небо. В Пхеньяне сейчас день…. Где ты, Ри Ран? Помнишь ли, как ты говорил мне, что всегда будешь со мной, стоит мне только закрыть глаза? Ну, так где же ты? Где же ты сейчас, когда ты мне так нужен?
Я закрываю глаза и пытаюсь восстановить в памяти его черты. Сейчас он кажется мне почти сном – прекрасным сном, который мне снился, когда меня кто-то резко разбудил. Я вижу, как мы сидим на лавочке в парке на берегу реки в окружении ив, и как он рассказывает мне о своей первой жене, покойной Чон Сук. Лицо у Ри Рана мечтательное, словно озаренное изнутри.
– Чон Сук так понимала меня. Без слов. Как это у вас говорится – моя вторая половинка….Только не надо думать, что если Чон Сук была моя половинка, то кто тогда ты… Ты другая, Женя. Ты просто ничья не половинка. Ты сама по себе цельный человек. Но это не значит, что я люблю тебя меньше – просто это немного другая любовь. И это не значит тоже, что тебе никто в жизни не нужен- тебе нужен соратник. Ты всегда искала его и не могла найти. Потому что искала среди не тех людей. Ведь правда, я угадал?
– Правда, – удивленно отвечаю я.
Ри Ран наклоняется ко мне, обнимает меня за плечи, и я слышу его голос, только почему-то с сильным североирландским акцентом:
– Женя, да что же это с тобой, наконец? Заснула на крыше! С тобой что-то давно уже творится. Не могу больше смотреть, как ты мучаешься. Что же это с тобой такое, а?
Я открыла глаза. В лицо мне ярко светили тропические звезды. А рядом со мной на крыше сидел Ойшин.
Я смущенно приподнялась и села. Меньше всего на свете мне хотелось рассказывать ему о своей личной жизни.
– Тихо ты со своей Женей! Вдруг кто услышит… Все в порядке, – буркнула я, – Со мной ничего. Просто устала на работе, вот и заснула. Спасибо, что разбудил.
– Просто устала? На крыше? Ты ведь всю неделю тут сидишь по вечерам, я видел. И не ешь ничего. И лицо у тебя такое, словно в Венесуэле опять произошел переворот. С детьми что-нибудь?
– Нет, с детьми все в порядке.
– А….ну тогда, конечно…, – Ойшин немного помолчал. Я тоже молчала. А что говорить?
– А это ты здорово придумала – на крыше спать… – сказал он вдруг неожиданно. -Зря я сам не догадался. Тепло, но не жарко. И комаров тут нет. Как раз что надо… Взял спальный мешок – и смотри себе на звезды…
– Правда, могут ночью к тебе могут присодиниться какие-нибудь отчаянные парни с мачете, – подхватила я, – Но это такие пустяки, что о них и говорить не стоит. А на зорьке тебя разбудит F-16 – как раз чтобы вовремя успеть на работу. Можно позвонить на базу и с вечера заказать полет-побудку.
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Хорошо здесь, – Ойшин набрал полную грудь воздуха и широко развел руками, – Знаешь, ты будешь смеяться, но здесь чем-то похоже на Донегал времен моего детства. Это было единственное место, куда родители могли возить нас на каникулы- всю ораву. Это была наша Испания или наш Лазурный берег. В самую первую ночь там я всегда не мог спать. От тишины. Что такое, недоумевал я, ни тебе взрывов, ни выстрелов, ни криков? Как они здесь вообще живут? Ну, а потом уже, через пару дней, тогда привыкал. Набегаешься днем по дюнам с братьями, надышишься свежим воздухом – заснешь как миленький и без взрывов. Потом, правда, очень не хотелось возвращаться домой… А здесь чем-то похоже на Донегал. Наверно, именно этим. Жалко, растений здесь нет знакомых. Ни тебе клевера, ни ромашек. Как это? …»Любит-не любит»… Тебе никогда не хотелось погадать? Впрочем, ромашек ведь все равно нет, – добавил он поспешно, когда до меня только еще начало доходить, что он сказал.
– Можно и без ромашек, – вырвалось у меня, – На пуговицах.
– Это как? Никогда еще о таком не слышал.
– А вот, смотри, – и я начала перебирать пальцами пуговицы на своем платье:- «Любит-не любит, плюнет-поцелует, к сердцу прижмет- к черту пошлет, любит-не любит, плюнет-поцелует, к сердцу прижмет»… Ну, спасибо хотя бы на том, что не пошлет к черту!
