представь, что тебе двадцать семь и ты едешь с братиками и сестричками в Диснейленд. Поверить не могу, что позволила втянуть себя в такое. Здесь так занудно, что если ветер не разнесет это местечко, то оно сгинет само по себе. У тебя есть братья и сестры?
Я сказал, что их у меня по трое – и тех, и других.
– Так ты знаешь, каково это, когда каждый начинает раздирать общее будущее на отвратительные кусочки. Господи, когда они принимаются разговаривать таким манером – ну знаешь, все эти секс-сплетни и чепуха о конце света, – я подумываю: а не признаются ли они друг другу на самом деле в другом?
– Типа?
– Ну, в том, что все они перепуганы. То есть, когда люди на полном серьезе начинают говорить, что надо сделать в гараже запасы консервов, или глаза их наполняются слезами при мысли о «последних днях», – не есть ли это самое поразительное признание в том, как им плохо, что жизнь идет совсем не так, как им бы хотелось.
Я был на седьмом небе. А как иначе – ведь я нашел человека, которому нравилось изъясняться подобным образом! Словом, мы часок продолжали в этом же духе, и лишь случайные любители рома да Аллан, который пришел за миндальными орешками, ненадолго прерывали нас.
– Эй, мистер, никак Дева на вас глаз положила? – осведомился он, хлопнув Клэр по спине.
– Аллан и вся семейка считают меня чудачкой, поскольку я еще не замужем, сказала она, а потом, повернувшись, выплеснула розовый коктейль ему на рубашку. – И прекрати приклеивать мне эту дурацкую кличку.
Отомстить Аллан не успел. У столика мистера Бакстера началась суматоха – одно из тел вдруг сползло на пол, и кучка загорелых, немолодых, с солидными животами мужчин, увешанных украшениями, крестясь, сгрудилась вокруг мистера Бакстера, который, стискивая рукой грудь и тараща глаза, походил на плачущего клоуна.
– Опять. Только не это, – разом вырвалось у Аллана и Клэр.
– Аллан, иди, твоя очередь.
Аллан, капая соком, без всякого энтузиазма направился туда, где несколько человек заявляли, что уже вызвали «скорую».
– Прости меня, Клэр, – сказал я, – но у твоего отца такой вид, как будто у него инфаркт или типа того. Не слишком ли ты… ну я не знаю, прохладно относишься к нему?
– А-а, Энди, не волнуйся. Он выкидывает это по три раза в год – была бы аудитория побольше.
Возле бассейна засуетились. Но Бакстеров в толпе можно было сразу узнать по отсутствию интереса к происходящему, они вяло реагировали на всеобщее волнение, когда прибыли два санитара с каталкой (привычная картина для Палм-Спрингс). Убедив новообращенную мисс Скотт-Бакстер не пихать ему в руку кварцевые кристаллы (она тоже исповедовала нью-эйджевскую веру), санитары погрузили мистера Бакстера на каталку и повезли к машине; послышалось звяканье, заставившее толпу у бассейна замереть. У всех на глазах из кармана мистера Бакстера вывалилось несколько столовых приборов. Его пепельное лицо было мертвецки бледным; воцарившееся безмолвие обжигало.
– О, папа, – произнес Аллан. – Как ты мог так опозорить нас? – Он поднял вилку и оценивающе оглядел ее. – Это же железка. Разве мы тебя плохо воспитывали?
Туго натянутая струна напряжения лопнула. Кто-то захихикал, мистера Бакстера увезли, как оказалось, у него был подлинный губительный инфаркт. Клэр между тем (заметил я краем глаза) сидела на краю бассейна цвета охры и, болтая ногами в медово-молочном мраке воды, смотрела на солнце, скрывающееся за горой. И своим тоненьким голоском говорила ему, что ей очень жаль, если мы обидели его или причинили какую боль. И я подумал, что мы станем друзьями на всю жизнь.
ШОППИНГ – НЕ ТВОРЧЕСТВО
Обессилевшие от жары собаки лежат в тени «сааба» и, подергивая задними лапами, преследуют воображаемых зайцев. Мы с Дегом, оба в углеводной коме, не так уж далеки от них и в хорошем «слушательском» настроении; Клэр начинает свой рассказ.
