сидите? Почему вы его не арестовываете? – спросила она обращаясь к Боголюбову и Карелину, – нужно проверить слова господина Дронго. Пошлите людей домой к этому мерзавцу, пусть поищут там светлый плащ. И другие вещи. Если найдут, значит все правильно и господина посла нужно посадить в тюрьму.
– Его нельзя сажать в тюрьму, – возразил Карелин, – он пользуется дипломатической неприкосновенносью. Мы только можем написать письмо о том, чтобы объявить его персоной «нон-грата» в нашей стране.
Эдуардо Васкес де Медина поднялся со своего места. Гордо оглядел всех собравшихся.
– Мне не в чем упрекнуть себя, господа. Я всего лишь восстановил доброе имя нашего рода. Если хотите, честь семьи. Я старался не верить в возможность измены до последнего мгновения, до последней секунды. Но, когда мой водитель рассказал мне про этот плащ, про обувь, я все понял. И у меня не было другого выхода. Честь древнего рода Васкес де Медина была запятнана.
– Нет, – возразил Дронго, – вы убили человека. Собственную супругу, с которой венчались перед лицом Бога. Она из-за вас даже поменяла религию. И вы ее задушили.
– Она мне изменяла, – упрямо ответил посол.
Дронго подошел ближе. Взглянул на посла, который был ниже его на две головы.
– С каким удовольствием я дал бы вам по морде.
– Замолчите, – закричал посол, – я не хочу больше здесь оставаться!
– Господин посол, – поднялся со своего места Карелин, – я думаю, что вам действительно лучше нас покинуть. Мы больше не собираемся терпеть вас в нашем обществе. И я даю вам слово, что вся эта история будет доведена до сведения Министерства иностранных дел вашей страны.
Эдуардо хотел что-то сказать, но передумал. Он повернулся и почти выбежал из комнаты.
Наиля закрыла глаза и неожиданно начала медленно сползать с дивана. Все бросились к ней. Мужчины понесли несчастную женщину на второй этаж.
– Вы сделали нам больно, – сказала Галия, глядя в глаза Дронго.
– Почему вы ничего не говорили дочери о вашей племяннице? Вы ведь наверняка догадывались, что вещи пропадают не просто так? – спросил Дронго.
– Рассказать дочери о своих подозрениях? – горько спросила Галия. – Что ее двоюродная сестра спит с ее мужем? Неужели вы полагаете, что я могла сказать об этом? Неужели вы ничего не хотите понять?
Она повернулась и пошла по лестнице. Карелин подошел к Дронго.
– Вы поступили незаконно, вторгшись в резиденцию иностранного посла, – сказал полковник, – но это тот случай, когда я ничего не могу вам сказать. Позвольте, я пожму вашу руку. И поймите, в каком сложном положении оказались мы все.
Когда через полчаса Дронго вышел из дома, к нему шагнул водитель Салим.
– Я хотел вам сказать, – смущенно пробормотал он.
– Что именно?
– У нас в Дагестане вас хорошо знают. Говорят, вы настоящий мужчина. Никогда не обманываете и не предаете своих друзей. Мне было неприятно, что я не смог вам помочь. Извините.
– Ничего, – печально ответил Дронго, – мне не мог помочь никто. Никто кроме Фрейда.
Первая интерлюдия
Константин Скляренко всегда любил женщин. Так получилось, что уже в четырнадцать лет он впервые познал женщину. В отличие от всех своих товарищей, которые только хвастались своими надуманными победами, он действительно умудрился найти и уговорить проститутку, заплатив ей за любовь деньгами из отцовского кармана. С тех пор он чувствовал себя победителем. Немного циником и немного прагматиком. Потом была другая женщина, его дальняя родственница, которая с удовольствием совращала мальчика. Ей было за тридцать пять, а ему только пятнадцать. Когда через двадцать лет он случайно встретил эту женщину, ему стало плохо. Она превратилась в немощную старуху, и он с ужасом спрашивал себя, как он мог с ней встречаться.
Потом были другие женщины. И его первая супруга – Ирина Валеева, – которая тоже не была монашкой. Он был ее вторым супругом. Она знала много такого, что делало их свидания в постели забавными и смешными. Но даже тогда он умудрялся все время ей изменять. Он просто не был рожден для моногамной жизни. Одна мысль об этом приводила его в уныние.
