когда воздух сгущается, начинает давить на грудь. Как у Бредбери… «Что-то страшное грядет»…
Я кивнул, одновременно и соглашаясь с ней, и с собственными мыслями. Бредбери… Удачное сравнение. Как мне раньше не пришло в голову, что у того же Бредбери был похожий рассказ. Про семью, в один прекрасный день загадавшую желание: «Чтобы все вокруг исчезли!» И люди исчезли, оставив их одних в пустом мире. Вспомнить бы, как назывался этот рассказ. Впрочем, так ли уж это важно сейчас?
— Ночью мне снились кошмары… Я не помню точно, что именно я видела во сне, но помню, что что- то страшное. Я несколько раз просыпалась, слышала, как за стеной посапывают родители. А потом как-то проснулась, и уже не услышала их сопения. Я тогда не придала этому значения, даже не задумалась об этом — просто уснула. А утром оказалось, что их нет!
Все было как обычно. Зазвенел будильник, я встала, пошла на кухню. Обычно отец с матерью уже там… Мама готовит завтрак, отец просто сидит с ней за компанию, слушает то ее, то радио… Впрочем, большой разницы между ними нет, — Саша невесело усмехнулась, — Мама все время пересказывает новости, и пытается угадать к чему они приведут. Угадывает редко… Точнее, угадывала…
Она тихонько всхлипнула и украдкой вытерла глаза рукавом.
— Вот… А этим утром на кухне было тихо. Я зашла к ним в спальню — постель была расправлена, как будто на ней только что спали, но их самих не было! Знаешь, я даже потрогала одеяло — оно было еще чуть-чуть теплым! Совсем чуть-чуть и, кажется, когда я откинула его, то ушло и это тепло. Последнее, что осталось от моих родителей.
В тот момент я еще не испугалась. Просто это было немного странно — куда они могли уйти в такую рань? Даже когда я выглянула в окно и увидела абсолютно пустые улицы — и то тогда еще не было страшно. Страшно стало потом… Когда я вышла на балкон и услышала полную тишину. Ни машин, ни людей… Только кое-где пели птицы. Я стала стучаться в двери к соседям, потом выбежала на улицу, стала кричать. Звать кого-нибудь…
А потом, когда замерзла — вернулась домой, взяла себя в руки и призналась себе, что действительно случилось что-то страшное. Тогда я поела, оделась, и вновь вышла на улицу. Стала бродить среди домов, надеясь, что кто-нибудь, как и я, должен был остаться.
И почти сразу же я встретила этих двоих… Капу и Корявого. Они даже по именам друг друга не называли, только по этим идиотским прозвищам. Когда я услышала голоса, мне надо было спрятаться, посмотреть на их обладателей, и уж потом выходить к ним, если бы я сочла это нужным… Но я так обрадовалась, когда поняла, что не одна во всем Медянске, что сразу же бросилась к ним.
У них были пистолеты… Они сориентировались в ситуации куда быстрее меня и, кажется, это даже доставляло им радость. Они считали, что весь город теперь принадлежит им, что это судьба, и что мое появление — тому доказательство. Что это — божья воля, или что-то в этом духе.
— Почему? — не понял я, — Видимо, они были знакомы задолго до того, как это произошло. Да, это можно было бы принять за перст судьбы — что в опустевшем городе остались лишь они. Но ты? Как ты укладываешься в эту теорию? Значит мир был оставлен не только для них, но и для тебя?
— Это ты так думаешь… У них логика была другой. Двое парней в опустевшем мире. У них есть все, еда, оружие… Все, что угодно. Нет только одного — женщины для продолжения рода. И тут появляюсь я… Ты понимаешь?
Да, я понимал. Понимал, и потому задохнулся от гнева. Не появись я, Саша стала бы сексуальной рабыней этой парочки. Средством для утоления их мужских потребностей! Да, воистину это должна быть божья воля — двум малолетним дебилам в опустевшем городе встречается ослепительно красивая девушка. И ведь им даже не могло придти в голову, что они попросту недостойны ее!
А потом мой гнев обратился на другого. На себя! Ведь это я создал их. Попросил Зазеркалье поселить поближе к Саше двух подонков без малейшего проблеска интеллекта в глазах. Это я был тем богом-творцом, что вывел их к ней. И я же, к счастью, стал карающей десницей.
