Парни захихикали. Женя почувствовала прилив жгучего стыда и жалости к себе. «Они меня презирают, – подумала она, понимая, что вот-вот расплачется. – Издеваются надо мной, будто я не человек, а полное ничтожество. Господи, ну почему я такая?»
Женю охватило острое желание выскочить из бара, но тут перед глазами у нее мелькнуло лицо Игоря, такое, каким она видела его в своих фантазиях – изможденное, изуродованное синяками и кровоподтеками.
Женя набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Помогите мне в этом разобраться. Пожалуйста!
Паштет уставился на нее удивленно.
– Помочь? Слушай, подруга, мне и своих проблем хватает.
Кто-то из парней сказал что-то насмешливо-скабрезное, Женя не разобрала что, и молодые люди дружно заржали.
В душе у нее вскипело негодование. Сидят и смеются. А Игоря сейчас пытают! Или морят голодом! Или… Да мало ли что!
«Будь у меня побольше смелости, я бы сказала им все, что о них думаю! – в сердцах подумала Женя. – И почему я такая трусиха?»
Она собралась с духом и выпалила:
– Но ведь это вы! Вы передавали ему деньги!
Смех оборвался. Лица парней вытянулись, в их похолодевших взглядах появилось что-то колючее.
– Какие еще деньги? – угрюмо отозвался Паштет, стараясь говорить безразличным голосом. – О чем ты?
– Они были завернуты в синюю бумагу, – напомнила Женя.
– Ты меня с кем-то спутала, – холодно сказал Паштет. – И вообще, вали отсюда!
Женя не шелохнулась. Она продолжала стоять и смотреть на него. Внезапно она поняла, что, сообщив про деньги, приобрела над парнем какую-то странную власть.
Один из собутыльников, тот самый – рыжий и востроносый – зыркнул на Паштета острым взглядом, облизнул губы и сухо осведомился:
– О каких это деньгах она говорит, Паштет?
Верзила пожал плечами:
– Понятия не имею. Несет какой-то бред.
– Она сказала, что пачка была в синей бумаге, – сказал второй парень. – В нашем «общаке» бабки тоже обернуты синей бумагой.
По сгустившейся атмосфере Женя поняла, что сейчас случится что-то страшное и ей при этом присутствовать вовсе не обязательно.
Женя повернулась и зашагала к выходу.
– Эй! – окликнул ее кто-то из парней. – А ну погоди!
Она прибавила шагу.
– Стой, тебе говорят!
Женя перешла на бег. Добежав до двери, она выскочила на улицу и опрометью бросилась через дорогу, прямо к магазину «Промтовары».
Забежав в магазин, она обернулась, чтобы проверить, нет ли погони. Погони не было. И все-таки Женя решила переждать минут пять, прежде чем пойти домой. Так, на всякий случай. Она стала неторопливо прогуливаться по магазину, поглядывая на ценники, развешанные под холодильниками, телевизорами и микроволновыми печами.
Внезапно Женя остановилась и уставилась на экран бормочущего телевизора, вся обратившись в зрение и слух.
Рядом с ней забубнил какой-то мужчина, консультируясь у продавца по поводу новой модели холодильника, и теперь Женя слышала репортаж лишь урывками.
Кадры телерепортажа с лихвой возмещали недостающие фразы. Было видно, как Северинский, приветливо улыбнувшись оператору, забрался в железный ящик. Руки и ноги у него были скованы цепями, на которых поблескивали замки.
Едва иллюзионист оказался в ящике, как ассистент тут же захлопнул за ним крышку. Лязгнули железные задвижки. Еще двое ассистентов, действуя слаженно и быстро, перевязали ящик цепями.
Над площадкой завис вертолет, какой-то человек, высунувшись из него, скинул вниз канат с железным крючком на конце.
Ассистент, борясь с воздушной волной, буквально сдувающей его с места, прицепил ящик к железному крюку и махнул летчику рукой.
Вертолет взмыл в воздух, оторвал от земли ящик и понес его к серебристой поверхности реки. А закадровый голос продолжал взволнованно бормотать:
Вертолет вырвал из воды железный ящик и понес его обратно к площадке. Затем кадры сменились. Двое спасателей ломами сбили с ящика замки и откинули тяжелую крышку.
Женя отвернулась от экрана, и ее едва не стошнило.
– Какой кошмар, – пробормотала она дрожащим голосом. – Какой кошмар…
А в голове вспыхнуло: «Как же я теперь найду Игоря?!»
Небольшой, скупо обставленный кабинет. Стол, стулья, шкаф, жалюзи – все только самое необходимое, никакой роскоши. В кабинете два человека в серых костюмах. Их худощавые щеки гладко выбриты, волосы аккуратно подстрижены. Лица у мужчин такие же безликие, как их костюмы.
– Как прошла операция? – спрашивает один мужчина у другого металлическим голосом.
– Успешно, – отвечает другой. – Иллюзионист доставил Игоря Соболева из Среднесибирска в Москву.
Первый мужчина удовлетворенно кивает и закуривает сигарету.
– Что будем делать с фокусником? – спрашивает он, помахав рукой перед лицом, чтобы отогнать облачко дыма.
– Будем действовать по намеченному плану, – отвечает второй, поглядывая на собеседника холодными серыми глазами.
– Публичная смерть может вызвать много вопросов, – замечает тот.
– Наоборот. Смерть произойдет в прямом эфире. Никаких вопросов, никаких подвохов. Стопроцентный несчастный случай.
Первый мужчина хмурит брови, на секунду задумывается и одобрительно кивает.
– Пожалуй, вы правы. Но времени у нас в обрез. Все должно произойти сегодня.
Второй мужчина тоже кивает, поворачивается и выходит из кабинета…
Женя чуть тряхнула головой, выходя из задумчивости. Вот так примерно все и было. А пару часов спустя фокусник Северинский погиб, не сумев выбраться из железного ящика, опущенного на дно Москвы-реки.
«А может, у меня слишком богатая фантазия?» – подумала Женя.
На душе у нее стало еще тоскливее. Она села в кровати. Затем повернула голову и уставилась на свое отражение в зеркале. Из зазеркалья на нее глянуло опухшее, бледное лицо со встрепанными волосами и близоруко прищуренными глазами.
