мне судьба этакого важного кота, любимца хозяев и хозяина соплеменников, как и полагается в последнем пребывании в мире кошачьих. Теперь я явно осознавал, что мать моя была еще незрелой формой второго или третьего рождения, но как особь – очень приятная и чистенькая, механически выполнявшая свои материнские обязанности. Двое братьев– один в четвертом, другой в пятом рождении – середина, опасная своими непредсказуемыми поворотами. Ну, а то крохотное существо, напоминавшее мне мать, представляло собой впервые родившуюся кошечку. Откуда же тебя угораздило залететь в длинную, из девяти жизней, кошачью цепь перерождений?! Что же тебя ждет на этом трудном, но увлекательном пути существования? Сколько раз тебе еще придется умирать и рождаться, все познавая и познавая тонкий, уникальный мир формы, в котором тебе суждено зреть. Восемь раз явишься ты в свет в полной памяти и опытом прежних жизней в пестрых и однотонных шкурках. У тебя еще все впереди! И если я риторически вопрошаю о том, откуда тебя занесло в наш мир, то факт того, что за проявление ждет впереди, волнует и тревожит меня куда больше. Вполне возможно, когда я очередной раз буду уходить из жизни, то взгрущу от мысли о том, что не буду рожден больше кошкой. Почему бы и нет? Ведь неплохая все же тянулась вереница лет. Конечно, все промелькнет в моей душе: добрые и плохие хозяева, любимые и нелюбимые собратья, докучные насекомые, ласковое солнышко, вкусные подачки, драки, проблемы с собаками, жирные мыши, глупые голуби и хитрые воробьи – все возникнет яркими проблесками, заполнит пространство меня сверкающим вихрем, закружит и унесет, растворив вновь в океане Вселенной.
Ю. Х.
1В мире благодатисловно взмах крылаобрывает датысмерть, что сбереглановую возможностьнам увидеть свет.Жизнь болезнь умножит,смерть разгладит след.2В этой сложной центробежностия как будто вовлеченв безысходность неизбежностисилу черной веры Бон.Расчлененную действительностьнашей мыслю пополамсобираю как растительностьв желтой вере горных лам.3Открой же руки – возьми проклятья,будь тише ветра, воды нежней.В холодной вере – мы только братья,в любви бескрайней – тень от камней.Восстанет слово, когда бессильно,увянут розы – дождь лепестков,среди героев жизнь непосильна,в умах пророков нет вещих снов.4Заходит солнце на Норбулинке,седая Лхаса ложится в тень,дорожный камень в моем ботинкеидти мешает, и вынуть лень.Тропа к Кайласу петляет в небе,лежит на пике Шива-Бхайравв сей глух-ОМ-МАНИ хотелось мне быдомой вернуться, себя познав.5Ничему не следует учить,В глупом прошлом – молодость винить.В светлом взоре – радость узнавать,Ни о чем не надо горевать.Просто важно видеть то, что есть:Диких скал причудливую лесть,Тучь закатных первозданый цвет,То, что есть, и то, чего уж нет.6Что станет с кулаком, лишь разожмутся пальцы?Куда исчезнет то, что уж больше нет?И в чьих руках лежат космические пяльцы,где вышита судьба моих грядущих лет? Я с прошлым не в ладах. Меня гнетет открытье,и будущего нет. Отвага или спесь?Я, кажется, плыву на парусах наитьяк далекому сейчас, к таинственному здесь.7Попробуй не рыдать,попробуй не смеятьсятакая благодатьблаженным оставаться,естественным во всеми не искать ответа.Величие ведь в том,чтоб чувствовать все это.8Тщетно пытаюсь чего-то достичь,цель ускользает, маячат сомненьяложных пристрастий обманчивый бичвсе так знакомо с момента рожденья.И окунувшись в глубины временсловно нельзя было не окунутьсяя понимаю, что жизнь только сон.Ах, как огромно желанье проснуться.9Когда я смотрю, как жиреет неправый,как тает надежда сердец,тогда мне обидно за судьбы державы,за то, что построил Творец.Тогда мне так хочется стать исполиноми выпить все это дерьмо,чтоб жизнь перестала быть басней голимойи стерлость от рабства клеймо.10В небе пахнет пряным вкусом,апельсином, чесноком,уксусом, корицей, мусом.земляникой, коньяком.Сыра ломтиком на хлебе,пачкой дамских сигарет.Как приятно пахнет в небе,когда мертв и тела нет!11Что за странное искусствонам оставил Заратустрачашку солнца, ломоть светаяства своего обеда.Мы же глупые не знаем,что нам делать с караваемто ли жрать, а то ли хныкать,то ли в небо пальцем тыкать.12Серебрится Исакий,след в бетоне застыл.Удивляется всякий,кто лишается крыл.Но проснувшись однажды,очумев как дитя,жизни чувствует жаждукрылья вновь обретя.
13Твое по праву имя вознеслось,восстало робко из небытия.Цыганки старой ведовство сбылосьв неярких красках звездного шитья.И зазвучало, окропив уста,упав надеждой в детскую ладонь.Лишь только тень могильного крестапуть преграждала истиной одной.14Обретают капли потавескость вязкую на теле,и, суставов боль, немотаотступает еле, еле.Слезы льешь или хохочешьвсе приятно откровенье,что еще чего-то хочешь,что еще твое мгновенье.15Как это странно – смотреть и видетьне то, что видишь, а то, что есть:в улыбке – сфинкса, в любви – обитель,в порыве ветра – благую весть.Как наступает преображенье? Я не отвечу. Кто я такой?Когда в покое поймешь движенье,тогда в движенье найдешь покой.16Погружаюсь в сон, как в вечность,осторожно, не спеша.Этой жизни быстротечностьмне не стоит ни гроша.Этой жизни величавостьв легкой поступи копыт.Я неспешно отучаюсьот всего, в чем смысл сокрыт.17Пока теряет светочогонь свой по пути —я собираю ветошь,любимая, прости.Кликуши и химерынам вовсе не вредны.Порой теплей от верыколь щели не видны.18По скользкому льду междометийуходишь, обиду храня,но странные прихоти этиуже не пугают меня.Не в том нахожу я отраду,что мчусь за иллюзией вдаль.А в том, что так мало мне надои больше потерь мне не жаль.19Маршрут намечаешь загодяпо скрытым истокам чувств,строишь китайские пагодыс помощью тайных искусств.Мечту, недоступную ереси,прячешь на паперти слов,за ложь выдавая намеренносюжеты пророческих 