– История Техлахомская, – сообщает она к великому нашему удовольствию, потому что Техлахома – это выдуманный мир, в котором разворачивается действие многих наших историй. В этой печальной «повсеместности» граждан вечно увольняют из магазинов, где они работают продавцами, а их дети увлекаются наркотиками и новомодными безумными танцами на берегу местного озера; разглядывая на коже ожоги от воды, отравленной химикалиями, они мечтают о том времени, когда станут взрослыми и будут урывать у государства пособие. Техлахомцы тырят из лавочек дешевую поддельную парфюмерию и стреляют друг в друга за ужином в День благодарения. Единственное, что здесь есть хорошего, – выращивание скучной, прозаической пшеницы, которой техлахомцы по праву гордятся; по закону все граждане обязаны иметь на бамперах наклейки с надписью: «НЕТ ФЕРМЕРОВ – НЕТ ЕДЫ».
Жизнь однообразная, но не лишенная радостей; взрослое население хранит в ящичках комодов кучу дурно сшитого алого «сексуального» белья. Трусики и принадлежности для секса доставляются ракетой из Кореи – я говорю, ракетой, поскольку Техлахома – летающий вокруг Земли астероид, который получил постоянную прописку в 1974-м году – первом после нефтяного кризиса году, со времени которого реальная зарплата в США так и не выросла. Его атмосфера включает кислород, пшеничную кострику и радиоволны короткого диапазона. Провести там день даже забавно, но потом хочется бежать куда глаза глядят.
В общем, диспозиция ясна, так что перейдем к рассказу Клэр.
– Это история об астронавте по имени Бак. Как-то у Бака возникли неполадки на космическом корабле, и он был вынужден приземлиться на Техлахоме – в пригороде, во дворе семейства Монро. Корабль не был рассчитан на притяжение Техлахомы – на Земле Баку просто забыли сообщить о существовании астероида!
– Вот так всегда, – заметила миссис Монро, проводя Бака от космического корабля к дому. – Мыс Канаверал совсем забыл о нас.
Был полдень, и миссис Монро предложила Баку горячий калорийный обед – тефтели в грибном соусе и консервированную кукурузу. Она обрадовалась гостю: три ее дочери были на работе, а муж уехал на молотьбу.
Затем, после обеда, она пригласила Бака в гостиную посмотреть вместе телевикторину.
– Вообще-то в это время я в гараже, провожу инвентаризацию косметики из алоэ, я ею торгую, но бизнес сейчас не очень успешный.
Бак кивнул в знак согласия.
– А вы не думали заняться алоэ-продуктами после завершения карьеры астронавта, Бак?
– Нет, мэм – ответил Бак. – Не думал.
– Так поразмыслите. Всего-то надо создать сеть распространителей под собой, и не успеете оглянуться, как самому работать и вовсе не придется – сиди себе и стриги купоны.
– М-да, черт бы драл, – промолвил Бак и похвалил коллекцию сувенирных спичечных коробков в огромном бокале на столе.
Но тут случилось неожиданное. Прямо на глазах у миссис Монро Бак стал зеленеть, его голова начала приобретать квадратную форму и покрываться венами, словно у Франкенштейна. Бак поспешил взглянуть на себя в маленькое карманное зеркальце (единственно доступное), и тотчас понял, что произошло: это было космическое отравление. Теперь он примет обличье чудища и скоро впадет в почти непрерывную спячку.
Миссис Монро же предположила, что ее тефтели с грибным соусом были испорчены, и в результате этой кулинарной промашки она погубила восхитительную внешность астронавта, а возможно, и его карьеру. Она предложила отвести его в местную больницу, но Бак воспротивился.
– Может, это и к лучшему, – согласилась миссис Монро, – учитывая, что в этой больнице нет ничего, кроме вакцинации против перитонита да спасательной службы.
– Вы только покажите, где я могу прилечь, – попросил Бак. – У меня космическое отравление, и через несколько минут я похолодею. Похоже, некоторое время за мной надо будет присматривать. Вы обещаете, что сделаете это?
– Конечно, – ответила миссис Монро. Она обрадовалась, что обвинения в отравлении отпали, и Баку тотчас была предоставлена прохладная подвальная комната, стены которой были до середины обшиты плотным картоном, имитирующим дерево. Там были также книжные полки с вещами миссис Монро и
