обворожительной улыбкой, манящим взглядом и оголенным торсом… от него исходил будоражащий аромат табака и мяты, сводящий Бенедикт с ума. Она хотела этого мужчину, чувствуя, что он является для нее самым сладким и самым запретным плодом.
В том, что ей удастся соблазнить Фримана, Бенедикт не сомневалась, а вот сможет ли она послать его потом ко всем чертям? Не попадет ли сама в любовную зависимость?
Тем временем компания, сидевшая вокруг костра, действительно обсуждала неожиданное прибавление в своей группе.
– Ума не приложу, каким образом Бенедикт Вернон оказалась тут?
– Заплатила кому надо – и дело в шляпе, – тут же ответила Эмма. – Другой вопрос: зачем ей это понадобилось?
– Мне кажется, она влюблена в Фримана, – убавив голос, сказал Фабиан. – Не зря же она напросилась в его номер.
– Бред какой-то! – недоверчиво сказал Джек. – На кой ей сдался Ник? Он ведь не самая подходящая компания для похода в ночной клуб?
– Я бы сказала, что Ник вообще неподходящая компания для молодой привлекательной женщины, – заметила Эмма, закурив. – Он фанатик. Такой же, как все мы. Ему не до амуров.
– Да уж. Ника не назовешь донжуаном. И уж точно Бенедикт Вернон не в его вкусе. Слишком самовлюбленная и избалованная. Ему нужна женщина-друг, а не обуза.
– А мне кажется, Бенедикт удастся его охмурить.
– Ну уж нет.
– Сто против одного! – дружно возразили мужчины.
– А давайте поспорим, – предложил Марк. – Делайте ваши ставки, дамы и господа. Будет ли Бенедикт Вернон с Ником Фриманом?
– Ты имеешь в виду одноразовую сексуальную связь или серьезные любовные отношения? – спросила Эмма, любившая во всем определенность и четкость формулировок.
– Я имею в виду любовь. А уж как долго она продлится – не мое дело. Главное, возникнет она между нашими голубками или нет.
– Ставлю на «нет», – заявил Джек.
– Принято. Кто еще? – Марк осмотрел ребят.
– Не знаю, – задумчиво покачивая головой, произнесла Эмма. – Возможно, Бенедикт затащит Фримана в постель, но я нутром чую, что у этой девчонки на уме что-то нехорошее.
– Эмма, прекрати раздувать трагедии. Ответь просто: да или нет. Полюбят ли они друг друга?
– Да, – после секундного колебания ответила Эмма. – Однако, чтобы быть вместе, одной страсти недостаточно. Тут нужно поработать. Ник и Бенедикт слишком разные. Это вам не двух обезьянок спарить.
– Эмма, – рассмеялся Фабиан, – ты хоть иногда забываешь о своих питомцах?
– Не реже чем ты выпускаешь из рук телекамеру, – парировала Эмма.
– Эй, ты ей палец в рот не клади, – посоветовал Джек. – У нашей Эммы зубки поострее, чем у пираний.
Теперь уже рассмеялись все. Они и в самом деле были фанатами своего дела. Бенедикт напрасно считала, что их смех адресован ей. Какой бы занятной фигурой для шуточек она ни была, и Фабиан, и Марк, и Эмма, и Ник, и Джек в первую очередь думали о своей работе и лишь потом о странной спутнице.
9
Выключив воду и обернувшись большим махровым полотенцем, Бенедикт приоткрыла дверь и выглянула в комнату.
Ник лежал на своей кровати и с сосредоточенным видом изучал отснятые на цифру кадры.
Бенедикт была настроена решительно. Время шло, а Ник до сих пор не умирал от любви к ней. Скорее это она сгорала от собственных чувств, и огонь страсти требовалось срочно погасить.
– Ник, – позвала она, остановившись в нескольких метрах от него.
– Что? – бесстрастно спросил он, даже не подняв глаза.
