— Футах в семидесяти пяти — ста.
— Так что произошло?
— По-моему, Холгейт пытался обогнать передние машины. Когда увидел, что не получается, решил вернуться в прежний ряд, но превысил скорость.
— А почему не получилось?
— Ну, предполагаю, что он выехал в левый ряд, надеясь успеть, пока горит зеленый, и…
— И увидел, что не успевает?
— Вероятно. Но не могу с точностью сказать, что у него было в голове. Могу лишь судить по маневрам машины.
— Выходит, причина в том, что стал переключаться светофор?
— Возможно.
— Тогда получается, что он следил за светофором?
— Трудно сказать.
— Второй причиной могло быть только то, что впереди него в левом ряду оказались другие машины?
— Я не помню, чтобы в левом ряду были еще машины.
— И что случилось, когда переключился светофор?
— Приближавшаяся к перекрестку машина могла проскочить на желтый, но водитель внезапно остановился.
Поэтому задняя тоже очень резко тормознула, почти врезавшись в переднюю. Мисс Дешлер ехала в легком спортивном автомобиле. Она тоже остановилась, а Холгейт, видно, до последнего момента ничего не замечал. Он нажал на тормоз, когда был от нее всего в трех футах, но это лишь чуть сбавило скорость. Он стукнул автомобиль мисс Дешлер довольно крепко. Я видел, как у мисс Дешлер дернулась голова.
Полицейский посмотрел на Вивиан.
Окинув меня с ног до головы долгим внимательным взглядом, она спокойно произнесла:
— Он лжет.
— Какие основания так утверждать? — спросил полицейский.
— Все произошло совершенно иначе.
— Как?
— К перекрестку приближалось два ряда машин, — начала она. — Я ехала в левом ряду. Мистер Холгейт ехал в правом. В правом ряду было четыре или пять машин, а в левом впереди меня только одна. Мистер Холгейт попытался перестроиться, чтобы попасть в левый ряд, и обогнать машины в правом ряду. Ехал он довольно быстро.
Вырулил влево, вплотную ко мне. Светофор переключился, и мистер Холгейт ударил мою машину.
— Сколько машин было перед вашей, когда вы подъехали к перекрестку? — спросил полицейский.
— Ни одной, — ответила она. — В левом ряду была я одна. Справа ехало пять или шесть машин. Именно поэтому мистер Холгейт торопился обойти правый ряд. Он, должно быть, прибавлял и прибавлял скорость, пока не стукнул меня. Я видела в зеркало заднего обзора, как он меня нагонял.
— Значит, так, Лэм, — заключил полицейский. — Ты не видел происшествия. Тогда почему утверждаешь, что видел?
Тут вмешалась Дорис Эшли.
— Я скажу почему, — заявила она. — Это Дадли Бедфорд заставил его сделать заявление.
— Что значит заставил?
— Они убьют меня, если я расскажу.
— Никто вас не убьет, вы ведь рассказываете нам, — заверил полицейский. — Так что же произошло?
Она снова заговорила:
— Дональд Лэм — прелесть что за человек! Он сидел в Сан-Квентине. Вышел на волю и искал честной работы. А Дадли Бедфорд по каким-то соображениям заставил его дать свидетельские показания под присягой, будто он видел то происшествие.
Полицейский пристально взглянул на нее.
— Теперь я вам скажу кое-что, — произнес он с нажимом. — Дональд Лэм — частный детектив. Совладелец агентства «Кул и Лэм». Он всех вас дурачит. В Сан-Квентине он никогда не сидел… пока что. Пытается играть на вашем сострадании, мисс Эшли. А что касается вас, мисс Дешлер, не знаю, но…
Тут открылась дверь и в комнату вошел Фрэнк Селлерс.
— Привет, Фрэнк! — сказал я.
— Привет, Кроха! — ответил Селлерс. — Чем ты, черт возьми, занимаешься на этот раз?
— Стараюсь заработать на жизнь, — скромно промолвил я.
— Мог бы обойтись без убийства, — ехидно заметил он. Повернувшись к полицейскому, спросил: — Что здесь происходит?
— Только что поймали его на лжи, сержант, — ответил тот.
— Пустяки! — отмахнулся Селлерс. — Можно поймать его хоть дюжину раз, но все равно этот стервец выскользнет сухим из воды. А станешь зевать — свалит все на тебя.
— Всякий раз, как я сваливал что-то на тебя, — прервал я его, — у тебя на руках оказывалось именно то, что ты искал.
— Не будем вдаваться в подробности, — на этот раз оборвал меня Селлерс и кивнул в сторону полицейского. — Девицы здесь больше не нужны. Давай-ка минутку поговорим, введешь меня в курс. Потом вернемся и допросим этого малого.
Меня оставили одного.
Прошло добрых двадцать минут, прежде чем вернулся один Селлерс. Жуя слюнявый окурок погасшей сигары, он задумчиво поглядел на меня.
— Ты действительно творишь ужасные вещи, Лэм! — произнес он наконец.
— Ужасные вещи творят со мной, — парировал я.
— Ты видел то дорожное происшествие?
— Нет.
— Тогда почему говорил, что видел?
— Потому что тот малый, Бедфорд, заставлял меня дать показания.
— Как он тебя заставлял?
— Ну, во-первых, отдубасил.
— А во-вторых?
— Ну, он почему-то считал, что я побывал в Сан-Квентине, а я не стал его разубеждать.
— Почему?
— Хотел посмотреть, какой у него интерес в этом деле.
— Ладно, там есть еще один малый, которого зовут Крис Мэкстон. Партнер Картера Холгейта. Ты и ему заявил, что видел происшествие, и получил за это двести пятьдесят долларов.
— Верно.
— Зачем тебе это было нужно?
— Хотел узнать, почему за свидетельские показания дают двести пятьдесят зеленых и кто платит.
Селлерс сочувственно покачал головой:
— Удивляюсь тебе, Дональд. Ты — такой ушлый малый — вдруг берешь двести пятьдесят зеленых? Это же тянет на статью о мошенничестве.
— Но не тянет на статью об убийстве?
— Нет, не тянет, — согласился Селлерс. — Но есть и другие вещи.
— Какие, например?
— Например, незаконное вторжение в кабинет Холгейта, побег из окна к автомобилю, в багажник которого уже был втиснут труп Холгейта, и, наконец, дать деру.
