нет.
Доктор и Кибернетик принялись поднимать двутела, который, поняв, что от него хотят, послушно встал и вышел из лаборатории.
– И для чего все это было? - спросил Кибернетик.
Он нервно шагал по залу, тыкая во все щели и углы черную мордочку счетчика Гейгера. Время от времени щелканье несколько усиливалось.
– Увидишь, - спокойно ответил Физик. - Если у него голова на месте - увидишь.
– Почему ты не надел защитной одежды? Жалко было минуту потратить?
– Я должен был показать это как можно проще, - сказал Физик. - Как можно естественнее, чтобы ничего лишнего, понимаешь?
Они замолчали. Стрелка стенных часов медленно двигалась. Наконец Кибернетика начало клонить в сон. Физик, неловко действуя торчащими из бинтов пальцами, зажег сигарету. Вошел Доктор в перепачканном халате, подскочил к Физику:
– Ты! Да ты что?! Что ты с ним сделал?!
– А в чем дело? - поднял голову Физик.
– Он не хочет лежать! Едва дал себя перевязать, как встал и полез в дверь. О, он уже здесь… - добавил Доктор тише.
Двутел вошел, неуклюже ковыляя. По полу за ним тянулся конец бинта.
– Ты не можешь лечить его против его воли, - холодно сказал Физик. Он бросил сигарету на пол, встал и придавил се ногой. - Ну что, возьмем калькулятор из навигационной, а? У него максимальная область экстраполяции, - сказал он Кибернетику.
Тот вздрогнул, проснувшись, вскочил, мгновение смотрел мутным взглядом и быстро вышел. Дверь он оставил открытой. Доктор, засунув кулаки в карманы халата, стоял посреди лаборатории. Услышав слабое шлепанье, он обернулся, посмотрел на гиганта, который медленно приближался, и вздохнул.
– Уже знаешь? - сказал он. - Уже знаешь, а?
Двутел кашлянул.
Остальные трое спали целый день. Когда они проснулись, смеркалось. Они пошли прямо в библиотеку. Она представляла собой кошмарное зрелище. Столы, пол, все свободные кресла были завалены грудами книг, атласов, открытых альбомов, сотни исчерченных листов валялись под ногами, вперемешку с книгами лежали части приборов, цветные гравюры, консервные банки, тарелки, оптические стекла, арифмометры, катушки, к стене была прислонена доска, с которой стекала вода, смешанная с меловой пылью, толстый слой засохшего известкового порошка покрывал пальцы, рукава, даже колени Физика, Кибернетика и Доктора. Они сидели напротив двутела, заросшие, с покрасневшими глазами, и пили кофе из больших кружек. Посреди библиотеки, там, где раньше стоял стол, возвышался ящик большого электронного калькулятора.
– Как дела? - спросил Координатор, остановившись на пороге.
– Великолепно. Мы согласовали уже тысячу шестьсот понятий, - ответил Кибернетик.
Доктор встал. На нем все еще был белый халат.
– Они вынудили меня к этому. - Доктор показал на двутела. - Он облучился.
– Облучился?! - Координатор шагнул внутрь. - Что это значит?
– Прошел через радиоактивное пятно в проломе, - объяснил Физик.
Он оставил недопитый кофе и опустился на колени у аппарата.
– У него уже на десять процентов меньше белых телец, чем семь часов назад, - сказал Доктор. - Гиалиновая дегенерация - совсем как у человека. Я хотел его изолировать, ему нужен покой, но он не хочет лежать, так как Физик сказал ему, что это все равно не поможет.
– Это правда? - повернулся Координатор к Физику.
Тот, не отрываясь от гудящего прибора, кивнул головой.
– И его нельзя спасти? - спросил Инженер.
Доктор пожал плечами.
– Не знаю! Если бы это был человек, я сказал бы, что у него тридцать шансов из ста. Но это не человек. Он становится немного апатичнее. Но, может быть, это от усталости и бессонницы. Если бы я мог его изолировать…
– Ну что тебе нужно? Ты ведь и так делаешь с ним все, что хочешь, - сказал Физик, не поворачивая головы.
Забинтованными руками он все еще копался в приборе.
– А с тобой что случилось? - спросил Координатор.
– Я объяснил ему, каким образом он подвергся лучевому поражению.
– Ты так подробно объяснял?! - крикнул Инженер.
– Пришлось.
– Случилось то, что случилось, - медленно сказал Координатор. - Хорошо ли, плохо ли, но это так. Что теперь? Что вы уже знаете?
– Многое.
Заговорил Кибернетик:
– Он уже усвоил массу наших символов - главным образом математических. С теорией информации, можно сказать, покончено. Хуже всего с его электрическим письмом: без специального аппарата мы не могли бы этому научиться, а у нас нет ни такого аппарата, ни времени, чтобы его сделать. Помните трубки в их телах? Это просто устройство для письма! Когда двутел появляется на свет, ему сразу же вставляют такую трубку - как у нас когда-то протыкали девочкам уши… По обеим сторонам большого тела у них есть электрические органы. Поэтому корпус такой большой. Это как бы мозг и одновременно плазменная батарея, которая передает заряды непосредственно 'пишущему каналу'. У него канал кончается проводками на воротнике, но это у всех по-разному. Писать они, конечно, должны учиться. Эта операция, практикующаяся уже тысячи лет, - только подготовительный шаг.
– Значит, он действительно не говорит? - спросил Химик.
– Говорит! Кашель, который вы слышали, и есть речь. Одно покашливание - это целое предложение, произнесенное с большой скоростью. Мы записали кашель на пленку - он раскладывается на спектр частот.
– А! Так это речь, основанная на принципе частотной модуляции звуковых колебаний!
– Скорее, шумов. Она беззвучна. Звуками выражаются исключительно чувства, эмоциональные состояния.
– А эти электрические органы - служат ли они им оружием?
– Не знаю. Но можно его спросить.
Кибернетик наклонился, вытащил большой чертеж, на котором был изображен схематичный вертикальный разрез двутела, указал на два удлиненных сегментных образования внутри него и, приблизив рот к микрофону, спросил:
– Оружие?
Репродуктор, установленный с другой стороны, напротив лежащего двутела, застрекотал. Двутел, который чуть приподнял малый торс, когда вошли новые люди, некоторое время оставался неподвижным, потом закашлял.
– Оружие - нет, - глухо заскрипел репродуктор. - Много оборотов планеты - когда-то - оружие.
Двутел кашлянул.
– Орган - рудимент - биологической - эволюции - вторичная - адаптация - цивилизация, - мертво, без всякой интонации проскрипел репродуктор.
– Ну-ну, - буркнул Инженер.
Химик слушал, зажмурив глаза.
– А, значит, действительно! - вырвалось у Координатора. Он сдержался и спросил: - Что представляет собой их наука?
– С нашей точки зрения она странная, - сказал Физик. Он поднялся с колен. - Никак не убрать этого проклятого скрипа, - бросил он Кибернетику. - Огромные знания в области классической физики. Оптика, электричество, механика в специфическом соединении с химией - что-то вроде механохимии. Там у них
