ты мне внушил — сперва чужую смерть, потом — мою, чтоб я проговорился. Так, — кончено: подробно восстановлен из сложных вероятностей, из хитрых догадок, из обратных допущений знакомый мир… Довольно, не трудись, ведь все равно ты доказать не можешь, что я не мертв и что мой собеседник не призрак. Знай — пока в пустом пространстве еще стремится всадник, вызываю возможные виденья. На могилу слетает цвет с тенистого каштана. Под муравой лежу я, ребра вздув, но мысль моя, мой яркий сон загробный еще живет, и дышит, и творит. Постой, куда же ты? Гонвил
А вот сейчас увидишь… (Открывает дверь на лестницу и зовет.)
Стелла!.. Эдмонд
Нет… не надо… слушай… мне почему-то… страшно… Не зови! Не смей! Я не хочу! Гонвил
Пусти, рукав порвешь… Вот сумасшедший, право… (Зовет.)
Стелла!.. А, слышишь: вниз по лестнице легко шуршит, спешит… Эдмонд
Дверь, дверь закрой! Прошу я! Ах, не впускай. Дай продумать… Страшно… Повремени, не прерывай полета, — ведь это есть конец… паденье-… Гонвил
Стелла! Иди же… Занавес
6-17 марта 1923
Из Вильяма Шекспира Сонет 17
Сонет мой за обман века бы осудили, когда б он показал твой образ неземной, — но в песне, знает Бог, ты скрыта, как в могиле, и жизнь твоих очей не выявлена мной. Затем ли волшебство мной было бы воспето и чистое число всех прелестей твоих, — чтоб молвили века: 'Не слушайте поэта; божественности сей нет в обликах мирских'?