Он действительно не собирался жениться во второй раз, когда ударил автомобиль, в котором находилась Наиля Сабирова. Но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что вторая судимость станет для него просто роковой. Первые пять лет условного срока висели на нем тяжким грузом. И он начал ухаживать за своей будущей второй женой. Наиля оказалась честным и доверчивым человеком. А потом она познакомила его со своей мамой и двоюродной сестрой Светланой.
Он сразу почувствовал родственную душу. Высокая блондинка, не скрывающая своих восхищенных взглядов и умеющая нравиться мужчинам. И к тому же супруга посла. Почему-то чужие жены вызывали у него повышенный интерес, словно ему нравилось утверждаться столь странным способом, отбивая их у законных супругов. Константин Скляренко помнил, как Светлана подошла к нему и поцеловала его во время его свадьбы. Счастливая Наиля даже не смотрела в сторону своей кузины. А он еще тогда с удовольствием подумал, что кроме красивой жены получает и красивую кузину. Он был опытным ловеласом и уже по выражению глаз Светланы понял, что может рассчитывать на успех.
Так и получилось. Они начали встречаться уже через полгода после его свадьбы. Сначала в отелях. Но однажды Светлану узнал кто-то из дипломатов, знакомых ее супруга, и они поняли, что нужно маскироваться. Он предложил ей встречаться в его квартире, которую он купил для подобных случаев в Измайлове. Но ездить по Москве и стоять в пробках по несколько часов они просто не могли. Это вызывало ненужные вопросы у ее ревнивого латиноамериканского мужа и даже у его спокойной и ничего не подозревающей жены. Тогда Константин придумал умелый трюк с камерами наблюдения в собственном доме. Игорь Шофман сделал ему специальные пульты, которые фиксировали картинку, не отключая ее. И они стали спокойно входить и выходить из дома, уже не опасаясь, что их могут увидеть. Консьержы знали, что некоторые обитатели дома ходят через гараж, и не обращали внимание на статичные картинки, фиксируя лишь зеленые сигналы подтверждающие, что прошел свой. А наблюдать за всеми этажами они просто физически не могли.
Им обоим нравилось такое положение дел. Они весело смеялись, каждый раз обманывая охранников в доме. Он несколько раз предлагал ей надеть светлый плащ ее кузины и выйти через главный вход, но она не решалась. В тот роковой день все произошло спонтанно. Он и без того был на пределе. Неприятности на работе, которые постепенно нарастали как снежный ком. За несколько дней, которые он провел в Санкт- Петербурге в командировке, Наиля пригласила домой знакомого ее матери полковника Карелина, который появился в квартире вместе с опытным специалистом по замкам. Константин очень испугался, он боялся, что его фокус с отключением камер могут разоблачить. Но сотрудники милиции проверяли двери и замки, а не камеры. Им и в голову не могло прийти, что он сам придумал подобный трюк с отключением камеры. Но он позвонил Наиле и накричал на нее, заявив, что ей не следовало звонить Карелину и приглашать сотрудников милиции к себе домой.
В ответ она рассказала о пропаже статуэтки, что окончательно взбесило Скляренко. Он уже догадывался, кто именно ворует эти мелочи из их квартиры. В этот день он оставил свою машину в соседнем дворе, чтобы сразу уехать, как только поговорит со Светланой. Ему надоели ее непонятные кражи, ее глупые забавы.
Они вошли через гараж, когда он отключил камеру на несколько секунд. Затем он поднялся на пятнадцатый этаж и, спустившись на четырнадцатый, отключил камеру на своей лестничной клетке. Она поднялась прямо на четырнадцатый и вошла в квартиру. Он начал кричать на нее, обвиняя в воровстве. Светлана подавленно молчала.
– Мы больше не будем встречаться, – бушевал Константин, – ты больная идиотка, кретинка! У тебя все есть, ты богатая женщина, супруга посла! Что тебе еще нужно? Зачем ты воруешь эти вещи?
Чем больше он кричал, тем больше она вспоминала другую сцену из своего детства. И плач матери по ночам. Внезапно раздался телефонный звонок. Константин достал телефон. Это была Галия, ее тетя. Он начал говорить, как любит свою жену и свою тещу. Светлана подумала, что он просто издевается. И воспоминания детства давили на нее. Тот страх, который она испытала в детстве. Или просто спонтанное решение, которое присущи всем эмоционально неустойчивым женщинам. Когда Константин уже заканчивал
