отсутствие интереса не только к нам, побывавшим у далеких звезд, но и вообще к науке, знаниям, прогрессу.
— Да, так было, Олд Дор, — капитан вздохнул.
— Ну так вот, роман «Кецалькоатль» помог освободить таутян от депрессии, заставить их вновь заняться общественными делами, наукой. И это говорю не только я, его автор, таково мнение официальной критики Тау. Впрочем, что критика: вспомните лучше, как нас провожали в этот полет. Какой всеобщий подъем патриотизма и гордости за наши дела, дела таутян! Будто и не было периода упадка!
— Да, Олд, помню, очень хорошо помню… Наверное, вы все-таки правы, и роман ваш действительно эпохальное произведение. Но только еще раз напоминаю вам об осторожности и благоразумии.
— Ну что вы, капитан, я давно уже не тот юнец, каким был когда-то. Ведь прошло как-никак более двадцати лет по биологическому счету, а это срок немалый.
— Тогда давайте кое-что уточним, — капитан встал с кресла и, привычно придерживаясь за стены, прошел вдоль каюты, открыл металлический сейф, достал пластиковый атлас и раскрыл его.
— Вы, кажется, прошлый раз были здесь? — капитан провел пальцем по самому большому выступу узкого и длинного перешейка, соединяющего два материка планеты.
— Да, и там и вот здесь, где огромный северный континент переходит в южный. Впечатления об этом изложены в романе «Цунами». Как теперь меня встретят на этой планете?
— Как встретят? — капитан усмехнулся. — Во всяком случае, не так, как в первый раз, я в этом уверен.
— Почему же?
— Да потому, что для жителей Голубой планеты прошло уже более пяти тысяч лет, не забывайте.
— Ну такой срок для архаичной цивилизации не столь уж и велик. Не-ет, мои милые доверчивые аборигены так и остались пока детьми природы.
— Я бы не спешил с выводами, Олд.
— Может, вы, капитан, располагаете какими-нибудь данными? Тогда выкладывайте их…
— Да, кое-что есть, — Имюр Тэс пристально посмотрел на писателя, и усмешка снова чуть тронула его губы. — Во-первых, огромное по мощности радиоизлучение на метровых волнах с пяти континентов планеты. Во-вторых, радиолокационная аппаратура корабля засекла некие тела, правда очень маленькие, вращающиеся вокруг Земли шести континентов с периодом от полутора до двух часов.
Олд Дор пожал плечами:
— Это еще ни о чем не говорит: радиоизлучение на метровых волнах может быть следствием естественных сил природы, а спутники, если их так можно назвать, скорее всего просто каменные глыбы, захваченные силовым полем планеты.
— Возможно, возможно, но ведь резонно предположить и другое. Например, то, что все это — результат технической деятельности ваших милых наивных аборигенов, точнее, начало эры электричества на Голубой планете.
— Тогда дела мои плохи, капитан, — Тау останется без продолжения моих романов, — подхватил писатель с шутовским выражением лица.
Имюр Тэс не принял игры.
— Ничего, Олд Дор, — сказал он серьезно, — вы напишите еще более сильный роман о преобразовании аборигенами своей планеты. Ведь вы видели, какими были они раньше, теперь увидите нечто новое.
— Нет, Имюр Тэс, это уже не та тема. Нашим соотечественникам, я говорю, конечно, не о нас с вами, а о среднем жителе Тау, давно уже приелось все, что касается технических достижений. Их может тронуть и захватить что-то необычное, но понятное и простое, например экзотическая любовь. Я и построил свои произведения именно в таком духе и не ошибся. Но вот о чем, если вы окажетесь правы, я буду писать теперь?… Впрочем, дело не только в этом. Если на Голубой планете действительно началась эра электричества, то по инструкции мы не имеем права вступать в контакт с жителями планеты, а должны лишь наблюдать и собирать материалы, не обнаруживая себя. Верно?
