– А мне откуда это знать?! - осерчала ворона. - Будто я разбираюсь, чем меня угостить хотят. Впрочем, раз не пулей - я вас прощаю. А снотворное свое заберите. Мне оно как-то ни к чему. У меня и так сон нормальный. - И проклятая птица выплюнула на песок нашу ампулу.
Затем захлопала крыльями, тяжело подпрыгнула и улетела. Не улетела - умчалась с такой поразительной скоростью, что мы и опомниться не успели, как она растворилась в зеленом небе.
Жалко, что некому было подслушать разговоры, которые мы вели той ночью, беспокойно вертясь в гамаках. Разговоры эти были - первый класс. Такие, например:
– Ну ладно, на планете обитают говорящие вороны. Примем как данность. Чего не бывает во Вселенной! Но откуда они русский язык знают? И английский?
– Очень просто: обучились в школе первой ступени.
– Мерси, ты очень сообразителен. А пули на лету где научились ловить?
– Пустяк! Военная подготовка под началом умудренных опытом столетних воронов.
– Гениально! Червяками командовать тоже армейский навык?
– Нет, это у них врожденное.
– Славненько поговорили… Ну, спи. Спокойной ночи!
– Уснешь тут…
Все-таки мы заснули. А когда лучи поднявшегося над горизонтом Арктура разбудили нас, мы поняли, что спокойно кончить дни нам здесь не дадут. В пятнадцати метрах от «жука» покоилась большая иссиня- фиолетовая лужа.
Минут десять мы изучали ее издали. Наконец Саша произнес:
– Ну как, Константин, может, позавтракаем сначала? Думается мне, если уж она появилась, то неспроста и надолго.
– Нет уж, давай-таки выясним, что ей нужно. Знаешь, как-то не до еды, пока она здесь торчит. Только карабин не бери. Вылезет какой-нибудь крокодил и начнет нас честить: мол, опять неправильно ведете себя.
Черт бы побрал мой язык! Я еще не закончил фразу, как фиолетовая вода пошла волнами и на песок выполз… на самом деле крокодил. Здоровенный - метров пяти в длину.
– Еще кто-нибудь нужен? - басом осведомился он.
– Говорящего крокодила нам не хватало! - довольно-таки непоследовательно шепнул я Сашке, но тот меня не слушал.
– Бегемот, - ляпнул он ни к селу ни к городу.
– Пожалуйста, - спокойно ответил аллигатор. - Архимед, вылезай, гости тебя требуют. Его Архимедом зовут, - пояснил он. - Больно много воды вытесняет.
Лужа снова заколыхалась, показалась черная лоснящаяся туша, и через несколько секунд перед нами стоял вполне натуральный бегемот по имени Архимед. Он шумно фыркал и разевал огромную пасть.
– Ну и жарища! - сказал бегемот, отдышавшись. Голос у него был тонюсенький - прямо мальчишеский дискант. - Градусов тридцать по Цельсию, тридцать восемь по Реомюру, восемьдесят шесть по Фаренгейту. Так?
– Так, - честно ответили мы с Сашкой.
– А вы говорите! - словно передразнивая, сказали крокодил с бегемотом укоризненным дуэтом, как-то оценивающе взирая на нас. - Ну-с, гости дорогие, с чем пожаловали?
Мы молчали. Да и что могли мы ответить? Ясно было одно: с нами играют какую-то нелепую комедию. Хотелось вести себя достойно, а вот роль, уготованную нам, никак не удавалось понять.
– Слышишь, Обжора, с нами не разговаривают, - пропищал бегемот. Крокодила, оказывается, звали Обжора. Что же, вполне резонно. - Оне, видите ли, важные. Мы для них, видите ли, не ровня, низший сорт, так сказать. Надулись, как индюки, и стоят.
– Да нет, Архимеша, ты не прав, - голос у крокодила, хоть и низкий тембром, был чрезвычайно мягкий, бархатистый. И интонация учтивая, вкрадчивая, даже угодливая. - Ты не иронизируй. Они просто остолбенели. Может, испугались или что. Видишь, как побледнели, бедняжки. Пот прошиб, ножки подгибаются. Вы, ребята, не бойтесь, - обратился он к нам. - Чего бояться-то? Мы звери спокойные, на людей не кидаемся. Вот поговорить хотели, да видим, не ко времени. Вы и не завтракали еще. А может быть, вам запах наш не нравится? Это мы исправим.
