В этот час Саууай опять вывел коня своего на водопой. Еще вернее признала коня Шатана, но так ярко светила звезда на лбу у коня, что в лучах ее исчезал Саууай, и никак не могла Шатана его разглядеть.
Опять спустилась вниз Шатана и снова сказала мужу своему Урызмагу:
— Прежде времени радуемся мы, не достанется нам пленный юноша! Сегодня второй раз видела я на водопое у Дзых-реки коня Кандза, но снова не могла распознать, кто привел его.
Опять рассердился Урызмаг, и еще крепче побранил он Шатану: не говори мне, мол, неправды.
И на третий день Шатана в этот же час поднялась на башню и стала глядеть на Дзых-реку. Зорко глядела и ясно разглядела: только Кандзу принадлежать мог этот конь! Но никак не разобрать Шатане, кто привел его. Даже повод недоуздка разглядела, но того, кто держал повод, не удалось ей распознать.
Опять рассказала Шатана мужу своему Урызмагу, что только Кандзу может принадлежать этот конь, на что того, кто привел коня, не могла она распознать, Еще сильнее рассердился Урызмаг и упрекнул Шатану: неправду ты мне говоришь, такая-сякая!
И рассказала тут Шатана Урызмагу свой сон:
— Видела я, будто кончились скачки и заспорил ты на площади игр — никому не хочешь уступать главную-долю победителя. А на самой вершине горы Уаз будто черный ворон сидит. Вдруг спустился он на площадь, напал на тебя и девять ребер твоих поломал. А я будто обернула тебя своим шелковым платком и на плечах своих принесла домой. На кровать из слоновой кости положила тебя, и там лежал ты тяжело больной, а я неотлучно была около тебя. Будто даже и на поминки к Бората ты не пошел, и даже вторая доля — пленная девушка — тоже тебе не досталась. Теперь, муж наш, запомни то, что я сказала тебе, и не забывай моего сна!
…Вот подходит время скачек. Целый год отдыхают скакуны между Белым морем и Черным морем.
Оседлал Саууай своего коня, надел отцовские доспехи и сказал отцу своему Кандзу:
— В поход направляясь, как выезжал ты из нашего дома?
И ответил ему Кандз:
— В поход направляясь, выезжал я через главное наше окно.
И показал он сыну на главное окно, что находится под самым потолком.
Хлестнул тут юноша коня, и, как муха, взлетел его конь и вынес его через главное окно.
Держит путь юноша на остров между Черным морем и Белым морем — туда, где собираются все, кто будет состязаться в скачках.
По лесам и равнинам едет юноша, убивает он оленей и диких коз и на тонкие полоски режет их шкуры. Вот доехал он до места, откуда должны начаться скачки, и нашел спящими всех участников скачек. Пока они спали, починил он все их уздечки и седла, сам же отъехал подальше, седло положил в изголовье, потник подстелил под себя, андийской буркой прикрылся, лег и уснул. Коня же отпустил он на волю. Пока он спал, конь выкупался в море.
Скачки уже начались, а Саууай еще спит. Близка площадь нартов, где колышется знамя, которое должен схватить победитель, но Саууай все спит. Тут подошел к нему конь, разбудил его и сказал:
— Вставай поскорей! Сегодня закончатся скачки. Чист и блестящ, точно яичным белком натерт, был конь после купанья. Накинул на него седло Саууай, вскочил и погнал его к цели.
Нартская молодежь с седьмого яруса башен следила за скачками. Каждому хотелось видеть, чей конь идет первым. И вот впереди всех показались скакуны Урызмага и Хамыца. Как запряженные волы, идут они рядом. Следом за ними бежит конь Сослана. Конь же Сырдона отстал от всех, и дразнить Сырдона начала нартская молодежь:
— Видно, тяжелую поклажу несет твой конь, лукавый Сырдон!
