Мелхиседек. Книга 2. Человек

вырастить детей, дав им и внукам как можно больше, так и сейчас нам трудно было бы что-либо добавить к этому. Семья осталась той же самой семьей. С теми же самыми дедушками, бабушками, мамами, папами, тещами, невестками, золовками, внуками, племянниками, шуринами, дядями, тетками и т.д. Деятельность человека в пределах данного субъекта истории - одна и та же на протяжении веков. У семьи есть непрерывность, но нет изменений. А нам нужно и то и другое в комплексе. Будь целью семья - не нужна была бы наука, и не было бы истории. Нужно выходить за пределы семьи.

А за пределами семьи нам встречается еще один субъект истории, в который обязательно попадает человек через свою семью. Это - нации. Так, что же, история - это история наций, и задача человека располагается в пределах его нации? Тогда - в какой плоскости? В биологической? Но чистой нации быть не может. Если нация не смешивается с другими нациями - она тоже вырождается. У женщин начинают расти усы, они становятся квадратными, мужеподобными, к 50-ти годам у них развивается слабоумие, жестокость и истеричность. Мужчины теряют волю и способность к созиданию, ударяются в разбой и воровство, в их характере начинает проявляться звериное начало, вытесняя постепенно человеческое, увеличивается враждебность к другим народам, появляется идеология жизни за счет ограбления соседей, они становятся опасны для соседей, и более открытые к смешению кровей нации уничтожают такие деградирующие сообщества, если они не самоизолируются и не вымрут естественным путем. Ни одна нация на земле не может выжить без притока свежей крови, и ни одна нация на земле не может сказать, что она - чистая нация. Или, что она - навсегда. Непрерывность не гарантирована, а, скорее даже, - не допускается изначально, если не будут происходить смешанные браки. При этом сохраняется только непрерывность названия нации, а сама нация биологически становится совершенно другой. Биологически одни нации уходят, а другие приходят им на смену за счет смешения с другими народами, но при этом сохраняют самоназвание исходной нации. Повторим - биологически это совсем другие нации, которые носят то же имя. Пример - греки, македонцы, евреи, ассирийцы, русские, англичане (которые в настоящий момент даже хотят закрепить в конституции то явление, что они теперь представляют собой нацию, созданную из трех рас - европеоидной, негроидной и азиатской), сирийцы, египтяне, итальянцы, американцы, голландцы (из-за притока суринамцев) и т.д. Причем, чем смешаннее нации, тем талантливее и красивее у нее люди. Чем менее смешана нация - тем обозримее во времени ее деградация и тем ближе ее неминуемый конец.

Следовательно, биологическую основу наций мы должны исключить из поля нашей деятельности, поскольку активная деятельность каждого члена нации по сохранению ее чистоты - самый короткий путь к ее же исчезновению из истории через вырождение. И, наоборот, - активная биологическая деятельность по размыванию нации другими народами спасает ее как субъекта истории, но полностью при этом видоизменяет биологически. Это говорит нам о том, что из этого капкана есть только два пути - или убить нацию, самоизолировавшись от других народов, или сохранить ее, но не в биологическом смысле. Соединить это невозможно. Биологическая чистота - это цена за выживание. Единственная. Поэтому в обоих случаях биологическую основу наций мы исключаем из субъектов истории, как временную вообще и в принципе. При любом раскладе.

Если убрать биологический признак нации как ложный и незначимый, то, что остается? Язык? Но мы это проходили. Мы знаем, для чего язык. Если мы вновь начнем им заниматься, то все равно придем к цепи язык-наука-история-человек-семья-нация-язык. Круг замкнется. Язык - признак нации. Но роль языка нам известна. Она вспомогательна. Это тоже не поле нашей самостоятельной деятельности. Кроме того, некоторые нации говорят на нескольких языках. Евреи говорят на ладино, иврите, идише, а также на языке тех стран, в которых живут, если не знают ни одного из трех своих языков. Индийцы одинаково органично общаются и на английском, и на местных языках. Афганцы на нескольких сразу. Швейцарцы на трех. Русские дворянские собрания в Америке знают только два русских слова - Москва и 'калашников'. Немцы вообще говорят на общенемецком друг с другом, как мы помним. Цыгане Европы и Южной Америки не понимают друг друга. Грузины говорят на картвельском, мингрельском, сванском, кахетинском, хевсурском и других языках. Китайцы говорят на разных языках и не понимают друг друга, если не переходят на ханьский. Получается, что язык, конечно, признак нации, но как минимум не доминирующий признак.