Мне все труднее и труднее было напоминать себе о том, что этот мир нереален. Как вообще можно было поверить в это, когда на моей куртке реальная пыль и грязь, собранная под машиной, где я прятался от пуль этих двух ублюдков? Когда в моих руках вполне реальный автомат, а рядом сидит реальная, и при этом божественно красивая девушка.
Зазеркалье перестало быть игрушкой. Оно перестало быть даже наркотиком, который поглощаешь чтобы испытать какие-то новые ощущения. Зазеркалье стало реальностью.
— Они что-нибудь сделали с тобой?…
— Не успели. Сначала я обрадовалась, что встретила хоть кого-нибудь. Потом поняла, что влипла, но было поздно. Пыталась отделать от них… они решили сегодняшний день посвятить поиску других оставшихся людей — наверное, надеялись, что им попадется еще одна девушка, так как делить меня им не хотелось. Одна девушка — два друга, это как-то не этично. Я предложила разделиться, пыталась изображать жизнерадостность и радость от того, что встретила их… Сказала, что если мы разделимся и будем обследовать разные части города, то быстрее найдем кого-то. Но они или поняли мой замысел, или просто не хотели отпускать меня ни на секунду. Так мы и шли втроем… Один постоянно лапал хватал меня, тискал… Говорил, что это судьба, что я встретила их… В общем… Да я даже говорить-то об этом не хочу! А потом мы услышали шум мотора…
— И они засели в засаде, — продолжил я, — А тебе велели стоять на дороге. Логично. Увидь я двух парней, я бы еще долго раздумывал, стоит ли мне вообще останавливаться. А так — старый трюк хичхайкеров. Девушка стоит на дороге и ловит машину, а потом из-за деревьев показывается ее попутчик, и водителю уже как-то особо и некуда деваться.
— Слава Богу, что это был ты! — закончила Саша, и замолчала, видимо не зная, что сказать дальше.
А я вел машину, время от времени поглядывая на нее. Это была Саша, практически та самая Саша из КОСа в моем родном, реальном Медянске. Но в то же время что-то в ней было не так. Чем-то она отличалась от той девушки, которую я знал ТАМ… Вот только чем — я не мог понять. Я не слишком-то хорошо знал Сашу, поэтому не мог даже предположить. Как бы она повела себя в экстремальной ситуации, подобной этой. Выглядела ли бы она такой же испуганной и растерянной? Или наоборот была бы мужественнее меня самого, который при первых же выстрелах банально спрятался под машину от греха подальше?
— Куда мы едем? — наконец просила она.
— Нужно выбраться из города. Здесь опасно…
— Но в городе могли остаться другие люди! То, что ты никого еще не означает…
— Да, не означает, — прервал я ее, — Но даже если остались, то их единицы, не так ли? А ты представляешь, что такое громадный город без людей?
Тем временем мы въехали в центр Медянска, и я поразился изменениям, происшедшим с ним с того момента, когда я проезжал здесь утром. Пожаров стало больше… Впрочем, окраина, где жила Саша, тоже не выглядела образцом порядка и спокойствия, и по сравнению с ней центр пострадал гораздо меньше, но все же…
По небу уже не просто плыли одинокие шлейфы дыма — они постепенно собирались в облака, готовясь лечь на город тяжелым смогом. Многие дома, сегодня утром еще гордо возносившиеся в небеса, теперь походили на одинокие сосны, уцелевшие после лесного пожара. Черные, закопченные громадины, поднимавшиеся вверх. Черные стены длинных малоэтажек, оставшихся в центре еще от советских годов… Было заметно, что пожары затихали, но, кажется, лишь по той причине, что большая часть того, что могло сгореть, уже сгорела.
Мне, вдруг, безумно захотелось проехать по своей улице и взглянуть на свой дом. Уцелел ли он, или же, подобно множеству других, превратился в закопченный остов? Если да, то с моим возвращением домой могут возникнуть проблемы — придется возвращаться через другое зеркало, скажем, через какую-нибудь витрину… Но подумав, я отогнал эти мысли прочь. Сначала одна проблема, потом другая…
Мой вопрос остался без ответа. Саша как зачарованная смотрела на последствия беззвучного апокалипсиса, настигшего Медянск этой ночью. И испуг в ее глазах был мне ответом — она прекрасно понимала, что представляет собой Медянск, в одночасье лишенный людей, и какие опасности могут таиться в этих обгоревших каменных джунглях.
Даже живой, наполненный людским шумом и гамом Медянск, весной выглядит жутковатым и темным местом. В конце апреля, когда снег уже сошел, но трава еще только-только начала проклевываться из
