Только внесли Сослана в родной дом, сразу сказал он родичам:
— Пока жив я еще, родичи мои, покажите мне мой гроб и погребальные одежды.
Зачем тебе живому видеть то, что понадобится тебе после смерти? Не такова твоя погребальная одежда и не таков твой гроб, чтобы тебе пришлось их стыдиться. Ты могучим и славным сделал наш род. Ты огонь зажег в нартских очагах и жизнь свою отдал за это. Ты отдавал нам всю свою силу — неужели не приготовили мы для тебя достойной погребальной одежды и неужели не проводим мы тебя достойно в Страну Мертвых!
Что делать! — сказал Сослан. — Горькое слово сказал мне Сырдон, и не успокоюсь я, пока не увижу гроб свой и свою погребальную одежду.
Вынесли тогда нарты погребальные одежды — из драгоценного шелка были сотканы они. Показали ему гроб его — был он выкован из червонного золота. И захотел Сослан, чтобы на живого на него одели погребальные одежды, и велел он, чтобы живым его положили в гроб.
И когда исполнили просьбу его, обратился Сослан к своим родичам:
— Эй, Урызмаг и Хамыц, постройте мне склеп! И пусть будет в нем одно окно на восток, чтобы по утрам смотрело ко мне солнце. Пусть другое окно будет надо мной посредине, чтобы солнце светило мне в полдень, а третье пусть будет на запад, чтобы вечером оно прощалось со мной. Стрелы и лук положите со мной в гроб и главного не забывайте: пока не будет отомщена Колесу Балсага кровь моя, не будет мне покоя! Так кто же отомстит за меня?
Молчат нарты и пятятся от гроба Сослана: все боятся вступить в бой с Колесом Балсага. И только молодой Ацамаз, любимый племянник Сослана, остался стоять у гроба.
И сказал Ацамаз:
— Если, Сослан, не поставлю я на могиле твоей расколотого на две части Колеса Балсага, то пусть товарищи мои не считают меня больше мужчиной!
Услыхал Сослан эти слова, успокоился и велел нести себя в могилу.
Всё сделали так, как завещал он.
Положили в гроб его лук и стрелы и три окна пробили в его склепе.
Прошло несколько дней после похорон Сослана. Урызмаг и Хамыц пришли к Сырдону:
— Норовистого коня оставил Сослан, — сказали они Сырдону. — Надо бы его время от времени объезжать. Ты хороший наездник, Сырдон. Если будет милость твоя, садись иногда на него.
И тут притворщик Сырдон горько заплакал: — О, горе мне! Как ваше сердце позволило сказать мне эти слова? Да пусть лучше дом мой разрушится, чем сяду я на коня моего брата!
— Но что же нам иначе делать, Сырдон? Как нам быть, мы не можем придумать.
Снова притворился лукавый Сырдон, будто ему это не по душе, но все же под конец согласился.
Стал Сырдон время от времени ездить на Сослановом коне. Но каждый раз, подходя к коню, он говорил:
— Ох, не по душе мне садиться на тебя! Лучше бы кто другой ездил на тебе!
Но, выехав за околицу селения, где его никто не видел, Сырдон носился на коне, гонял его то в одну, то в другую сторону. Гонял и приговаривал:
— Чего мне пожелать тебе, Сослан, на том свете? Твое наследство мне досталось!
И однажды направил Сырдон коня на кладбище и стал гарцевать вокруг могилы Сослана.
— Эх, Сослан, не пришлось тебе видеть, как гоняю я балованного коня твоего! — кричал Сырдон, проезжая мимо могилы Сослана. — А сейчас я и тебя оседлаю! — И перескочил он с седла на склеп Сослана, сел на него верхом и оказался прямо над потолочным окном, которое завещал сделать Сослан.
И только Сырдон оседлал склеп — Сослан из глубины склепа пустил стрелу в потолочное окно, и — пусть с врагом твоим будет так! — стрела пронзила Сырдона насквозь, до самой макушки его головы, и, не сходя с места, издох Сырдон.
— Тебе я отомстил, — сказал Сослан, — но не отомстили еще за меня Колесу Балсага. Тогда бы я успокоился!
Но Ацамаз не забыл о том, что он обещал Сослану. Пошел Ацамаз к небесному кузнецу Курдалагону и попросил его:
— Выкуй мне тяжелый железный лом!
Отковал Курдалагон такой лом, какой просил Ацамаз. И велел Ацамаз передать Колесу Балсага:
— Я буду ждать тебя на поле Хиза. Хочу я сразиться с тобой. И не думай, что тебе удастся спрятаться от меня!
— Что же мне прятаться? — заносчиво сказало Колесо. — Я всегда готово.
И, держа в руках свой тяжелый лом, вышел юноша на поле Хиза. С грохотом вертясь, все быстрее и быстрее покатилось на него Колесо Балсага. Ловок был Ацамаз. Один раз ударил — все спицы вылетели из Балсагова Колеса. Испугалось тут Колесо Балсага, оборотилось оно перепелкой и полетело над землей, но тут в ястреба превратился Ацамаз и погнался за перепелкой. Ударилась перепелка о землю и превратилась в поляну, поросшую осокой. Обернулся Ацамаз в человека и ударил в ладоши, да так крепко, что искры посыпались и загорелась осока. Тут фазан взлетел над горящей поляной — это в фазана обернулось испуганное Колесо Балсага. Но орлом обернулся Ацамаз, и бросился орел за фазаном.
Невмоготу было Колесу Балсага, и, пролетая над селением нартов, влетел фазан в дом вещей старухи. Принял тогда Ацамаз обычный свой вид и вошел к женщине.
— Где тот фазан, который спрятался в доме твоем? Скорее скажи, не то сожгу я тебя вместе с твоими детьми! — сказал юноша.
Испугалась старуха и указала на кладбище:
— Ищи его там. Он прячется в могиле последнего покойника, похороненного на этом кладбище.
Превратился тут Ацамаз в быка, подошел он на кладбище к самой свежей могиле и замычал во всю свою силу. Отозвалось ему Колесо Балсага:
— Пусть хозяин твой не увидит от тебя проку! Я здесь прячусь от врага моего — племянника Сосланова, а ты пристал ко мне!
Тут Ацамаз принял свой обычный вид и крикнул:
— Вот здесь я тебя и поймаю! Я и есть тот самый, от кого ты прячешься.
Раскопал Ацамаз могилу, выхватил оттуда Колесо Балсага и принес его на могилу Сослана. Встал он на могиле и сказал во весь голос:
— Сослан! Вот Колесо Балсага, я посылаю его тебе в Страну Мертвых. Пусть будет оно тебе там слугой и водоносом, а в здешнем мире пусть будет оно тебе памятником могильным!
Вынул Ацамаз свой меч, по самой середине ударил он Колесо Балсага, разрубил его на две половины: одну поставил у изголовья Сослана, а другую — у ног его.
19. Айсана и вдова Сослана
Долго после гибели Сослана горевала Шатана, мудрая мать его. Но не только Шатане, всем нартам стало хуже жить без Сослана. Состарились могучие братья Урызмаг и Хамыц, а среди молодых хотя и были храбрецы, но не было такого, как Сослан. И тут, в утешение нартам, исполнилось многолетнее желание Урызмага и Шатаны — родился у них сын.
Раскаты грома сопровождали рождение его, и небожитель Сафа услышал в своем жилище эти раскаты — так узнал он, что родился сын у нарта Урызмага.
Кто устроит пир в честь новорожденного, тот может взять к себе аталыком нартского сына и достойно воспитать его. И сразу же Сафа привел на шелковой бечеве белого вола в селение нартов. К дому
