– Мне дадут бумагу и карандаш?
– Чтобы опять писать непристойности? Конечно, нет.
– Конечно, нет, - эхом повторил Рэвел. Он закрыл глаза и ясно увидел струйку утекающих слов. Человек не способен на оба занятия сразу - и на творчество, и на запоминание. Он должен выбирать. И Рэвел уже давно выбрал творчество. Но сейчас он не мог записывать сочиненное, и оно утекало из памяти, как вода, растворяясь в огромном внешнем мире.
– Бейся, бейся, крошка - боль, - сказал Рэвел. - Сделать выбор не неволь. В схватке с телом покажи, что сильнее - ты иль жизнь?
– Боль проходит, - сказал Уордмен. - Минуло три дня, и она уже должна стихнуть.
– Она вернется, - возразил Рэвел. Широко открытыми глазами он взглянул на потолок, и прочитал на нем слова: «Она вернется».
Уордмен вспыхнул.
– Не будьте глупцом. Она ушла навсегда, если вы опять не попытаетесь бежать отсюда.
Рэвел молчал. Улыбаясь, Уордмен ждал ответа, но затем нахмурился.
– А вы не сбежите, - заключил он.
Рэвел посмотрел на него удивленно.
– Конечно, уйду, - возразил он. - Разве вы этого не знаете?
– Никто не хочет испытать это дважды.
– Я никогда не прекращу попыток. Разве вы этого не чувствуете? Я никогда не прекращу попыток. Я никогда не перестану верить, что я тот, кто я есть. Вы должны это знать.
Уордмен уставился на него:
– Вы хотите пройти через это опять?
– Опять и опять, - ответил Рэвел.
– Вы бравируете, - гневно погрозил пальцем Уордмен, добавив: - Если вы хотите умереть, я предоставлю вам такую возможность. Знаете ли вы, что если вас не вернуть в зону, то вы там и сдохнете?
– Это тоже побег, - возразил Рэвел.
– Так вы этого хотите? Ладно. Покиньте зону, и я никого не пошлю за вами, обещаю.
– И в этом случае вы проиграли, - ответил Рэвел. Впервые за весь разговор он посмотрел в глаза Уордмену, видя перед собой злое, глуповатое лицо. - Это ваши правила, - продолжал Рэвел, - и по вашим правилам вы проиграете. Вы говорите, что черная коробочка удержит меня здесь, но это не означает, что она меня заставит не быть самим собой. Я же говорю, что вы ошибаетесь. До тех пор пока я буду пытаться уйти, вы остаетесь в проигрыше, а уж если черная коробочка меня убьет, вы проиграете раз и навсегда.
Всплеснув руками, Уордмен вскричал:
– Что значит проиграю? Вы думаете, это игра?
– Конечно, вы этого и добивались.
– Вы сумасшедший, - сказал Уордмен, направляясь к двери. - Ваше место не здесь, а в сумасшедшем доме.
– Это тоже проигрыш, - закричал вслед Рэвел. Но Уордмен уже хлопнул дверью.
Рэвел откинулся на подушку. Теперь, в одиночестве, воспоминание о всепоглощающей боли нахлынуло опять. Он боялся черного кубика, причем теперь, когда он узнал его страшную силу, боялся его гораздо больше, - боялся до такой степени, что и сейчас страх сводил желудок. Но еще он боялся перестать быть самим собой, и этот умозрительный страх был тоже силен; нет, он был куда сильнее и поэтому гнал его прочь из зоны.
– Но я не знал, что это будет так больно, - прошептал он. Рэвел еще раз написал эти слова на потолке, теперь красной краской.
Уордмену доложили, что Рэвел пришел в норму, и Уордмен посчитал нужным встретить его у дверей лазарета. Рэвел выглядел чуть похудевшим, даже постаревшим. Поднеся ладонь ко лбу для защиты от солнца, он взглянул на Уордмена и сказал:
– Прощайте, Уордмен! - И пошел на восток.
Уордмен не поверил:
– Вы бравируете, Рэвел!
Рэвел шел вперед.
Уордмен не помнил себя от гнева, порывался догнать Рэвела и задушить его голыми руками. Но он только сжал кулаки, называя себя благоразумным, рассудительным и милосердным человеком. Также и «Страж» был благоразумным, рассудительным и милосердным. «Страж» требовал повиновения, как и Уордмен. «Страж» наказывал бессмысленное неповиновение, Уордмен - тоже. Раз Рэвел действует антисоциально, безрассудно, то его нужно проучить. Рэвела нужно проучить для его же собственной пользы и для пользы общества.
– Чего вы хотите добиться этим? - закричал вслед ему Уордмен. Ненавидящими глазами смотрел он на удаляющегося Рэвела, но ответом ему было молчание. Тогда он крикнул:
– Я никого не пошлю за тобой! Сам приползешь!
Уордмен следил за Рэвелом, пока тот значительно не удалился от зоны, виляя во все стороны и шатаясь. Он уже приближался к роще - жалкая, скрюченная фигурка с опущенной головой на дрожащих ногах. Последний раз взглянув на нее, Уордмен заскрежетал зубами и вернулся в канцелярию заканчивать месячный отчет. За прошлый месяц - лишь две попытки побега.
Два или три раза за все это время он выглядывал в окно. В первый раз увидел Рэвела далеко в поле, он полз к деревьям. Во второй раз его уже не было видно, издали доносились только крики боли. Они очень мешали Уордмену сосредоточиться на отчете.
Ближе к вечеру он выглянул опять. Из рощи были слышны слабые, но протяжные вопли Рэвела. Уордмен стоял, прислушиваясь, мрачно сжимая и разжимая кулаки. Он пробовал заставить себя не чувствовать жалости… Для его же, Рэвела, пользы его нужно наказать. Минутой позже пришел госпитальный врач и сказал:
– Мистер Уордмен, мы должны вернуть его.
Уордмен кивнул:
– Я знаю. Но я хочу убедиться в том, что он проучен.
– Ради всего святого! - воскликнул врач. - Разве вы не слышите?
– Хорошо, верните его, - бесстрастно согласился Уордмен.
Врач сорвался с места, но тут крики стихли. Они оба повернули головы к роще, прислушиваясь. Тихо. Врач побежал к лазарету.
Рэвел лежал, исходя криками. Он мог думать только о боли и о необходимости стонать. Но иногда, издавая самый душераздирающий вопль, на долю секунды он вспоминал о себе, и в эти доли секунды все- таки полз, дюйм за дюймом удаляясь от тюрьмы, так что за истекший час он продвинулся приблизительно на семь футов. Теперь его голова и правая рука были видны с проселочной дороги, пересекающей рощу.
С одной стороны, он не осознавал ничего, кроме боли и собственных криков. С другой стороны, окружающая действительность полностью, даже навязчиво, вторгалась в его сознание: и травинки у самых глаз, и спокойствие леса, и стволы деревьев над головой. И небольшой фургончик, остановившийся на дороге рядом с ним.
У человека, вышедшего из фургончика и склонившегося над Рэвелом, было обветренное, морщинистое лицо. Одет он был в грубую фермерскую одежду. Он тряхнул Рэвела за плечо и спросил:
– Ты ранен, парень?
– Нна ввостооок! - простонал Рэвел. - Нна ввостооок!
– Ничего, если я подниму тебя? - спросил человек.
– Ддааа! - пронзительно закричал Рэвел. - Ввостооок!
– Я лучше отвезу тебя к доктору!