Я опять подумала про Ри Рана. Эх, когда это будет, что он прижмет меня к сердцу?…
– А у меня, – Ойшин провел ладонью по своей футболке, – как назло, нет ни одной пуговицы. Наверно, поэтому, хоть к черту никто и не посылает, но никто и не….
Он не договорил. А я сделала вид, что не расслышала.
– А ты надень завтра рубашку с пуговицами и гадай себе сколько влезет.
– Но ведь так можно и сжульничать – заранее подобрать что-нибудь с таким количеством пуговиц, как тебе хочется.
– Можно, конечно. Только какое же это тогда гадание? Это будет уже как торговля акциями авиакомпаний накануне 11 сентября – зная, что оно планируется. Мягко говоря, неэтично.
– А если действительно хочется погадать? Серьезно? – спросил Ойшин,
– А если серьезно, то уж где-где, а на Кюрасао-то специалистов по этому делу полным-полно. Спроси хотя бы нашу так называемую служанку, когда она придет к нам делать уборку. Уверена, что она подскажет, к кому тебе надо обратиться.
– Спасибо, Так я и сделаю. Кстати, ты сегодня обедала?
– Нет. Что-то мне не хочется есть. Наверно, от жары.
– Тогда сейчас как раз впору устроить поздний ужин. Нельзя так, совсем ничего не есть. Пойдем… или нет, сиди здесь, сейчас я тебе сюда принесу…
– Что? Неужели опять спагетти по-болонски?
– Обижаешь. Что ж я, уж больше и ничего приготовить не могу? Печень с беконом, тушеная с луком и гарнир из колкэннона . По-ленадунски . Пальчики оближешь. – Ойшин подмигнул. – Я в свое время баловал этим блюдом ребят в Лонг Кеше. В Англии нам не разрешали готовить самим, а вот уже когда нас перевели в Ирландию… Сиди, я сейчас принесу тарелку.
И он застучал пятками по крыше в направлении лестницы.
Я улыбнулась. Все-таки приятно, когда о тебе заботятся. Надо будет поесть хоть немного, чтобы его не обижать.
Минут через десять Ойшин вернулся. С подносом под мышкой и рюкзаком за плечами, из которого, когда он его раскрыл, повалил пар. В рюкзаке оказались 2 небольшие кастрюли, с печенкой и с колкэнноном, 2 тарелки, вилки с ножами и начатая бутылка красного вина с пластмассовым стаканчиком. Наверно, для меня, потому что сам он все-таки не пил спиртного. Один только раз, в Португалии.
– Ты бы еще свечки со спичками захватил для пущей атмосферы!- фыркнула я. – Спасибо за такую заботу, только пить я не буду, ладно? Мне завтра надо быть в форме: приезжает товарищ Орландо, помнишь?
– Ладно, не пей, – согласился Ойшин,- Мне с тобой на встречу идти, или ты одна?
– Думаю, что лучше будет пойти нам обоим- тебе ведь тоже надо познакомиться с ним. Кстати, Тырунеш сказала, что это с ним надо будет договариваться, когда нам будет можно в следующий раз в отпуск. Ты до сих пор еще отпуск не брал – не тянет домой?
Ойшин помрачнел.
– Не тянет, – сказал он почти сквозь зубы. – Я не устал, не хочу отдыхать. Ты лучше ешь, а то остынет.
Я очень не люблю вареную капусту. Картошка-пюре- это вкусно, но вот такая, перемешанная с этой зеленой массой… Я зажмурилась , густо полила ее луковым соусом и взяла на вилку маленький кусочек.
– Слушай, какая вкуснятина!- изобразила я на лице удивление. Ведь человек все-таки старался.
Ойшин просиял.
– Я же тебе говорил, что оближешь пальчики!
Он немного помялся:
– Слушай…может быть, научишь меня, как готовить этот ваш… как его?…такой красный суп…?
– Борщ? – пришел мой черед удивляться, – С удовольствием! Я бы уже давно тебя научила, только ведь вы же, северные ирландцы, боитесь даже попробовать то, чего не знаете с детства…
– Ну вот, а теперь я больше не боюсь. Дозрел наконец, можешь сказать. Наверно, я должен сказать тебе спасибо…Если бы я не оказался здесь, то так и не знал бы, что в жизни бывает столько всего
