начинаю ощущать восходящую (а не нисходящую, как в йоге Шри Ауробиндо) силу (называемую в Индии кундалини), которая пробуждается — довольно грубо — у основания позвоночного столба и затем восходит от уровня к уровню до тех пор, пока не достигает макушки головы, где она «распускается» в некую светящуюся, излучающую пульсацию, что сопровождается ощущением необъятности (и часто — потерей сознания, называемой экстазом), как если бы человек выходил в вечное Потустороннее. Все йогические методы, которые можно назвать термогенетическими (асаны хатха-йоги, все виды концентрации раджа-йоги, дыхательные упражнения или пранаяма и т. д.), направлены на пробуждение этой восходящей силы. Они могут быть опасны и создать глубокие нарушения — здесь необходимы присутствие и защита просветленного Учителя. Мы еще вернемся к этой теме. Это различие в направлении тока — восходящее — нисходящее — объясняется различием целей этих йог, которое невозможно переоценить. Традиционные йоги и, как мы полагаем, религиозные учения Запада стремятся, по сути дела, к освобождению сознания: все существо, охваченное стремлением ввысь, устремляется туда; ищущий пытается пробиться за пределы видимого и выйти вверх, в Покой или экстаз. Отсюда как следствие — пробуждение восходящей Силы. Но целью Шри Ауробиндо, как мы видели, является не только восхождение, но и нисхождение, не только найти вечный Покой, но и преобразовать Жизнь и Материю, начав с той маленькой частички жизни и материи, которую представляем собою мы. Отсюда, как следствие — пробуждение или, скорее, «отклик» нисходящей Силы. Переживание нисходящего тока — это переживание преобразующей Силы. Именно эта сила будет делать за нас йогу — делать автоматически (если мы позволим), именно она обновит нашу, быстро истощающуюся энергию и неуклюжие усилия, именно эта сила начнет действовать там, где кончаются другие йоги, озаряя сначала вершину нашего существа, а затем нисходя от уровня к уровню — мягко, спокойно и неотразимо (она никогда не действует грубо, жестко; сила удивительным образом отмерена, как будто ею руководит непосредственно Мудрость Духа), и именно эта сила сделает универсальным [всеобщим] все наше существо вплоть до самых низших слоев. Таково основное переживание интегральной йоги. Когда устанавливается Покой, эта высшая, или Божественная Сила свыше, сможет низойти и работать в нас. Обычно она нисходит сначала в голову и освобождает внутренние центры разума, затем — в сердечный центр… затем — в область пупа и другие витальные центры… затем — в крестцовую область и ниже… Она работает одновременно и ради совершенства, и для освобождения; она берет часть за частью всю нашу природу и работает с ней, отвергая то, что должно быть отринуто, возвышая то, что должно быть возвышено, создавая то, что должно быть создано. Она все объединяет [integrates], приводит в гармонию, устанавливает новый ритм в природе.[42]
Выход в новый способ познания Молчание разума приносит еще одно изменение, которое имеет огромную важность, но которое трудно заметить, потому что оно растягивается иногда на несколько лет и признаки его вначале незаметны. Его можно назвать выходом в новый способ познания и, следовательно, в новый способ жизнедействия.
Мы можем допустить, что безмолвие разума можно сохранять в толпе, во время прогулки, во время еды, одевания или когда мы отдыхаем, но как это сделать за работой, на службе, например, или когда мы беседуем с друзьями? Нам необходимо думать, вспоминать, подыскивать мысли — вызывать ментальные процессы всех видов. Однако опыт показывает, что это вовсе не является необходимым — это лишь результат длительной привычки: мы привыкли зависеть от ума, обращаясь к нему за знанием и обоснованием действия, но это не больше, чем привычка, которую можно изменить. Йога в основном это не столько способ научиться, сколько способ отучиться от массы неизбежных на первый взгляд привычек, которые мы унаследовали от нашей животной эволюции.
