— Почему?
Француз опешил.
— Генерал, я думал, вы все поняли. Двадцать девять секунд — это время для хорошего поцелуя, но не для атаки и ухода. Нам нужна хотя бы минута.
— Что скажите на это вы, Маккормик?
Командор был согласен с начальником штаба.
— Прийти туда можно. Сейчас мы тренируемся, с каждым днем результаты все лучше. Мы сможем определить цель и нанести удар за тридцать. Но потом… Выход невозможен. Нас расплющит на прыжке.
— Но мы же смогли ударить и уйти прошлый раз?
— Да, но до этого мы хоть немного, но разогнались. А тут придется сначала тормозить, а потом уже стрелять и снова разгоняться.
Но Райт был неумолим.
— А разве вы не можете обстрелять цель из быстро летящего корабля?
— Мы как-то не пробовали. Скорость на выходе колоссально велика. Кроме того…
Райт его оборвал.
— Кроме того — попробуйте определить этот предел. Произведите тренинг всей группы бомбардиров. Нам нужно ужать время до самых минимальных секунда.
Райт остановился, и долго смотрел на сияющую на стене схему защитных редутов Хинкерид.
— У них такая же Солнечная система, как и у нас. Даже Ханкидия, как и Земля, третья от светила. Стоп!
Райт замер, потом обернулся в Луи Фишу.
— Как сказал этот противный ящер? Система защиты на первых шести планетах?
— Да, именно так.
— Но, почему только на шести?
Он ткнул пальцем в сторону остальных двух планет, ближних к Солнцу.
— Там что, орудий нет?
— Скорее всего — нет. Они ведь находятся за Хинкидией. Зачем там держать орудия и войска? Так можно попасть и по своим.
Райт довольно засмеялся, даже щелкнул пальцами.
— Кажется, это наш шанс. Мне нужны математики, физики и мастера по маскировке.
Такой подбор советников показался для генералов странным, но все последующие месяцы до самого конца долгого пути Райт проводил именно с ними.
Первым делом он взялся за физиков. Их было шестеро — два академика, остальные доктора наук.
— Мы отстаем от хинков на сутки. Мы можем их догнать?
— Теоретически — да.
— А практически?
— Практически это никто не делал. Считается, что наша скорость — самый оптимальный режим для передвижения. Далее начинается так называемый режим неустойчивости.
Райт понял это по-своему.
— Мы можем взорваться?
— Нет, просто можем проваливаться в скорости. То ускорение, то торможение. Точно высчитать время прилета не удастся.
— А дальше? Что дальше?
— Дальше.
Ученый пожал плечами.
— Неизвестно. С большей скоростью просто никто еще не рисковал летать. Считается, что реактор в таком режиме может взорваться в каждую секунду.
— Но вы можете это точно просчитать? — Настаивал генерал.
Ученые переглянулись.
— Хаски передвигаются в таком режиме уже две тысячи лет. Они должны были все это давно просчитать.
— И все-таки попробуйте просчитать и вы. Мы не знаем, что делали владельцы этого корабля за те последние две тысячи лет. Может быть, они все это время просто сидели и ковыряли пальцем в носу. Работайте.
Затем Райт посетил тренажеры бомбардиров. Те буквально выползали после занятий из кабин, мокрые, как после дождя.
— Как успехи? — Спросил генерал Свенсена. Тот отрицательно покачал головой.
— Достижения есть, но скорость начала открытия огня все равно слишком мала. С точки зрения галактического масштаба — это практически полная остановка. От момента выхода из прыжка до выстрела и старта — двадцать две секунды.
— Кто показывает лучшие результаты?
— Соболев.
Райт удивился.
— Саши? Но он же не бомбардир, он пилот?
— Да, но он так же и бомбардир, не забывайте об этом. Он так же сидит на гашетках головного лазера.
— Тут врачи предлагают одну идею, — подсказал сзади Зорич.
Свенсен поморщился.
— Не стоит об этом даже думать, господин генерал-полковник. По-моему это средневековое изуверство.
Райт заинтересовался.
— Ну, так в чем дело? Что такого предложили наши хитроумные эскулапы?
— Они предлагают вживить в мозг человека специальные электроды, — выдал тайну Зорич.
— Зачем?
— Они давно еще, на земле, нащупали центры управления реакцией и предлагают их активизировать.
— Какой эффект?
— Увеличение возможностей человека в десятки раз. В том числе и реакции.
— А это интересно. Надо навестить медпункт.
Через полчаса медики подтвердили слова Зорича.
— Да, есть такая идея. Мы работали в нашем институте над этой проблемой последние десять лет. Результаты были просто потрясающие, — сказал Алексей Белов. — Сейчас это все на уровне крыс, но зато и уверенность в успехе почти девяносто процентов.
Райта это не устраивало.
— А как насчет ста процентов?
— Сто процентов нельзя давать даже при аппендиците. Всегда есть вероятность незапланированных случайностей.
— А без вживления этих ваших электродов нельзя обойтись? — Настаивал Свенсен.
— Пока нет. Может быть, потом мы сможем активизировать эти же центры снаружи, но пока мы можем воздействовать на мозг только напрямую, по старой, еще земной методике.
— Как это будет выглядеть?
— Будет такой шлем со встроенной аппаратурой. Он будет включать активизацию, когда это будет надо.
— Это все как-то напоминает собачек профессора Павлова? — Спросил стоящий за спиной генерала Майдачный. Для него эти разработки медиков были так же новостью.
— Ну, примерно так. Электроды только поменьше.
— Какие могут быть осложнения? — Спросил Райт.
— Непредсказуемые. Человек будет жить с этой штукой до конца дней. Может быть, изменения в