Бенедикт недовольно вздохнула, но продолжила тем же ангельским голоском, что и начала:
– Ник, посмотри на меня.
– Что опять случи… – поднимая голову, спросил он.
Увидев перед собой обнаженную Бенедикт с полотенцем у ног, Ник обомлел.
Несколько мгновений он молча смотрел на женщину, не в силах отвести взгляд или хотя бы извиниться. Бенедикт смущенно потупила взор.
Она знала, какой силой обладает красота женского тела. А ее тело было поистине идеальным: тонкая талия, длинные стройные ноги, белые покатые плечи, изящная шея и конечно же упругая грудь. Именно на нее сейчас был устремлен взгляд Фримана.
Бенедикт купалась в его обожании, словно Клеопатра – в молоке с медом. Она чувствовала тепло, нежность и ласку, которые обволакивали ее самым тончайшим покрывалом в мире – покрывалом мужского восхищения и желания.
И вдруг все закончилось. Ник отвел глаза, смущенно откашлялся и сказал:
– Тебе нечего надеть?
– Нет. – Бенедикт сделала шаг к нему, и Ник, словно испугавшись, отодвинулся на самый край кровати.
– Значит, решила стать ближе к природе?
– Нет, я решила стать ближе к тебе, – глухо ответила Бенедикт, сделав еще пару шагов.
Ее сердце колотилось, словно пойманная в силки зверушка, но она не могла сейчас остановиться. Она видела, чувствовала, что Ник хочет ее так же, как и она его. Тогда почему они должны отказывать себе в удовольствии?
– Ник, почему бы тебе не расслабиться? – спросила она, подключив все свое женское обаяние.
– Бенедикт, что за игры? Сейчас же оденься. К нам могут войти в любой момент.
– Все уже спят крепким сном.
– И нам тоже пора в кровать, – быстро парировал Ник.
Фраза получилась двусмысленной, и Бенедикт тут же отозвалась:
– Вот именно. Нам пора в кровать.
Она подошла к нему вплотную и уже собиралась наклониться, чтобы Ник мог поцеловать ее грудь, как почувствовала на своей спине чьи-то цепкие и очень острые лапки.
Громкий визгливый крик насмерть перепуганной Бенедикт развеял флер романтизма за доли секунды. Она заметалась по комнате, чувствуя на своей спине что-то живое и, без сомнения, опасное. Бенедикт впала в панику, возможно, именно поэтому она не ощущала боли. Наутро она поражалась, какие глубокие раны нанесла ей дикая обезьяна, невесть как забравшаяся в их домик.
Сейчас же она не чувствовала ничего, кроме ужаса и стыда. Когда в их дом вбежали остальные члены экспедиции, Бенедикт была абсолютно голой!
Ребята впали в недоумение, увидев, что Ник одет.
– Что здесь происходит? – спросил Джек, услышавший крик Бенедикт первым.
Обезьяна как ни в чем не бывало сидела на руках Ника и озиралась по сторонам, видимо ища что- нибудь съестное, что можно было бы стащить.
Эмма бросилась к Нику и взяла у него обезьянку, словно опасаясь, что ей могут причинить вред.
Бенедикт завернулась в поднятое с пола полотенце и сбивчиво рассказала, как все произошло. Естественно, о сцене соблазнения Фримана она умолчала.
– Я… я думала, что на меня напал маньяк, – задыхаясь, говорила она, стараясь не смотреть на лица мужчин, которым удалось поглазеть на ее прелести. – Она набросилась на меня совершенно неожиданно.
– Может быть, ты размахивала руками или издавала какие-то… ну необычные звуки? – спросила Эмма, лаская обезьянку, словно маленького ребенка.
– Я ни в чем не виновата! – обиженно воскликнула Бенедикт. Надо же, ее чуть не покалечили, а теперь пытаются выставить виноватой! А Ник тоже хорош. Нет чтобы предупредить ее…
