– По моим жа… Мисс Стоун, я не меньше других терпела все дикие неудобства жизни в вашем… в вашем перенаселенном крольчатнике. Я не хотела бы обвинять лично вас, но ведь…
– Полегче, Джо! - одернул ее муж.
Джозефина вспыхнула:
– Извините, мисс Стоун.
– Пустяки. Мы просто по-разному смотрим на вещи. Я-то была здесь еще в те времена, когда весь Луна-Сити состоял из трех герметичных бараков, соединенных туннелями, по которым приходилось ползти на коленях. - Мисс Стоун протянула супругам крепкую руку. - Будьте счастливы, землеройки, от всей души желаю вам этого! Удачного старта, счастливого пути и благополучной посадки!
В лифте Джозефина пробормотала:
– Землеройки, вот еще! Только потому, что мы предпочитаем нашу родную планету, где можно по крайней мере дышать свежим воздухом.
– Но ты ведь и сама употребляешь это словечко, - заметил Аллан.
– Да, когда говорю о людях, вообще не покидавших Землю.
– Мы с тобой тоже не раз говорили, что если бы обладали достаточным здравым смыслом, то никогда не покинули бы Землю. В душе мы с тобой землеройки, Джо.
– Да, но… Ах, Аллан, ты просто невыносим. Ведь это счастливейший день моей жизни! А ты разве не рад, что едешь домой? Неужели не рад?
– Конечно, рад. Это же так здорово - вернуться! Верховая езда… Лыжи…
– И опера. Настоящая, живая опера! Аллан, поживем недельку-другую на Манхеттене, прежде чем уехать в деревню?
– Вот те раз! А я-то думал, что ты жаждешь ощутить дождевые капли на своем лице.
– Хочу! Страшно хочу! Хочу многого и немедленно. Ах, милый, правда, похоже, что мы из тюрьмы выходим на волю?
Она прильнула к мужу. Лифт остановился, и он отстранил ее.
– Перестань реветь!
– Аллан, ты ужасен, - сказала она мечтательно. - Я так счастлива!
Им пришлось немного задержаться на этаже, где находились отделения банков. Клерк из конторы Национального городского банка уже приготовил их аккредитивы.
– А-а, домой едете? Распишитесь здесь. Завидую вам: охота, рыбная ловля…
– Да нет, я предпочитаю купание в прибое и прогулки на яхте.
– А я, - сказала Джо, - хочу просто поваляться на зеленой травке и посмотреть на голубое небо.
Клерк кивнул:
– Вполне понимаю вас. Тут ведь ничего подобного и в помине нет. Желаю приятного отдыха. На три месяца едете или на шесть?
– Мы больше не вернемся, - твердо сказал Аллан. - Три года прожили, как рыбы в аквариуме, хватит.
– Ах, так, - клерк уткнулся в лежавшие перед ним бумаги и без всякого выражения добавил: - Что ж, удачного старта.
– Спасибо.
Они поднялись на последний подземный этаж и встали на эскалатор, ведущий к космопорту. В одном месте туннель выходил на поверхность. Тут находилась кессонная камера. В смотровое окошко, обращенное на запад, была видна поверхность Луны, а за холмами - Земля. Вид ее, огромной, зеленой и щедрой, на фоне черного лунного неба и суровых немигающих звезд, вызвал на глазах Джо слезы. Дом! Эта прекрасная планета принадлежит ей! Аллан рассматривал Землю с меньшими эмоциями: он пытался определить гринвичское время. Восходящее Солнце как раз коснулось своими лучами Южной Америки. Должно быть, восемь двадцать, надо поторапливаться.
Они сошли с эскалатора и попали в объятия друзей, пришедших проводить их.
– Эй, копуши, где вы были до сих пор? «Гном» отправляется через семь минут!
– А мы на нем вовсе и не летим, - ответил Мак-Рей. - Можно не спешить.
– Как не летите?! Вы что, передумали?
Джозефина рассмеялась:
– Да нет, просто мы взяли билеты на экспресс. Поменялись кое с кем. Так что у нас еще минут двадцать в запасе.
– Вот как! Парочка богатых туристов, а?
– Ну, разница в цене невелика, зато избежим двух пересадок и не будем болтаться в космосе целую неделю вместо двух дней. - Джо многозначительно потерла поясницу.
– Она плохо переносит невесомость, Джек, - объяснил Аллан.
– Я и сам ее плохо переношу, всю дорогу мучился. И все же не думаю, чтобы вам пришлось уж так скверно, Джо: на Луне вы уже достаточно привыкли к слабому тяготению.
– Может быть, - согласилась она, - но все же большая разница: одна шестая земной гравитации или совсем никакой.
В разговор вступила жена Джека Крейла:
– Джозефина Мак-Рей, вы что, захотели рисковать жизнью, летя в ракете с атомным двигателем?
– А почему бы и нет, дорогая? Вы же работаете в атомной лаборатории.
– Ну! В лаборатории мы соблюдаем все меры предосторожности. Торговой палате следовало бы запретить эти экспрессы. Может быть, я и старомодна, но я-то вернусь так же, как и приехала сюда, - на добром старом химическом топливе.
– Не запугивай ее, Эмма, - возразил Крейл, - технические дефекты на этих ракетах уже устранены.
– Не все. Я бы…
– Неважно, - перебил ее Аллан, - все решено, пора на стартовую площадку. Прощайте, друзья! Спасибо за проводы. Рады были с вами познакомиться. Если вернетесь в наши богоспасаемые края, обязательно навестите нас.
– До свидания, ребята!
– До свидания, Джо!
– Привет Бродвею!
– Пока! И непременно пишите!
– Хорошего старта!
Они предъявили билеты и через переходную камеру прошли в вагончик скоростной дороги, соединявшей собственно порт со стартовой площадкой.
– Пристегните ремни! - бросил через плечо водитель. Они поспешно уселись на мягкие сиденья. Люк захлопнулся: туннель впереди был лишен воздуха. Через пять минут Аллан и Джо уже вылезали из вагончика в двадцати милях от порта, за холмами, которые покрывали крышу Луна-Сити, предохраняя от радиоактивных излучений двигателей космических экспрессов.
На «Ястребе» они попали в одно купе с семьей миссионера. Достопочтенный доктор Симмонс счел нужным объяснить, почему он путешествует в такой роскоши.
– Все из-за ребенка, - говорил он, пока его жена привязывала девочку к маленькому противоперегрузочному креслицу, укрепленному тяжами между креслами родителей, - она никогда не была в космосе, вот мы и решили не рисковать ее здоровьем.
При звуке сигнальной сирены все застегнули ремни. Сердце Джо забилось еще сильнее. Наконец… наконец-то!
Заработали двигатели, вжимая их в подушки. Джо и не подозревала, что можно чувствовать себя такой тяжелой. Ей было хуже, куда хуже, чем на пути сюда с Земли. Все время, пока ракета набирала скорость, ребенок громко рыдал от ужаса и непривычных ощущений. Казалось, прошло бесконечно долгое время, прежде чем корабль перешел в свободный полет. Когда исчезло отвратительное ощущение огромной тяжести, Аллан отстегнул верхний ремень, стягивавший грудь, и сел.
– Как ты, малышка?
