Следует обратить внимание на то, что герои эпоса остаются вечно молодыми и прекрасными, как будто время не властно над ними. Большей частью это воспринимается читателем, как неотъемлемое свойство того поэтического мира, в котором они живут. Кудруна остается молодой и прекрасной, хотя она тринадцать лет провела в плену, которые могли бы состарить всякого другого. Не отразились прожитые годы и на Хильдебурге, верной подруге Кудруны, разделившей с ней все тяжкие испытания. Но Хильдебурга – одна из трех королевен с острова грифов – ведь также подруга матери Кудруны и, как это ни странно, сверстница и подруга ее бабки.
И все же время оставляет свой след, проводят черту, разделяющую поколения, что в первую очередь сказывается в их мышлении. Кудруна мыслит иначе; чем ее мать, чем старый Вате, их родич и верный вассал. Мысль о мести не поглощает ее всю без остатка, как старую королеву. Отлична Кудруна и от величественно-свирепых героинь «Песни о Нибелунгах». В немецкой критике не раз отмечалось, что Кудруна – это анти-Кримхильда, «Кримхильда с обратным знаком» (Бруно Бёш, Хуго Кун и др.).[228] В самом деле у автора «Кудруны» совсем иная концепция героини. Ее сила – в стойкости, с какой она переносит все унижения плена и все-таки остается непокоренной. Терпение Кудруны – не рабское терпение Гризельды и верность иная, чем у Верного Эккарта, – персонажей, ставших символом христианского смирения.[229] Недаром Герлинда называет ее строптивой Кудруна метет комнаты злой госпожи, топит печи, стирает в море белье, но не идет ни на какие сделки со своими мучителями. Она ропщет, грозит, упрекает Хартмута и Герлинду, призывает кары небесные на их головы. После встречи на морском берегу с Ортвином и Хервигом она больше не хочет терпеть издевательств над собой и бросает выстиранное белье в воду. Впечатление от этой сцены усиливается еще робостью Хильдебурги, ее верной подруги, которая со страхом взирает, на действия Кудруны и, боясь дурных последствий, советует ей смириться. Когда же злая Герлинда собирается подвергнуть взбунтовавшуюся пленницу телесному наказанию, Кудруна решает прибегнуть к хитрости и, чтобы избежать позора, ложно обещает ей стать женой Хартмута. Можно спорить, достойна ли эта уловка героини, но очевидно, что с этого момента развитие сюжета приобретает особую напряженность. Героиня знает, что близко ее освобождение, близко возмездие ее обидчикам. Однако когда хегелииги, освобождающие Кудруну, одерживают победу, Кудруна больше не выступает в роли грозной мстительницы. К ней подходят искать милосердия юная Ортруна со своими служанками и даже Герлинда. Дочь Хетеля позволяет им укрыться у себя. И хотя ей не удается спасти королеву Герлинду, которую предает смерти Вате, по Ортруна с со служанками спасена. Более того, неотступные просьбы Ортруны (единственной в стане норманнов, кто сострадал пленнице) тронули Кудруну, и она спасла Хартмута от неминуемой смерти в поединке с Вате. Никого другого, как Хервига, послала она на выручку к Хартмуту.
Кудруна, Хервиг, Ортруна, Ортвин, Зигфрид – это те молодые люди, которых в конце концов объединят крепкая дружба, невзирая на то, на чьей стороне они были прежде. Всем им хочется счастья. Кудруна, провозвестница мира, берется устроить его, закрепив соглашение несколькими брачными союзами: Хартмут, получивший назад свои земли, должен жениться на Хильдебурге; брат Кудруны Ортвин берет в жены Ортруну, сестру Хартмута (созвучие имен Ортвии – Ортруна как бы предвещает их предназначенность друг для друга); Кудруна соединяется с Хервигом; и в довершение Зигфрид, прежний соперник Хервига, женится на его сестре.
Старый Вате и королева Хильда – представители старшего Поколения. Язык милосердия непонятен Вате, ему кажется нелепым, что Хартмут пощажен. Также и мать Кудруны сначала отказывается приветить Ортруну. Старые взгляды и этические нормы не изжиты, но они потеснены: Вате приходится смириться с тем, что происходит вокруг, а королеве Хильде – с женитьбой сына на дочери Людвига.
Теперь видно, как сильно отличается развязка Кудруны от кровавого апофеоза «Песни о Нибелунгах». Примиряющая тенденция лежит в самом характере «младшего» эпоса, Не только Кудруна, но и Хильда во второй части поэмы, и «дикий Хаген» в его начале – миротворцы.