Когда ищущий предпринимает усилия для того, чтобы успокоить свой разум, например, во время работы, он проходит через несколько стадий. Вначале ему с трудом удается время от времени вспоминать о своем стремлении и прекращать на несколько минут работу, чтобы вновь настроиться на нужную волну; затем все снова поглощается повседневной рутиной. Но по мере того, как ищущий развивает привычку совершать усилие везде, где бы он ни находился — на улице, дома, где угодно — интенсивность этого усилия постепенно растет и уже само усилие может неожиданно притягивать внимание ищущего в любой его деятельности — он вспоминает все чаще и чаще. Затем постепенно меняется природа этого воспоминания — вместо волевого вмешательства, которое необходимо для того, чтобы опять и опять настраиваться на истинный ритм, ищущий чувствует внутри себя нечто живое, похожее на маленькую приглушенную вибрацию где-то внутри своего существа. Стоит ему ненадолго погрузиться в себя, как он вновь обретает вибрацию молчания — в любое время, в течение секунды. И он открывает, что она — там, всегда там — синеватая глубина где-то внутри его существа; в любое время он может обновить свои силы и расслабиться прямо в суете, в самой гуще своих забот — в самом себе несет он нерушимое пристанище покоя.
Вскоре эта вибрация становится все более ощутимой и продолжительной и ищущий чувствует некое разделение в своем существе: безмолвную, вибрирующую глубину где-то внутри и довольно тонкую поверхность, где разворачиваются его деятельность, мысли, жесты и слова. Он открывает в себе Свидетеля. Теперь он будет все меньше и меньше позволять захватывать себя этой внешней игре, которая непрестанно пытается поглотить нас живьем, как осьминог. Открытие это такое же древнее, как Риг Веда: «Две прекраснокрылые птицы, друзья и товарищи, сидят на одном дереве и одна ест сладкий плод, а другая глядит на нее и не ест» (I.164.20). На этой стадии становится легче заменить — применяя для начала сознательное усилие — старую поверхностную привычку ментального размышления, воспоминания, планирования и расчетов привычкой обращаться в безмолвии к этой вибрирующей глубине. На практике этот перехода длится долго и сопровождается задержками, спадами и продвижениями (на самом деле, они ощущаются не как неудачи и продвижения, но, скорее, как нечто то появляющееся, то вновь покрывающееся завесой), а также противодействием старого механизма, который постоянно стремится вмешаться и вернуть себе утраченные права, пытаясь убедить нас, что мы не можем без него обойтись; наша лень может оказать ему поддержку, когда мы находим более удобным для себя «действовать как обычно». Но, с другой стороны, работе освобождения оказывают мощную помощь, во- первых, переживание нисходящей Силы, которая автоматически и неустанно приводит наше жилище в порядок и оказывает успокоительное давление на мятежный механизм — она как бы схватывает и замораживает на месте каждую волну мысли, а, во-вторых, накопление тысяч все более ощутимых маленьких опытов, переживаний, которые дают нам понять, что мы можем прекрасно обходиться без ума, что на самом деле без него нам гораздо лучше.
Действительно, постепенно мы открываем, что нет никакой необходимости в том, чтобы думать. Точность и безошибочность всей нашей работы, которую выполняет это нечто, что находится за нами или выше нас, возрастают по мере того, как мы привыкаем обращаться к нему. Нет никакой необходимости запоминать, потому что точная информация приходит к нам в нужную минуту; нет никакой необходимости планировать действия, потому что скрытый источник приводит все в действие помимо нашей воли или нашей мысли об этом, побуждая нас делать то, что необходимо, с мудростью и предвидением, на которые наш недальновидный ум абсолютно неспособен. Мы видим также, что чем больше мы доверяем и подчиняемся этим неожиданным указаниям, этим мгновенным советам, тем более частыми, ясными, властными и естественными они становятся, напоминая иногда интуитивный процесс, но с той существенной разницей, что наша интуиция почти всегда затуманивается и искажается разумом, который на самом деле находит удовольствие в том, чтобы подражать ей и заставлять нас принимать свои капризы за откровения, тогда как здесь передача осуществляется ясно, безмолвно и точно — просто потому, что ум в покое. Мы все имели опыт «чудесного» разрешения проблем во сне — т. е. именно тогда, когда останавливается машина мысли. Несомненно, прежде, чем установится новый процесс, будут и заблуждения, и ошибки; ищущий должен быть готов к тому, что он совершит множество ошибок ради того, чтобы научиться. Он увидит, что на самом деле ошибки всегда являются результатом вторжения ментального процесса: каждый раз, когда вмешивается ум, он затемняет все, разделяет и задерживает. В конце концов, после многих испытаний и поражений, мы поймем раз и навсегда и увидим своими глазами, что ум — это не орудие познания, а лишь организатор знания, — как заметила