Также нации могут изменять свой язык, но остаются той же нацией. Древнерусского языка не понимает никто, но русские остались. Латинский сменился итальянским. Древнегреческий сменился на новогреческий. Два разных языка. Евреи заговорили все повально в свое время на арамейском, но остались евреями. Санскрит умер, а индийцы остались. Язык Древнего Египта пришлось расшифровывать, а потомки древних египтян современные копты с другим языком живут и по сей день. Язык болгар, когда они жили на Волге, был тюркской группы, а когда они перебрались к Черному Морю, стал славянским. А болгары те же самые. Если покопаться, то таких чудес можно много отыскать. Следовательно, язык, не только не доминирующий, но и как минимум не обязательный признак наций.

А как быть с тем фактом, что некоторые совершенно разные нации говорят на одном и том же языке? Это испанцы и мексиканцы, англичане и американцы, американцы и австралийцы, чеченцы и ингуши, сербы и боснийцы, португальцы и бразильцы, исландцы и норвежцы, и т.д. Получается, - что язык вообще не признак нации! Но даже если бы это было и не так, то нам не следует все равно лезть снова в язык, поскольку вновь себе напомним - мы там уже были и все для себя выяснили.

Что еще объединяет нацию? По большому счету - ничего существенного для истории. Нацию объединяет только самоосознание своей национальности каждым отдельным членом нации. Вот мы опять закономерно и врываемся в пределы сознания, которые подвластны только Ему! Следовательно, ход наших мыслей был правилен, и мы дошли до наций не случайно, поскольку теперь мы можем говорить о них как о явлениях, которые инспирированы зачем-то Им через наше сознание в нашу жизнь.

Есть, правда, версия, что нация объединяется территорией. Однако две, а то и три нации могут тесниться на одной территории, и эта общая территория никогда не создает общей нации. Опять все дело в самоосознании людей причастными себя к конкретной нации. Нации могут жить и на разных территориях. Даже разделенных океанами. Но на обоих концах этих океанов каждый член нации считает себя таковым в равно одинаковой степени. Евреи Аргентины и евреи Израиля считают себя евреями. Англичане Фолклендов и англичане Лондона - то же самое. Духоборы Южной Америки считают себя даже более русскими, чем москвичи. Американцы Аляски и американцы Техаса. Таких примеров - сплошь полно. Даже одинокий армянин, торгующий в порту Колумбии, осознает себя армянином на территории, где нет больше ни одного армянина. Хотя нет территории, где не было бы хоть одного армянина. Так что территория тут совершенно ни при чем. Все дело только в самоосознании.

А что касается самоосознания человека себя шведом, казахом или уйгуром, то это самоосознание не может быть субъектом истории даже в качестве объединенного самоосознания миллиарда китайцев сразу, поскольку, несмотря на непрерывность в истории, оно также не изменяется. Если бы оно менялось, то нации могли бы поквартально через самоосознание каждого своего члена меняться на другие, и это было бы вполне реальным, ибо самоосознание первично, а биология и территория вторичны. Биология и территория не могут заставить человека, выкраденного в детстве цыганами и выросшего с ними, почувствовать себя немцем. А самоосознание может, если найдутся его родственники и расскажут ему тайну его рождения. Если бы самоосознание могло бы меняться, то волны престижных самоосознаний постоянно прокатывались бы по планете, в зависимости от того, какая нация ныне в фаворе у общественного мнения. Но этого не происходит. Самоосознание не изменяется в поколениях. Даже если меняется место обитания нации и полностью изменяется состав ее крови или язык. Народы переселяются с Урала в центр Европы, или еще куда-нибудь на тысячу километров в пределах материка, меняют один язык на другой, полностью изменяют свой биологический вид - а самоосознание остается. Именно благодаря тому, что оно остается неизменным и стабильным - существует понятие нации. А что неизменно и стабильно - не является целью нашего поиска. Это - тоже не история, раз не изменяется. А мы ищем смысла в истории. В процессе изменений.

Итак, нации также являются вспомогательным субъектом истории, лежащим в слоях духа и мысли. Очевидная идея внедрения такого самоосознания в головы одинаковых людей состоит в том, чтобы людей разделить. Нации - это то, что нас разъединяет. Большего пока об их смысле сказать нельзя. Нация - это способ разделения совершенно одинаковых людей на определенные группы, основным признаком которых являются неизменяемые в истории комплексы единообразных самоосознаний.