– Откуда у вас такая уверенность?
– Вы скрыли улику.
– Какую еще улику?
– Этот самый сертификат на владение акциями.
– Я пришел на открытое заседание суда и во всеуслышание признал, что данный документ находится у меня. Вряд ли это можно считать сокрытием.
– Вы бы не сделали этого признания, если бы не были связаны судебным предписанием. И возможно, даже имея его на руках, вы так ничего и не сказали бы, если бы мне не удалось заставить миссис Лоули признать, что она сама передала его вам.
– Да уж, – заметила Милдред Фолкнер, – вам есть чем гордиться, – тоже мне доблестный полицейский!
– Признался бы я или нет – сейчас гадать уже не имеет смысла, – резонно заметил Мейсон.
– Ладно, но я все равно остаюсь при своем мнении, – ответил Трэгг и поджал губы.
– Это ваше право, – отмахнулся Мейсон.
– Я также имею полное право потребовать у вас сертификат.
– Но сначала вы должны предъявить мне судебное требование. Мне предписано прибыть в суд в качестве свидетеля, имея при себе упомянутый сертификат на право владения акциями. Я здесь. И сертификат при мне.
– Судья Гросбек сумеет правильно оценить ситуацию.
– Наверное, и тогда он отдаст необходимые распоряжения.
– Это займет время.
– Разумеется.
– И когда я попытаюсь вручить вам это требование, кто может мне гарантировать, что я смогу вас найти?
– Никто.
– Черчиль будет рвать и метать, когда узнает об этом. Ему это определенно не понравится.
– Ну надо же, какая жалость, – печально покачал головой Мейсон. – Видимо, я проведу бессонную ночь, мучимый сознанием того, что так и не смог вызвать симпатии Лоринга Черчиля.
– Послушайте, Мейсон, вы находитесь по одну сторону баррикад, я – по другую, – сказал Трэгг. – И у меня из-за вас одни неприятности. Вы деретесь жестко, порой используя при этом грязные методы, но вы всегда готовы ринуться в бой. Если вы сейчас передадите мне этот сертификат, Черчиль, скорее всего, не станет настаивать на Большом жюри. Поверьте, мне будет очень жалко, если вы отправитесь за решетку.
– Да пошел этот Черчиль…
– Это ваш окончательный ответ?
– Нет. Если он в течение часа освободит миссис Лоули, то сертификат окажется в его распоряжении. В противном случае он получит его лишь тогда, когда у меня появится желание вручить ему сей документ.
– Боюсь, миссис Лоули предстанет перед судом присяжных, – сказал Трэгг.
– По какому обвинению?
– По обвинению в убийстве первой степени.
– Что, решили все повесить на нее, да?
– У нас нет иного выхода. Ее муж сделал ряд уличающих заявлений.
– Уличающих его или ее?
– Ее.
Это сообщение потрясло Милдред Фолкнер до глубины души, она даже забыла о своей недавней неприязни к Трэггу.
– Вы хотите сказать, что Боб Лоули дал вам некие показания против Карлы? – недоверчиво спросила она.
– Да, – кивнул Трэгг и тут же поспешно добавил: – Вообще-то я не должен вам этого говорить, но… Знаете, Мейсон, честно говоря, меня это совсем не радует.
– Почему же?
– Боб Лоули произвел на меня впечатление отъявленного негодяя, мерзавца и обманщика. А его жена, наоборот, кажется мне человеком искренним и достойным.
– Что рассказал вам Боб? – спросил Мейсон.
Трэгг помедлил с ответом.
– Слушайте, Мейсон, у вас проницательный ум. И обычно вам так или иначе удается вытаскивать своих клиентов. Полагаю, Черчиль голову мне оторвет, но…
– Ну так что?
– Я служу народу, – вдруг объявил Трэгг. – Я лишь крошечная шестеренка в большом механизме. Для меня важен результат. Мне приходится иметь дело с преступниками, такая уж у меня работа.
– Зачем вся эта прелюдия? – спросил Мейсон.
– А затем, что я очень сожалею о том, что обошелся так с миссис Лоули. Если бы я только знал, насколько серьезно ее состояние, я бы никогда не сделал этого. Говорю вам это от всего сердца.
– Но вы все же это сделали, – напомнил Мейсон.
– Да, – согласился Трэгг. – Я это сделал и не отказываюсь. С ней будут обращаться точно так же, как с любым другим заключенным. Только… ну, ведь закон не предусматривает подобной ситуации. Женщина серьезно больна. Малейшее волнение может привести к смерти.
– Давайте лучше послушаем, что вам рассказал Боб Лоули, – предложил Мейсон.
– Лоули, – с горечью сказал Трэгг, – кажется совершенно убитым горем. Он очень переживает из-за болезни жены и даже устраивает истерики, так что мы разрешили ему увидеться с ней, и тогда он опустился на колени и поцеловал рукав ее ночной рубашки.
– Продолжайте.
– Так вот, прямо перед этим он раскололся и рассказал полиции все, что ему было известно.
– А что такого он мог знать?
– Он сказал, что ехал по городу на машине, что по дороге к нему подсел его друг, который и попросил его ненадолго одолжить ему машину. Лоули нужно было позвонить в несколько мест, поэтому он остановился на Каултер-стрит и вышел, позволив другу пересесть за руль и уехать. Еще он сказал, что его жена следила за ним, что его машина отправилась в Сиреневый каньон, а жена увязалась следом за ней и доехала аж до дома Линка.
– Откуда он все это знает?
– Она сама ему рассказала.
– И он все пересказал полицейским?
Трэгг кивнул.
– Разговор между супругами является конфиденциальной беседой, – произнес Мейсон. – Никто не имеет права расспрашивать его о том, что ему сообщила жена.
– Поначалу он гневно потрясал кулаками, – продолжал Трэгг, – клялся и божился, что никогда и никому не передаст ни единого слова из того, что она ему поведала. А через десять минут уже вовсю рыдал и выкладывал все, что ему было известно.
– Это так на него похоже, – с горечью сказала Милдред Фолкнер.
– Надеюсь, Трэгг, – усмехнулся Мейсон, – вам понятно, чего он добивается?
– Пытается спасти собственную шкуру.
– А вот и нет.
– Что же тогда?
– А вы пораскиньте мозгами. Его жена находится в тяжелом состоянии. Ей нельзя волноваться. А уж тем более подвергаться более сильным переживаниям. Метод, конечно, лишен эффектной зрелищности, но зато действует быстро и наверняка.
– К чему вы клоните?
– Кто согласно завещанию Карлотты является единственным наследником всего ее состояния? Боб. Кто
