– Я… ну… я не знаю, чего он хотел. Я не помню дословно, что именно он говорил.
– У меня все, – объявил Мейсон.
– Сделка должна была состояться в Сиреневом каньоне, мистер Колл? – спросил Лейбли.
Колл подпрыгнул в кресле так, словно его укололи булавкой.
– Нет-нет, – оправдывающимся тоном затарахтел он. – Я этого не говорил. Нет, конечно же нет. О Сиреневом каньоне даже речь не шла. Он просто сказал… ну, он сказал, чтобы Пивис приготовил «бабки», потому что акции уже у него.
– Мистер Линк говорил мистеру Пивису, куда тот должен доставить деньги? – уточнил Мейсон.
– Нет, сэр. Не говорил.
Немного поколебавшись, Лейбли мельком взглянул на откровенно скептическое выражение лица судьи Гросбека и произнес:
– У меня все.
Судья сидел, откинувшись на спинку своего кресла, и из-под полуприкрытых век наблюдал за происходящим. Он прекрасно знал, что теперь, когда начало уже положено, Мейсон основательно примется за Колла и, устроив тому настоящий перекрестный допрос, добьет его окончательно, прежде чем тот успеет опомниться. Так что, решив предоставить Мейсону полную свободу действий, судья постарался придать своему лицу выражение беспристрастной отрешенности.
Однако Мейсон и тут удивил всех, сказав:
– У меня больше нет вопросов, мистер Колл.
Избегая встречаться взглядом с Лейбли, Колл покинул место свидетеля.
– Эстер Дилмейер, – вызвал Мейсон.
Она прошла вперед и подняла руку, чтобы принести присягу, – шикарная блондинка в коротком черном платьице из мягкой шерсти и маленькой черной шляпке. Единственным цветовым пятном на черном фоне была золотая брошь у ворота платья и такой же браслет на запястье левой руки.
Судья Гросбек посматривал на нее с любопытством. Лейбли же, казалось, был несколько обеспокоен ее появлением.
– Ваша честь, – заговорил Мейсон, – эта молодая особа только что выписана из больницы. Была совершена попытка отравить ее, и ее выздоровление…
– Суду в целом известны основные факты по данному делу, – перебил его судья Гросбек, продолжая разглядывать Эстер Дилмейер.
Она сообщила имя и адрес судебному секретарю и улыбнулась Мейсону.
– Мисс Дилмейер, – обратился к ней Мейсон, – вы знакомы с мистером Пивисом?
– Да.
– И как долго длится ваше знакомство?
– Несколько недель.
– И это с его подачи вы задались целью познакомиться с мистером Робертом Лоули?
– Нет.
– Нет? – переспросил Мейсон, вскидывая брови.
– Нет, сэр.
– Кто же в таком случае сделал вам такое предложение?
Лейбли вскочил со своего места.
– Ваша честь, – воскликнул он, – это несущественно и не имеет отношения к делу!
Судья Гросбек с нескрываемым интересом посмотрел на Мейсона.
– Мистер Мейсон, мне хотелось бы услышать ваше мнение на сей счет.
Мейсон говорил, не повышая голоса, но по существу:
– Ваша честь, подавая данный иск, истец неизбежно оказывается перед следующей дилеммой. Он может представить себя как потенциального покупателя оспариваемых акций, в таком случае тот факт, что Линк умер прежде, чем истец успел купить у него акции, не оставляет за истцом прав на эти ценные бумаги и делает невозможным рассмотрение – и уж тем более удовлетворение – в судебном порядке данного иска. Или же мистер Пивис может признать, что Линк являлся его агентом и приобретал сертификат непосредственно от имени и по поручению истца. Это единственная позиция, позволяющая истцу подать иск по этому делу. Однако как только он заявляет об этом, то становится ответственным за все действия, предпринятые Линком в качестве его агента. К тому же вместо того, чтобы прибегнуть к способу судебной защиты по общему праву, он выбрал средство судебной защиты по праву справедливости. В данный момент он находится в суде системы «права справедливости». А человек, обращающийся к этому праву, должен иметь чистые руки, это непреложное правило, аксиома. Если же действия его агента, Линка, при получении указанных ценных бумаг нарушали нравственные нормы или же он прибегал к незаконным методам: подлогу, обману или шантажу, то истец не может рассчитывать на защиту своих интересов в суде «права справедливости», поскольку такой суд даже на порог его не пустит.
Судья Гросбек кивнул.
Лейбли вскочил со своего места:
– Но позвольте, ваша честь, я не согласен с тем, что закон трактует это именно таким образом.
– И тем не менее это так, – со спокойной категоричностью подтвердил судья Гросбек.
– Но Пивис не имел никакого понятия о возможных методах и действиях Линка.
– Если Линк был его агентом, – твердо заявил судья, – то он был обязан уведомлять Пивиса обо всех своих действиях. Он работал в интересах Пивиса, а потому Пивис не может пользоваться выгодами от его действий и при этом не нести за них никакой ответственности.
Лейбли медленно и осторожно опустился на место, словно после всего сказанного не удивился бы, если бы из-под него вдруг выдернули стул.
– Хорошо, мисс Дилмейер, я задам вопрос несколько иначе, – сказал тем временем Мейсон. – Вам сообщили, что мистер Лоули владеет акциями компании, которые хочет приобрести мистер Пивис. И поэтому вас попросили быть с Лоули поприветливее и…
– Никто мне ничего такого не говорил, – возразила она.
Мейсон удивленно вскинул брови:
– Разве?
– Ничего такого не было.
– Тогда каким образом вы познакомились с мистером Лоули?
– Меня попросили завязать с ним знакомство.
– Кто попросил?
– Мистер Колл, – сказала она.
Лейбли торжествующе улыбнулся.
– А Пивис не имеет ничего общего с мистером Коллом. Колл не является
– Это нам еще предстоит установить, – заметил судья Гросбек.
– Итак, – продолжал Мейсон, – в тот вечер, когда был убит Линк, вы слышали, чтобы Колл и Линк говорили между собой об акциях?
– Это было не вечером. А еще днем.
– И что же говорил мистер Линк?
– Линк сказал, что акции у него, что если Пивис хочет получить их, то он должен приехать к нему с живыми, хрустящими «бабками», что с чеками он связываться не собирается. Ему были нужны наличные.
– Вы слышали этот разговор? – уточнил Мейсон.
– Да, сэр.
– Где это происходило?
– В «Золотом роге».
– Это ночной клуб?
– Да, сэр.
– Где именно в «Золотом роге» происходил этот разговор?
– Наверху… ну, то есть в апартаментах второго этажа.
