Когда в Грозный приехали матери солдат с намерением забрать своих сыновей, Рохлин приказал: 'Отдать. Никого не держать'.
Позднее, когда станет известно, что генерал отказался от звания Героя и его будут спрашивать о причинах, то, кроме прочего, о чем мы еще скажем, он назовет и такую:
- Я не хочу, чтобы матери моих солдат могли подумать, что на крови их детей я заработал себе Звезду...
Ни один солдат не уехал. А некоторые матери остались, жили вместе с солдатами, обстирывали их и готовили пищу.
Настроения в частях корпуса сделали крутой поворот. Штурмовая группа капитана Сергея Марковца накануне отказалась замениться на позициях в здании столовой у Совмина.
- Мои здесь уже все знают, - заявил капитан, - как отражать нападение, как бороться со снайперами и гранатометчиками... А придут новые люди, будут новые жертвы.
Командир группы согласился лишь принять в пополнение 10 человек. Через день Марковец погиб.
Жертв действительно было много. Не с точки зрения военной. Здесь все в норме, если вообще так можно говорить. Во всяком случае, любой профессионал, изучив ход боев и побывав в пекле огня, оценил бы потери как минимальные. В этом Рохлин был уверен. Но в душе гибель 143 человек (итоговая цифра по корпусу) не могла оправдаться никакими трезвыми расчетами.
Рохлин шел по двору консервного завода, не обращая внимания на изувеченные останки человеческих тел. Что творилось у него в душе, он никому не мог рассказать. Он не имел права на проявление слабости. О слабости он мог только мечтать. И то тайком.
Боль за убитых и покалеченных несла Тамара Павловна. Он знал, что его супруга вместе с женой полковника Скопенко - Верой встречают каждый печальный груз, прибывающий в Волгоград, бывают на всех похоронах и поминках.
Не везде жену комкора встречали с благодарностью, не все принимали ее помощь. Кто-то отказывался разговаривать, подчеркивая, что это ее муж не смог уберечь их мужей, сыновей, отцов. Она это очень переживала. Не спала ночами. Глотала таблетки. А утром вновь шла по домам, к семьям, получившим похоронки. Организовывала похороны, выбивала материальную помощь, искала красный материал для гробов и прочее, прочее, прочее...
Да и своих забот хватало. Болезнь сына лежала на душе тяжелым грузом.
Рохлин протащил свою семью по гарнизонам, никогда не баловал вниманием. Был суров и безжалостен, когда дело касалось выбора - семья или служба. Семья всегда подстраивалась под его службу. И никогда он не слышал жалоб супруги, никогда она не заикалась о том, правильно он строит жизнь или нет.
Но ее излишняя, как он считал, способность к сопереживанию, постоянное стремление помогать всем вокруг не идет на пользу здоровью и душевному состоянию.
Впрочем, быть может, за эту способность, за это вечное стремление, за самоотдачу он и ценил женщину, разделившую его нелегкую судьбу.
'Сердце она посадит окончательно', - думал он. Но не мог запретить ей то, что запрещал себе. У них все было поделено: он был умом и волей семьи, а она ее душой и сердцем. И чем более сильным ему приходилось быть, тем тревожнее билось сердце.
Поздно вечером 31 декабря, когда весь литературный и политический бомонд веселился на московских и петербургских подмостках, демонстрируя тонкость вкуса и остроту языка, Рохлин позвонил жене.
- Молитесь за нас, - только и сказал. Связь прервалась. Войска пошли на штурм Грозного. Смотреть новогоднее шоу было невозможно. Она молилась...
Вернувшись в Волгоград, он чуть ли не каждый день будет начинать с вызова врачей на помощь жене.
ПОСЛЕДНЕЕ УСИЛИЕ
После оставления президентского дворца дудаевцы объявили второй рубеж обороны - площадь Минутка.
- Когда меня спросили, какая нужна помощь для взятия этого рубежа, - рассказывает Рохлин, - я сказал, что помощь не нужна. Но условие одно: после этого корпус должен быть выведен из Чечни. Министр обороны обещал, что сделает это.
Рохлин чувствовал, что его бойцы и командиры отдали все, что могли. Офицеры 33-го полка, которому 21 января была поставлена задача захватить Дом печати, заявили, что это последняя операция, которую они проведут. И больше не сделают шага. Операцию по захвату Дома печати они провели блестяще.
Но с тем, что перенесли его гвардейцы в те дни, когда остались один на один с многократно превосходящими силами противника, приходилось считаться, несмотря на то, что общее настроение людей после взятия дворца изменилось к лучшему.
- Да и сам я был на грани... - продолжает генерал. - Ведь все, что пережили солдаты и офицеры, я пережил вместе с ними.
Кроме того, Рохлин болел. Его донимал грипп. Он хрипел, горло саднило, и ему приходилось говорить так, чтобы не сорвать голос. Это, кстати, видно и в кадрах телевизионной хроники, которые снимали журналисты.
Но генерал не спешил. Он не собирался терять людей, бросая войска на штурм Минутки.
- Я начал имитацию подготовки атаки, - рассказывает Рохлин. - Мы дошли до трамвайного парка. И 30-го января заняли его. Но позиции там оказались неудачными. И я приказал отступить...
Это было первое отступление войск, которыми командовал Рохлин в Чечне. Поэтому эффект был удивительным.
Боевики пришли в восторг, отнеся это отступление на счет удачных действий своих отрядов. Ими тут же были заняты оставленные войсками позиции. И они начали подготовку к атаке с целью развить успех, так неожиданно свалившийся на их голову.
А в штабе группировки федеральных войск генерал Леонтий Шевцов, узнав об отступлении, сказал:
- У Рохлина голова поехала...
Но с головой у Рохлина все было в порядке.
- Наступать всегда труднее, чем обороняться, - говорит он. - И наступление неизбежно связано с большими потерями, особенно когда пребываешь в эйфории мнимого успеха.
Короче, генерал создал для чеченских командиров ситуацию, в которой еще недавно находились российские военачальники... Ни те, ни другие этого не заметили.
- Задача состояла в том, чтобы заставить боевиков наступать, - объясняет Рохлин. - И, вытягивая их на себя, молотить огнем. Наше отступление как нельзя лучше способствовало решению этой задачи.
Однако, по признанию генерала, он не особо рассчитывал на то, что Масхадова и его командиров можно так легко заставить ошибиться. Ведь они еще недавно доказали, что их нельзя считать простаками. Отступая, генерал всего лишь искал лучшую позицию. Это было очевидно, если знаешь город и конкретный район...
Но получилось как получилось. Удача всегда сопутствует тем, кто подготовил для нее необходимые условия. Боевики начали атаковать. Несколько дней они рвались вперед. И наконец выдохлись.
5 февраля стало ясно, что на большее они уже не способны. Ночью войска взяли Минутку. А 6-го
