беседу с Великим разрушителем. Наступило удивленное молчание, потом Ромеро торжественно проговорил одну из своих любимых и напыщенных фраз: «Начинайте, адмирал, мы все превратились в слух».
Еще я услышал смятенное восклицание Лусина: «Какой ужас, Эли! Какой ужас!»- и понял, что оно относится к Андре.
– Приступим? - предложил Великий разрушитель.
Голос его угрожающе гремел. Приняв человеческий облик, он не усвоил человеческого обхождения. Для дружеских переговоров такой зычный рев был по меньшей мере нетактичен.
8
Он признавал наши успехи. Внешне мы похожи на старых его противников, галактов. Война с галактами, длившаяся бездну времени, подошла к завершению. Галакты блокированы на оставшихся у них планетах. Вся их надежда ныне на то, что их оставят в покое, - напрасная надежда, он это объявляет твердо.
Но люди оказались неожиданно иными. Они сумели рассеять в Плеядах флот разрушителей, а в Персее взорвали одну из планет. Ему, Великому разрушителю, пришлось запретить своим кораблям выход на галактические дороги, захваченные людьми.
Зато тем прочнее он укрепился в звездном скоплении. Здесь его мощь опирается на шесть первоклассных крепостных планет со сверхмощными механизмами для искривления внутреннего звездного пространства. Нет в мире силы, способной прорвать такую ограду.
– Три наших корабля ее, однако, прорвали!
– Вам повезло: в момент вторжения вдруг ослабели защитные механизмы Третьей планеты. Больше это не повторится.
– Если вы не хотели нашего вторжения, то почему вы не выпустили нас обратно? - немедленно поинтересовался я.
– К переговорам это отношения не имеет, - прогремел он. - Важно, что вы захвачены нами, а не победили нас.
Что мы захвачены, я отрицать не мог.
Великий разрушитель повторил, что кое в чем мы превзошли разрушителей, зато многое у нас несовершенно, словно мы на заре цивилизации. Если обе наши звездные цивилизации объединятся, ничто не сможет им противостоять.
– Так уж ничто? Зловреды… виноват, разрушители владеют маленьким районом Галактики, звездные владения людей и того меньше. Не смело ли говорить о всеобщем владычестве?
Ответ Великого разрушителя был так неожидан, что я сразу не оценил его значительности:
– Понимаю твой намек. Могущество рамиров, естественно, несравнимо с вашим и нашим. Но рамиры давно покинули скопление Персея и заняты перестройкой ядра Галактики, им не до людей и разрушителей, тем более не интересуют их трусливые галакты.
Я выслушал властителя так, словно знал о рамирах куда больше его. Зато дешифратор донес гул голосов и движений среди друзей при известии о неведомой нам звездной цивилизации.
– Оставим рамиров, у них хватает своих забот. Поговорим о принципах предлагаемого вами братства людей и разрушителей.
– Принцип элементарен: объединить в один кулак наше разрозненное могущество.
– Слишком элементарно для принципа. То, что вы сказали, - средство осуществления цели, а не цель.
– Я могу рассказать и о цели.
– Да, расскажите, пожалуйста.
Ничего нового он о своих целях не сообщил - те же подлые принципы угнетения слабого сильным, космическое варварство и разбой. Он предлагал не содружество, а «совражество»- ненависть ко всему, что будет не «мы». Нужно было быть безмерно упоенным собой, чтоб высказать людям такой проект. Он не был проницателен, этот Великий разрушитель с голосом водопада.
Я в ответ прочитал наизусть Конституцию Межзвездного Союза.
Великий разрушитель разгневался.
– Ты забыл, где находишься! - прогремел он.
– Хорошо помню! Я нахожусь в стране жестоких врагов, полностью властных в моей жизни.
– И ты осмеливаешься предлагать мне освободить покоренные народы и завести отвратительную взаимопомощь?
– Без этого немыслимо созидательное существование. Хотите вы или нет, с вами или против вас, но эти принципы пробьют себе дорогу в общениях разумных звездожителей.
Ему показалось, что он нащупал слабое мое место. Логика его была доктринерского склада, в ней отсутствовала широта мысли. Наш спор был неравным, но не тем неравенством, на какое он надеялся.
– Ты сказал - созидательное существование? Чепуха! В мире существует один реальный процесс - разрушение, нивелирование, стирание высот. И мы своей разумной деятельностью способствуем ускорению этого стихийного процесса.
– Разумная деятельность людей иная.
– Значит, она неразумна. Вселенная стремится к хаосу. Разумно одно - помогать распространению хаоса. Только в хаосе полное освобождение от неравенства и несвободы.
– Но ведь вы, разрушители, создали самую могущественную организацию, которую знает мир. Ваш жестокий порядок, ваша чудовищная несвобода для всех…
– Организация создана для увеличения дезорганизации, порядок служит для насаждения беспорядка, а всеобщая несвобода - лишь временный этап для абсолютного освобождения всех от всего… Мы содействуем глубинным стремлениям самой природы.
Он вел спор с самонадеянностью мещанина, уверенного, что мир исчерпан в его непосредственном окружении. Он был недоучкой, объявившим свое невежество философской системой, софистом, ловко сыплющим парадоксы. Разбить его было легко. Я сомневался лишь в одном: поймет ли он, что его разбили.
В голосе его грохотало торжество:
– Ты молчишь - значит, признаешь себя побежденным!
– Вы опровергаете самого себя.
– Это надо доказать.
– Разумеется. Начинайте обосновывать свое мировоззрение, а я покажу, что из каждой вашей посылки следует вывод, противоположный тому, какой делаете вы.
– Можно и так, - согласился он. - Моим подданным будет полезно лишний раз утвердиться в основоположениях нашей философии, хотя она и без того прочна.
– И людям тоже полезно послушать курс вашей философии, - сказал я, но до него не дошла скрытая угроза этих слов.
Начал он, впрочем, оригинально. Вселенная народилась когда-то как бездна чудовищных различий. Пустое пространство - и звездные сверхгиганты, усложненная биологическая жизнь - и аморфная плазма; на этом полюсе - торчащий, как пик, всегда индивидуализированный мыслящий разум, на том - скудость разобщенных тупых атомов.
Неравномерность и неодинаковость, отвратительное своеобразие всего и во всем, варварство организованных сообществ, тирания порядка, несвобода иерархических структур - таким предстает нам начало мира, таким в значительной мере он выглядит и доныне.
– Но все только начинается со сложности, а идет к простоте, - грохотал он. - Разве, решая задачи, ты не переступаешь от сложного к простому? И разве нахождение внутренней простоты не является высшей целью познания? Сколь же благородней обогащение мира простотой? И какая простота выше всех?
