Латрис, не говоря ни слова, только покачала головой. Пришлось сестре толкать перед собой мою тележку с капельницей.
Туда и обратно я шел медленно. Со стороны я мог бы показаться сутулым и хромым стариком. Путь в обе стороны занял больше часа. До постели я добрался уставший и мокрый от пота, но чувствовал себя победителем.
- Вам лишь бы не так, как все,- сказала Латрис и улыбнулась.
Сохранение способности двигаться стало для меня самым главным испытанием. К пятому дню третьего цикла химии я не мог даже ходить по палате. Мне приходилось целыми днями лежать в постели, пока не пришло время возвращаться домой.! В воскресенье утром прибыл дежурный с инвалидным креслом, чтобы отвезти меня в приемный покой для выписки. Я сердито отказался от его услуг
- Нет, я выйду отсюда на ногах.
Француз склонился надо мной, пытаясь презентовать мне в знак уважения бутылку красного' вина стоимостью в 500 долларов. Я смотрел на него из глубины наркотического тумана, находясь в полусознании и слишком мучаясь тошнотой, чтобы ответить. Но меня хватило на то, чтобы удивиться, зачем больному раком дарить такое дорогое бордо.
Ален Бондю был менеджером команды 'Cofi-dis' и, казалось, пришел с визитом вежливости. Но я был не в том состоянии, чтобы вести светские беседы. Третий цикл химиотерапии подходил к концу, и я был смертельно бледен, с черными кругами под глазами. У меня не было ни волос, ни бровей. Бондю провел в палате несколько неловких минут, уверяя меня в полной поддержке со стороны команды, после чего встал, собираясь уйти.
- Лэнс, мы вас любим,- сказал он напоследок.- И мы позаботимся о вас.
На этом он попрощался, и мы обменялись рукопожатием. Но, отойдя от меня, Бондю жестом подозвал Билла Стэплтона - не желая, чтобы я был свидетелем их разговора. Билл вышел за Бондю в коридор, и тот достаточно резко сказал ему, что им нужно обсудить некоторые деловые вопросы и для этого нужно найти какое-то место, где им никто не помешает.
Стэплтон, Бондю и вызвавшийся на роль переводчика мой друг Пол Шервен, хорошо знавший французский, уединились в небольшом тускло освещенном конференц-зале расположенного напротив больницы отеля. Бондю, куря сигарету за сигаретой, начал по-французски объяснять Биллу, что, к сожалению, организация 'Cofidis' будет вынуждена пересмотреть условия контракта со мной ввиду моей болезни. Ранее мы договорились о 2,5 миллиона долларов за два года, но теперь выполнение этого договора казалось невозможным.
Билл в растерянности покачал головой.
- Простите, я, может быть, чего-то не понял? - сказал он.- Совсем недавно 'Cofidis' выразила Лэнсу полную моральную поддержку в его борьбе с болезнью,- продолжал Билл.- Наверное сейчас, в разгар химиотерапии, не самое лучшее время обсуждать контракты.
- Мы любим Лэнса и готовы позаботиться о нем,- сказал по-французски Бондю.- Но вы должны понять, что это вопрос принципа и что люди Франции не поймут, как можно платить такие деньги человеку, который не работает.
Билл был потрясен.
- Ушам своим не верю,- сказал он.
Бондю напомнил, что мой контракт содержал пункт, требующий от меня пройти медицинское освидетельствование. Ясно, что пройти его с положительным результатом я не смогу. Поэтому организация 'Cofidis' имела все основания аннулировать договор. Они же предлагали только пересмотреть его, что было, с их точки зрения, щедрым предложением. Часть положений контракта останется, но не все. Если я не соглашусь с новыми условиями, они будут вынуждены организовать медицинское освидетельствование и вообще разорвать контракт. Билл встал, презрительно посмотрел на собеседника и сказал:
- Да пошел ты!
Бондю остолбенел.
Билл продолжал:
- Не могу поверить, что вы проделали весь этот путь в столь трудное для Лэнса время, чтобы сообщить такое, и теперь хотите, чтобы я передал ему ваши слова.
Билл был вне себя - не столько из-за попыток 'Cofidis' избавиться от контракта - на это они имели полное право,- но скорее из-за того, насколько несвоевременно и бестактно они действовали. Незадолго до этого организация 'Cofidis' громогласно заявляла, что остается со мной, чем снискала благоприятные отзывы в прессе, а за закрытыми дверями разговор оказался совсем другим. Билл яростно защищал мои интересы и отказался даже обсуждать вопросы о контракте, пока я лежу под капельницей.
- Я не сделаю этого,- сказал он.- Не буду даже обсуждать в такое время. Делайте что хотите, и пусть общественное мнение нас рассудит.
Но Бондю уходить не Спешил.
- С юридической точки зрения,- напомнилон,- вы наверняка знаете, что вам не на что опереться. 'Cofidis' имеет полное право разорвать договор в любой день. Вы же понимаете, что для этого достаточно результата медицинского освидетельствования,- повторил он.
- Вы пришлете сюда своего врача? - зло спросил Билл.
- Если придется, мы можем это сделать,- ответил Бондю.
- Отлично,- сказал Билл.- А я приглашу журналистов с телекамерами, и посмотрим, кому будет хуже.
Бондю продолжал настаивать, что организация 'Cofidis' хотела бы сохранить контракт со мной какой-то форме - но только на определенных условиях. Билл несколько успокоился и попытался убедить собеседника, что, несмотря на кажущуюся немощь, я иду на поправку. Наверняка можно было бы прийти к какому-то компромиссу. Но Бондю оставался непреклонен, и продолжавшиеся еще два часа переговоры ни к чему не привели. Наконец Билл встал, намереваясь уйти.
- Если вы 'кинете' Лэнса, пока он в больнице,- прекрасно, я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал, как вы с ним обошлись,- на этом Билл закончил переговоры.- Делайте то, что считаете' нужным,- сказал он.
Потрясенный случившимся, Билл вернулся ко мне в палату. Он отсутствовал больше трех часов, и я понял, что-то не так. Как только он переступил порог, я спросил:
- Ну что?
- Ничего,- ответил Билл.- Ни о чем не беспокойся.
Но по его лицу я видел, как он расстроен, и заподозрил причину этого.
- И все-таки?
- Не знаю, как и сказать,- ответил Билл.-
Они хотят пересмотреть условия контракта и при необходимости организуют медицинское освидетельствование.
- И что нам делать?
- Я его послал.
Подумав, я устало сказал: 'Будь что будет'. Я много думал о том, что было истинной причиной приезда Бондю. Тогда я пришел к выводу (сейчас думаю так же), что он приехал ко мне в больницу, чтобы определиться с выбором: если я буду выглядеть более или менее здоровым, они сохранят контракт; если же я буду совсем плох, они займут жесткую позицию, настаивая на пересмотре или аннулировании контракта. Мы решили, что это была не более чем шпионская миссия: посмотреть, не при смерти ли Армстронг. По- видимому, Бондю хватило одного взгляда, чтобы решить, что моя песенка спета.
Билл сокрушенно извинялся:
- Прости, что принес тебе еще одну плохую новость.
Но у меня были более важные заботы, чем отношения с 'Cofidis'. He поймите меня превратно: деньги меня, конечно, интересовали, и столь бестактное и неискреннее поведение со стороны 'Cofidis' меня больно задело. Но с другой стороны, у меня была в то время более неотложная проблема, требовавшая полного сосредоточения,- тошнота и рвота.
Билл сказал:
- Еще не все потеряно. Потянем время, а потом будем вести переговоры.