Большинство исследователей миротворческие идеи эпоса приписывают влиянию христианства. Годы Крестовых походов в переднюю Азию и Прибалтику, в северную Италию не прошли даром, сделали злободневными вопросы, так или иначе связанные с вероисповеданием. В «Кудруне» христианизация сказалась сильнее, чем в «Песни о Нибелунгах», она затронула сам образ мышления героев поэмы в противоположность героям «Песни», где церковная религиозность является лишь тонкой оболочкой, прикрывающей их глубинную суть, унаследованную от дохристианских времен. Внешняя сторона христианской религиозности в «Кудруне», как и в других эпосах, выражается в речевых формулах, вошедших в обиход средневекового человека, упоминании имени Христа, ссылках на действия и волю божию. Церковная служба в поэме представлена как часть феодального быта. В ней чаще, чем в «Песни о Нибелунгах», упоминаются христианские праздники (так, если в «Песни» упоминается только Троица, то в «Кудруне» названы Вербное воскресенье. Пасха. Рождество). О религиозных обрядах говорится, как о чем- то само собой разумеющемся (крещений Хагена, его брак с индийской королевной, их коронация «по христианскому обычаю»).
Но все это – лишь фон основного действия поэмы. Более существенны два эпизода. Первый из них – эпизод с паломниками (XVI авентюра). Хетель собирается в погоню за похитителем Кудруны, но у него пет пригодных к плаванию кораблей. Тогда Вате отнимает корабли и запас продовольствия у пилигримов, остановившихся в ближней гавани, и обещает заплатить за все на обратном пути. В поэме появляется понятие греха, чего не было в «Песни о Нибелунгах». Поэт говорит, что в расплату за обиду, причиненную пилигримам, очень мало людей возвратилось невредимыми в страну хегелингов (844), много родичей Вате погибло, и ему самому пришлось испытать много горя (840). Паломники – их больше трех тысяч – посылают хегелингам проклятия, но Хетеля не смущает, что он помешал крестоносному походу. Он забирает пятьсот пилигримов в свое войско. Поэт замечает, что, видимо, господь покарал Хетеля и его войско за те страдания, которые он причинил паломникам (845). Этим же в дальнейшем объясняется смерть Хетеля от руки Людвига и поражение хегелингов на Вюльпензанде. Уже не поэт, а один из героев эпоса, старый Вате, осознав свою вину, рассказывает королеве о случившемся, и Хильда признает, что совершен большой грех. Она велит вернуть корабли пилигримам и возместить убытки втройне, т. е. больше, чем предписывалось церковным правом. То, что кара исходит от небесных, а не от земных сил, свидетельствует о религиозном сознании рассказчика. Однако некоторые современные исследователи преувеличивают религиозный момент в структуре эпоса и придают «Кудруне» не свойственное ой спиритуалистическое звучание. В. Гофман полемизирует по этому поводу с Маргарет Вееге и В. Вильсоном. [230] Первая усматривает в поражении хегелингов кару за их изначальную вину – за грех гордыни. Гофман считает, что Вееге более христиански настроена, чем сама поэма. Никакой метафизической вины на защитниках Кудруны нет. Грех, по их представлениям, – это неправое дело, второе может быть исправлено делом же: за нанесенный ущерб заплатить выкуп, а нанесенную обиду загладить раскаянием, в знак чего при погребении убитых хегелинги совершают церковные службы, на месте битвы строят монастырь с приютом для больных, куда родственники погибших шлют подаяние, имущество умерших продают, а вырученные деньги раздают беднякам за упокой души погребенных. Последнее сходно с поступками в «Песни о Нибелунгах» (строфы 1061 и след.), где Кримхильда раздает милостыню за упокой души Зигфрида. Разумеется, о грехах в «Песни» ничего не говорится, тогда как в «Кудруне» это – действенное средство очистить грешные души (914). Добавим, что в этих покаянных действиях можно усмотреть и практическую цель: Вате говорит королеве, что для успеха их нового похода за освобождение Кудруны надо вернуть пилигримам корабли (431), чтобы умилостивить бога.
В. Гофман отвергает также толкование В. Вильсона, согласно которому «Кудруна» – ортодоксально- католическое произведение, проникнутое христианской символикой (например, когда Хильда платит паломникам за их потери втройне – подразумевается символ Троицы; страдания Кудруны в плену – )то символ страстей Христовых, и т. д.).
Остановимся теперь на эпизоде, видимо, действительно связанном с христианской идеологией. Это явление птицы-ангела, приплывшей по волнам и открывающей Кудруне, что в недалеком будущем ее ждет освобождение из плена. Птица, возговорившая человеческим голосом, объявляет себя посланцем божьим. Автор несколько раз называет ее «высоким ангелом». Пророчество вскоре сбывается.
Ученый старой школы А. Шёнбах[231] считает, что этот эпизод навеян евангельским рассказом о явлении архангела Гавриила деве Марии и Благовещении (Ев. от Луки, I, 26–38). Его аргументы состоят в том, что Кудруне тоже явился ангел и принес благую весть и что чудо