— Да, Олд. Об этом я и хотел с вами поговорить.
— Но тогда дело обстоит совсем скверно. Кроме самих сюжетов я должен добыть и весь необходимый антураж. Вы что думаете, успех моих романов объяснялся только их художественными достоинствами? Нет, дорогой Имюр, талантливых, обладающих недюжинной силой воображения писателей на нашей Тау много. И любой из них может сочинить нечто подобное «Кецалькоатлю». Но они не располагали тем, чем я: фактами, экзотическими подробностями в виде гирлянд невиданных цветов и венков, которыми меня увенчали, как бога, ожерелий из необычных раковин, золотых статуэток и всего прочего. И все это запечатлено на моей кинопленке. Кстати, — Олд Дор усмехнулся, — она-то и дала материал для известного вам досье… Вот отсюда и идет интерес к космическим исследованиям. Экзотика, ударив по чувствам, заставила заняться серьезными исследованиями. Как хотите, а я должен иметь контакт с жителями Земли шести континентов. Иначе мое пребывание будет здесь бесполезным.
Капитан покачал головой:
— Увы, дорогой Олд, это невозможно, и вы это знаете не хуже меня. Впрочем, когда нам станет ясно, чем живет эта планета, какой у них уровень развития, возможно, я что-нибудь и придумаю. А пока наберитесь терпения, наблюдайте, исследуйте, познавайте, для этого у нас есть отличные летающие лаборатории — гравитационные корабли.
— Еще чуть-чуть пониже, ГЛ-37. Я хочу разглядеть вон ту девушку, гуляющую на лугу. Что она там делает, то и дело нагибаясь? Какое у нее выражение лица? Быть может, по нему мне удастся понять, о чем она думает, что составляет ее сущность.
— Ниже никак невозможно, Олд Дор. Мы и так уже нарушили приказ, снизив высоту на триста метров. А что она делает, я вам сейчас скажу: она рвет траву, кажется, у них эта операция называется «прополка».
— Ну тогда максимально увеличь резкость.
— Слушаю.
Вделанный в стену машины экран посветлел. Яркие цветные пятна на освещенном солнцем лугу стали отчетливее. Теперь Олд Дор видел, что это цветы, что девушка собирает их, любуясь пестрой гаммой букета. Но выражение обращенного к земле лица нельзя было разобрать.
— Нельзя ли все-таки чуть пониже? — не выдержал наконец Олд Дор.
Сидевший сзади оператор покачал головой:
— Ни в коем случае. Про нас и так уже столько говорят, что капитан скоро вообще отменит вылеты.
— Ну и пусть себе говорят, — Олд Дор с досадой махнул рукой. — Не пойму просто, почему это нас всех так пугает?
— Как же так, Олд Дор, ведь мы обнаружим себя, а это строжайше запрещено. — Тонкогубое лицо оператора выражало такое удивление, что Олд Дор рассмеялся:
— А вы случайно не робот, Ак Энор? Уж очень вы похожи, в один голос с ГЛ-37 твердите об инструкциях.
— Нет, не робот. Просто я считаю, что робот-гравитолетчик прав, отказываясь нарушить приказ. — Ак Энор даже не улыбнулся.
— Да чего уж там, я понимаю — приказ для вас все. Но только смотрите, как бы не пришлось вернуться домой без информации.
— Нет, нет, что вы, информации у нас достаточно. Теперь, например, мы знаем, что страна под нами называется Канадой, а население ее говорит в основном на двух языках. Кстати об языках: теперь с помощью вот этой небольшой коробочки, — Ак Энор указал на лежащий перед ним прибор, — да своего личного компьютера вы сможете разговаривать почти с любым жителем Земли шести континентов. Достаточно одеть его на шею, нажать вот эту красную кнопочку и…
— Э, бросьте, — перебил оператора Олд Дор. — Поговоришь, как же! А приказы, которые мы так боимся нарушить?…
