террасе большого Фиванского дворца, куда Совет жрецов заставил их переехать из Ахетатона, предав разрушению столицу, основанную Эхнатоном.
На востоке блестело зеркало вод Нила. На западе громоздились высокие холмы, защищавшие Долину царских гробниц от сыпучих песков пустыни.
— Ты заметил, — обратилась царица к мужу, — как изменился за последнее время Эйе. Он не ходит, а ступает, не говорит, а изрекает, не сидит, а восседает, точно владыка древнего царства. Не знаю, почему я начала бояться его. Когда он входит, у меня появляется такое чувство, какое должна испытывать маленькая птичка, попавшая в пасть крокодила.
— Царица никого не должна бояться, тем более Эйе — друга фараона, — улыбнулся Тутанхамон.
— Он друг на словах, только на словах.
Помолчав, Анхесенпаамон продолжала:
— Сегодня я была в художественных мастерских. Вспоминали Тутмеса. Я до сих пор не могу его забыть. Мастера готовят тебе подарки, и я любовалась очень красивыми вещами.
— Что же тебе больше всего понравилось?
— Колесница, которую я для тебя заказала. Она вся покрыта золотыми пластинками, и на каждой рельефные изображения военных сцен. По краям орнамент из драгоценных камней и разноцветного стекла в золотой оправе. На переднем конце дышла золотой сокол с солнечным диском на голове.
— А днище какое?
— Из кожаных ремней, покрытых звериной шкурой.
— А обода?
— Кожаные. Как ты вырос, — улыбнулась она, глядя на мужа, — совсем взрослым стал, а я как была маленькой, такой и осталась.
— Я вырос, а ты похорошела. Я не видел ни одной девушки, ни одной женщины, которая была бы краше тебя.
— А Анат? — ревниво спросила царица. — Смотри! Смотри! — вдруг воскликнула она, указывая рукой на восток. — Что это?
По небу летел яркий метеор, оставляя за собой длинный сверкающий след. Стало светло как днем.
— Мне страшно… — прошептала Анхесенпаамон.
Метеор исчез на западе, и снова все погрузилось во тьму.
— Куда он полетел?
— В страну Тимхи.
На террасе появился Кагабу.
— Ты видел? — тревожно спросила его царица. — Что это? Ученые, о которых говорила Дочь Неба?
— Не знаю, может быть, и ученые, а может быть, хвостатая звезда. Я в детстве видел такую.
— Но ты видел и железную птицу.
— Железная птица прилетела днем и не блестела так ярко, а впрочем, кто его знает, что это…
— Как бы я хотел, чтобы это были Дети Неба! — невольно вырвалось у фараона.
На следующий день по решению Совета жрецов Эйе отдал приказ направить войска в западные районы страны. Жрецы готовились по-своему к появлению Небесных Посланцев, если это окажется их железная птица.
С нетерпением и тревогой ждали во дворце известий. Наступил месяц эпифи. После обеда Тутанхамон и Анхесенпаамон спустились в сад. У подножия высоких пальм и усыпанных душистыми белыми гроздями акаций пестрели цветы.
— Посмотри, сколько васильков! Я сплету тебе из них венок.
Нарвав цветов, царица стала украшать ими голову мужа.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросила она. — Ты побледнел, и взгляд у тебя какой-то странный…
— Мне нехорошо, Анхесенпаамон. Я хотел бы лечь.
— Ты нездоров?
— Не знаю, что со мной.
Он встал и, пошатнувшись, снова опустился на скамью.
Тутанхамона уложили в постель. Анхесенпаамон не отходила от него. Пришла царица Нофертити, пришел Кагабу, послали за придворными и врачами.
С каждым часом фараону становилось все хуже, и вскоре он потерял сознание. Анхесенпаамон в отчаянии ломала руки, заливаясь слезами.
— Почему ты молчишь, Кагабу? — спросила Нофертити старого царедворца.
— Я вспомнил его приемную мать, Раннаи, с нею было точно так же.
— Ты думаешь, его отравили?
Кагабу сокрушенно кивнул головой.
— Что же делать? Чем помочь?
К вечеру Тутанхамон, не приходя в сознание, скончался. Дворец огласился женским плачем. Сумрачно глядели мужчины. Сидя у изголовья покойного, юная царица застыла в великом горе. Эйе накануне уехал в страну Пунт, и Совет жрецов поручил Кагабу как хранителю царских сокровищ заняться похоронами.
Прошло установленное обрядами время. Набальзамированное тело фараона лежало в золотом гробу, созданном руками искусных мастеров, учеников Тутмеса.
Хотя усыпальница и не была еще закончена, Тутанхамона решили похоронить в ней.
Провожать фараона в последний путь вышли все жители столицы. Собрались номархи, приехали представители соседних стран, с которыми покойный фараон старался жить в дружбе, мире и согласии.
Печально двигалась траурная процессия во главе с верховным жрецом Кенамоном. Скорбно склонив головы, придворные несли на носилках, украшенных львиными головами, золотой гроб, на крышке которого был изображен покойный фараон в образе Озириса.
Когда гроб установили в усыпальнице, к нему приблизилась Анхесенпаамон и попросила приоткрыть крышку, чтобы в последний раз взглянуть на останки покойного мужа.
Только один Кагабу, стоявший рядом с царицей, видел, как она быстро сунула под ожерелье амулет, изображавший крылатую змею с головой Дочери Неба.
— Восстань из небытия, о ниспростертый, — тихо прошептала она строки из «Книги мертвых», — да одолеешь ты врагов своих и восторжествуешь над тем, что они совершили против тебя.
Опустилась тяжелая крышка, и гроб покрыли белым саваном, оставив открытым только лицо фараона. Этот гроб бережно опустили в другой, чуть побольше, из дерева смерти — тиса, обитый золотом и богато расцвеченный инкрустациями. На стенках второго гроба были изображены коршун, защищающий фараона своими крыльями, и змея Буто.
Покрыв тонкой, как паутина, пеленой, этот гроб опустили в третий — из золота. Крылатые богини Исида и Нут, мастерски изваянные лучшими художниками Ахетатона, держали гроб в своих объятиях, на стенке гроба была надпись:
«О мать Нут! Простри надо мной свои крылья, извечные звезды…»
Над гробом воздвигли огромный желтый кварцитовый саркофаг, по углам которого стояли изваяния четырех богинь — Исиды, Нефтиды, Нейт и Селкит, распростерших руки и крылья.
Кварцитовый саркофаг последовательно закрыли четырьмя золочеными саркофагами, инкрустированными синим фаянсом. Последний из них был запечатан печатью с тронным именем Тутанхамона — Небхепрура.
Погребальный покой отгородили кирпичной стеной, быстро оштукатурили ее и наложили печати. Потом в сокровищнице усыпальницы установили ковчег с захороненными в нем внутренними органами Тутанхамона. Ковчег был последним шедевром Тутмеса, выполненным незадолго до смерти талантливым ваятелем.
