Помедлив, Таратайкин ответил:
— Отставной генерал-лейтенант МВД и бывший депутат Государственной думы.
— Это его официальный статус. А кто он еще?
Таратайкин молчал.
— Дорогой Кирилл Сергеевич, говорите же! Ваши слова спасут жизни очень многих людей!
Лиза поняла, что повторяется, но Таратайкин посмотрел ей в глаза и ответил:
— Он же — бывший руководитель северо-западного регионального отделения «Воли народа».
— Я знаю об этом, — на всякий случай сказала Лиза. — Но почему он враг Роману Меньшикову?
— Самоедов потерял из-за Меньшикова положение, его изгнали из «Воли народа». Обычно мы не прощаем таких промахов, какие допустил Самоедов при работе с Меньшиковым, но его милостиво оставили в живых.
— Расскажите мне о нем еще.
— Теперь Самоедов частное лицо, но он остался при множестве прежних связей и при больших деньгах, которые получил за время работы в «Воле народа».
— И он ненавидит Романа Меньшикова и хочет ему отомстить?
— Да.
— Он готов на все?
— Абсолютно на все, — кивнул Таратайкин.
Лиза узнала почти все, что было нужно, и дальнейшая беседа потеряла смысл, однако ей было неловко просто встать и уйти. И причиной этому была метаморфоза, произошедшая с Таратайкиным. Не зря Арбуз сказал, что клиент будет готов к помощи и сотрудничеству, а также к состраданию, переходящему в готовность разбиться в лепешку ради человека, нуждающегося в его помощи. Еще императив содействия какой-то… Под воздействием этого препарата Таратайкин превратился в совершенно другого человека, и Лизе было попросту стыдно.
Поболтав с Таратайкиным о каких-то пустяках и задав ему еще несколько сопутствующих основной теме разговора вопросов, Лиза сказала:
— Посмотрите на меня.
Он послушно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Я вам нравлюсь?
— Очень, — ответил Таратайкин.
И опять Лизе стало не по себе.
За интонации, с которыми он произнес это короткое слово, любая женщина отдала бы все, что угодно. И эти интонации были совершенно искренними.
«Ну и препаратик!» — подумала Лиза и сказала:
— Тогда объясните мне, где тут можно попудрить нос.
— Секунду! — и Таратайкин, повернувшись к стоявшему в дальнем углу официанту, сделал повелительный жест.
Официант немедленно подошел к их столику, и Таратайкин надменно произнес:
— Проводите даму!
Это было сказано таким тоном, что совесть Лизы тут же успокоилась.
Перед ней снова был наглый и неприятный тип.
Правда, всего лишь несколькими словами в доброго и на все готового человека его можно было опять превратить, но наваждение уже прошло, и Лиза, облегченно вздохнув, развратно улыбнулась ему и сказала:
— Не скучайте тут без меня. Распорядитесь, чтобы принесли фрукты.
После этих слов она встала, захватила со стола сумочку и вышла вслед за официантом в фойе. Дождавшись, когда за ней медленно закроется тяжелая дверь, ведущая в зал, Лиза кивнула официанту и вышла на улицу.
Глава 15
КОШМАР НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ
Роман с отвращением оттолкнул от себя блюдо с устрицами и, посмотрев на Лизу, которая ловко вскрывала их и с видимым удовольствием отправляла в рот, сказал:
— Ну не понимаю я, что такого в этих поганых моллюсках? Почему, спрашивается, если аристократ, то обязательно должен устрицы жрать, да еще и дюжинами? Не понимаю!
— Ну, для некоторых слаще морковки вообще ничего нету, — ответила Лиза, ловко разделавшись с очередной устрицей и бросив пустую раковину в затейливую серебряную мисочку.
— Что значит — слаще морковки? — возмутился Роман. — Сиживали мы за столом, сиживали, так что — не надо!
— Сиживали они! — фыркнула Лиза. — Ты лучше скажи, что будешь делать с этим Самоедовым.
— Пока не знаю, — вздохнул Роман. — Утро вечера мудренее. А вообще-то я хотел бы, чтобы Самоедов в соответствии со своей фамилией сожрал себя сам и этим закрыл проблему.
— Не дождешься, — авторитетно заявила Лиза. — Налей-ка мне лучше еще этого пива.
— Это не пиво, а эль! — ядовито заметил Роман.
Ресторан «Мак-Лауд», в котором они сидели, располагался в центре города, в одном из старинных особняков и, по непроверенным сведениям, принадлежал какому-то фантастически богатому ирландцу.
Мрачный зал освещался настоящими факелами, воткнутыми в специальные гнезда на стенах, но горел в них какой-то газ. Если бы там горело то же, что и четыреста лет назад, то в этом ресторане было бы не продохнуть от чада и копоти.
В полумраке под сводами зала виднелись мощные потолочные балки, потемневшие от времени. Стены, сложенные из камня, тоже были темными, кое-где на почерневших железных кольцах, вделанных в кладку, висели толстые цепи, в тени простенков можно было увидеть рыцарские латы, старинное зазубренное оружие, от одного вида которого мороз пробегал по коже — в общем, колорит создавался специфический. Но это было таинственно и романтично.
Кто знает, может быть, именно за этим толстым дубовым столом, наверняка привезенным из самой Англии, сидели древние британские короли, Шекспиры всякие, Гамлеты…
Кто знает…
Роман постучал кулаком по столу, но звук от этого был не сильнее, чем если бы он постучал по асфальту. Ничего себе столик, подумал он, окинув взглядом мощную деревянную панель толщиной сантиметров пятнадцать, сделанную, как видно, из мореного дуба и стоявшую на грубо вырезанных тумбах, изображавших когтистые и мускулистые звериные лапы. Назвать их ножками язык не поворачивался. Величины этого стола вполне хватило бы на то, чтобы уложить на него целого жареного быка, а вокруг расставить штук двадцать блюд с закусками, да еще и бутылки с элем.
А еще на этом столе можно…
И Роман посмотрел на Лизу.
Почувствовав его взгляд, она оторвалась от созерцания висевшего на ближайшей стене старинного гобелена, на котором были изображены кони, рыцари и девушки. Все они были с короткими ногами, бочкообразными плотными туловищами и непропорционально большими головами. Кони ржали, рыцари красиво подбоченивались, а девушки смотрели на все это с восхищением и страхом.
— Слушай, — сказал Роман Лизе, кивнув на гобелен, — как ты думаешь, они на самом деле были такими или это только на гобелене?
— А что тебе не нравится?
— Да понимаешь… — Роман потер щеку, — вот девушки тут какие-то не такие, я бы, честно говоря, от таких девушек держался подальше.
— Вот это правильно, — одобрила его ответ Лиза, — и не только от таких, а вообще от всех.