Зловоние действительно было невыносимым. Из крокодильей и бегемотовой пастей несло гнилью, плохо пережеванной пищей и тиной - в общем помойкой. Крокодил Обжора подбежал к луже, запустил туда переднюю лапу и вытащил флакон цветочного одеколона с допотопным пульверизатором. Несколько раз нажал на грушу, проверил, побрызгал в пасть бегемоту, потом себе.
– Теперь лучше, - удовлетворенно сказал он. - Итак, мы вас слушаем…
И - с безмерным удивлением:
– Э-э, друзья дорогие… Мы были о вас лучшего мнения.
Я почувствовал тревогу и оглянулся. Сашка стоял в двух шагах позади меня и сжимал в руках лазерное ружье. Когда он успел побывать в капсуле, я так и не заметил.
– Пошли, Обжора, - с обидой в голосе произнес бегемот Архимед. - С ними беседовать - себе дороже. Чуть что, сразу за оружие хватаются. Вчера Чернушку едва не укокали, сегодня нам угрожают. С такими каши не сваришь. А еще туда же - «братья по разуму»…
Оба демонстративно повернулись и не спеша потопали к луже, а через минуту Архимед с Обжорой скрылись в фиолетовой жиже. Я переводил взгляд с Сашки на лужу и не знал, что делать, что говорить. Внезапно вода забулькала, заколыхалась, и уровень ее стал стремительно падать. Вскоре лужа исчезла - вода просочилась сквозь песок. Осталась пустая впадина, и вот что удивительно: глубина ее была совсем небольшая - всего с метр. Ни крокодила, ни бегемота не было видно и следа.
– Ты что распсиховался? - закричал я на Сашку. - Ну кто тебя просил за лучемет хвататься?! Ведь какой шанс упустили!
– Костя, не кричи, ради бога! - взмолился Александр. - Они же издевались над нами! Клянусь, издевались!
– Кто?! Басистый крокодил по кличке Обжора и обидчивый бегемот по имени Архимед? Ты в своем уме?! Это же какая-то игра. Нас изучают! А ты - словно на сафари в верховьях Нила - машешь своей пушкой: мол, не подходи. Может, ты шкуры собирался с них снять? Восхитительно! Первая в истории шкура говорящего бегемота!
Долго мы еще так ругались. Я кричал, Сашка оправдывался, оба осипли, но ни до чего умного не договорились…
Последующие дни мы с утра до ночи копались в нутре нашего «жука». Проверили все блоки, ощупали пальцами каждый контакт, прошлись по всем схемам и сетям - напрасно. Капсула была мертва. Словно кто-то высосал жизнь и из ее реакторов, и из атомных батарей, аккумуляторов. Фотоэлементы подставляли свои ячейки лучам светила, но ни один электрон не реагировал на лавину квантов, не срывался с насиженного места в кристаллической решетке. Даже кино- и фототехника бездействовали, хотя механизмы были исправны, а пленка без единого изъяна. Кадры не получались: линзы отказывались фокусировать изображения. Физику на этой планете отменили…
Арктур исправно забирался в зенит, спускался к горизонту - небо тогда меняло цвет с бледно- салатового на гороховый, приходили и уходили ночи, а никаких неожиданностей больше не случалось. Странное на нас снизошло состояние: мы и ждали очередных визитеров, и от всей души желали, чтобы этого не произошло. Какой толк? Помощи ждать неоткуда. Дайте хоть помереть спокойно!
Даже «Верблюд» казался каким-то далеким-далеким, не существующим в реальной жизни кораблем, а черты лиц наших товарищей по полету смазались в памяти, расплылись, стали нечеткими, как на старинной групповой фотографии.
На десятый день нас посетил белый медведь. Явился он поутру - важный такой, степенный. Удивились ли мы? В общем, да. В основном по той причине, что налицо явная зоогеографическая несуразица: в пустыне - и белый медведь. Но одновременно и не удивились: после Обжоры с Архимедом диковинного здесь было мало.
– Здравствуйте! - вежливо сказал медведь. - Меня зовут Брике.
(Мы так и знали, что он заговорит: неговорящие животные, судя по всему, здесь не водились.) А я