Вдруг увидели они коня Кандза. Одного за другим обгоняет он нартских коней. А кто на нем сидит, не могут они разглядеть.
И сказал тут Сырдон:
— Конечно, мой конь позади всех тащится — тяжело навьюченный, но это еще не самое удивительное. Вижу я коня со звездой на лбу. Вот нагнал он моего коня и оторвал ему правое ухо, а вот сейчас нагнал он ваших скакунов, вырывает он у одного за другим правые уши и откидывает их налево. И вот теперь, гордая нартская молодежь, вам, так же как и мне, не видать первой доли, как ушей своих скакунов!
Не вытерпел тут Сослан, вскочил на вершину башни, взглянул из-под ладони — и только разглядел своего коня, как ухо его коня полетело прочь, а потом полетело ухо Хамыцева скакуна, а затем и скакун Урызмага остался без уха.
Доскакали тут кони до площади игр. Саууай первый, как коршун, кинулся на знамя и, схватил его, сказал Бурафарныгу — старшему из Бората:
— Неси мне теперь долю первого!
Злоба переполнила Урызмага, и сказал он Бурафарныгу:
— Не давай долю первого этому сыну ослицы! Ведь у него с углов рта материнское молоко еще капает.
Саууай тут сказал Урызмагу:
— За седины твои я прощаю тебе, но не оспаривай мою долю первого.
В ответ палкой погрозил ему Урызмаг.
Не стерпел Саууай обиды: разогнал он коня, как ворон взлетел на гору Уаз и, как коршун, упал оттуда на Урызмага. Толкнул его Саууай и сломал у него девять ребер.
Подбежала тут Шатана к Урызмагу, шелковым платком обвязала его, на себе принесла его домой, на кровать из слоновой кости уложила его и неотступно выхаживала его.
Вот начались поминки у Бората. И когда сели гости по своим местам, тогда подошел Саууай к Бурафарныгу и сказал ему:
— Пленного мальчика моего — долю победителя и вторую долю — пленную девушку, долю Урызмага, приведи-ка сюда, ко мне.
Не посмел возразить Бурафарныг, исполнил требование Саууая, привел к нему пленного мальчика к пленную девушку.
Саууай посадил их на круп коня своего и повез их домой, к своему отцу.
— Вот тебе моя первая доля — пленный мальчик. Он достался мне как победителю. А вот вторая доля — пленная девушка. Я силой отнял ее.
И ответил Кандз сыну своему, Саууаю:
— Вижу, что годишься ты мне в сыновья, и с этого дня люди называть тебя будут: Саууай, сын Кандза.
Много дней прошло еще, и вот однажды зашел Саууай к отцу своему и сказал:
— Я в поход отправляюсь.
— Что ж, иди, Саууай, мой единственный! Но лучше бы ты чем другим развлекся, а то если узнают Урызмаг и родичи его, что ты один отправился в поход, нападут на тебя и погубят, как погубили уже десять братьев моих, и опять осиротею я.
— Не опасайся за меня, старый отец мой! Юноша и девушка, что мне достались, останутся вместо меня и будут тебя веселить. Меня же Урызмаг и родичи его не одолеют ни хитростью, ни умом, да и силой меня, не победят — можешь на меня надеяться.
Сел Саууай на коня своего, пожелал ему отец доброго пути, и уехал он со двора.
Приехал Саууай на площадь нартских игр и во весь голос крикнул:
— Эй, поедем, Урызмаг, со мною в поход!
От этого крика сажа посыпалась с потолка Урызмагова дома.
Второй раз Саууай крикнул, и от второго крика его доски посыпались с потолка, но все же не вышел к нему Урызмаг.
Третий раз крикнул Саууай, и от этого крика кровля дома обрушилась. И тогда сказала Шатана Урызмагу:
— Посиди-ка ты здесь, я сама к нему выйду.
Вышла Шатана из дому, обернулась в сторону площади игр, посредине которой находился молодой
