни!
Мне стих становится потребен,
Чтоб ей воздать хвалу мою,
И я слагаю и пою
Ей благодарственный молебен.

Ильиновка

Аполлон Григорьев

* * *

Нет, за тебя молиться я не мог,
Держа венец над головой твоею.
Страдал ли я иль просто изнемог,
Тебе теперь сказать я не умею, —
Но за тебя молиться я не мог.

И помню я – чела убор венчальный
Измять венцом мне было жаль: к тебе
Так шли цветы… Усталый и печальный,
Я позабыл в то время о мольбе
И все берег чела убор венчальный.

За что цветов тогда мне было жаль —
Бог ведает: за то ль, что без расцвета
Им суждено погибнуть, за тебя ль —
Не знаю я… в прошедшем нет ответа…
А мне цветов глубоко было жаль…

1842

Комета

Когда средь сонма звезд, размеренно и стройно,
Как звуков перелив, одна вослед другой,
Определенный путь свершающих спокойно,
Комета полетит неправильной чертой,
Недосозданная, вся полная раздора,
Невзнузданных стихий неистового спора,
Горя еще сама и на пути своем
Грозя иным звездам стремленьем и огнем,
Что нужды ей тогда до общего смущенья,
До разрушения гармонии?.. Она
Из лона отчего, из родника творенья
В созданья стройный круг борьбою послана,
Да совершит путем борьбы и испытанья
Цель очищения и цель самосозданья.

1843

* * *

О, сжалься надо мной!.. Значенья слов моих
В речах отрывочных, безумных и печальных
Проникнуть не ищи… Воспоминаний дальных
Не думай подстеречь в таинственности их.
Но если на устах моих разгадки слово,
Полусорвавшись с языка,
Недореченное замрет на них сурово
Иль беспричинная тоска
Из груди, сдавленной бессвязными речами,
Невольно вырвется… молю тебя, шепчи
Тогда слова молитв безгрешными устами,
Как перед призраком, блуждающим в ночи.
Но знай, что тяжела отчаянная битва
С глаголом тайны роковой,
Что для тебя одной спасительна молитва,
Не разделяемая мной…

1843

* * *

Над тобою мне тайная сила дана,
Это – сила звезды роковой.
Есть преданье – сама ты преданий полна, —
Так послушай: бывает порой,
В небесах загорится, средь сонма светил,
Небывалое вдруг иногда,
И гореть ему ярко Господь присудил —
Но падучая это звезда…
И сама ли нечистым огнем сожжена,
Или, звездному кругу чужда,
Серафимами свержена с неба она, —
Рассыпается прахом звезда;
И дано, говорят, той печальной звезде
Искушенье посеять одно,
Да лукавые сны, да страданье везде,
Где рассыпаться ей суждено.
Над тобою мне тайная сила дана,
Эту силу я знаю давно:
Так уносит в безбрежное море волна
За собой из залива судно,
Так, от дерева лист оторвавши, гроза
В вихре пыли его закружит,
И, с участьем следя, не увидят глаза,
Где кружится, куда он летит…
Над тобою мне тайная сила дана,
И тебя мне увлечь суждено,
И пускай ты горда, и пускай ты скрытна, —
Эту силу я понял давно.

1843

К Лавинии

Для себя мы не просим покоя
И не ждем ничего от судьбы,
И к небесному своду мы двое
Не пошлем бесполезной мольбы…
Нет! пусть сам он над нами широко
Разливается яркой зарей,
Чтобы в грудь нам входили глубоко
Бытия полнота и покой…
Чтобы тополей старых качанье,
Обливаемых светом луны,
Да