Задумываясь над тем, что же помогло ему выстоять в этом головокружительном вихре, не пасть духом, не взвыть от ужаса и отчаяния, он вновь и вновь приходил к одному и тому же парадоксальному выводу: островком относительного благоразумия и спокойствия в ревущем океане страстей была для него в эти дни миниатюрная, с тонкой девичьей талией, неправдоподобно красивая женщина, чьи огромные синие глаза вселяли в его душу уверенность и покой, а золотистая, словно цветок одуванчика, головка доверчиво склонялась на его грудь, создавая зыбкое ощущение семейного благополучия. Симмонс не верил в провидение, но если хоть на миг допустить, что оно действительно существует, - то провидением этим была для него Эльсинора.
Как бы то ни было, теперь все это осталось далеко позади, отсеченное дверью из толстой хромированной стали, которую, впустив их в кабину вместе с влажно поблескивающими после недавнего дождя чемоданами, услужливо захлопнул технический директор Смит.
Ребята из 'Сафари' на этот раз сработали четко. Вспыхнуло красное световое табло с надписью 'Внимание!' Высокий звенящий звук, стремительно меняя тональность, перешел в басовитое органное гудение, наступило мгновенное небытие, и секунду спустя на ошеломленных молодоженов обрушилась лавина света, звуков, незнакомых запахов. Телепортация совершилась.
Они стояли, держась за руки, в огромном сверкающем стеклом и никелем зале, изумленно тараща глаза на толпы непривычно одетых людей, снующих взад и вперед по проходам между бесконечными рядами кресел, на допотопные реактивные лайнеры-недомерки за огромными стеклянными стенами.
- Где мы? - почему-то шепотом спросила Эльсинора.
- Париж. Аэропорт 'Орли'. Двадцать четвертое апреля 1977 года, - как по шпаргалке отчеканил Симмонс. Встряхнул головой и неизвестно для чего добавил: - Воскресенье.
На их появление никто толком не обратил внимания: шарахнулась, испуганно взвизгнув, залилась истошным лаем чья-то ухоженная болонка, да старик-чистильщик что-то возмущенно пробормотал по адресу нахальных иностранцев, имеющих обыкновение сваливаться как снег на голову.
Подошел носильщик в форменной фуражке, вопросительно перевел взгляд с чемоданов на их владельцев. Симмонс отрицательно покачал головой и сам оттащил чемоданы в сторонку, к креслам.
- Подожди меня здесь. - Он помог Эльсиноре снять плащ и усадил ее в кресло. - Я скоро вернусь.
Она молча кивнула.
- Я постараюсь как можно быстрее.
- Я подожду, - устало ответила она. - Иди, милый.
Симмонс побродил по этажам аэровокзала, прислушиваясь к разговорам пассажиров и беззвучно шевеля губами. Потом решительно направился к выходу. У здания аэровокзала он остановил свободное такси, сел на заднее сиденье и, решительно бросив шоферу: 'В город!', развернул оставленную кем-то в машине газету.
Отгородившись от шофера шуршащим листом бумаги, Симмонс лихорадочно соображал, как ему быть дальше. Работая над времятроном и строя планы путешествий во времени, он, естественно, не мог предусмотреть всего, но уж что-что, а проблему первого контакта постарался продумать. Обложившись учебниками, он почерпнул из них основательные сведения по истории, экономике, культуре, этнографии интересующих его стран и веков, изучил французский, русский, тюркский языки. Но одно дело учить язык по словарям и фонетике, и совсем другое применить эти знания в конкретной жизненной ситуации. В этом он с ужасом убедился в первые же минуты пребывания в аэропорту 'Орли'. Люди вокруг него, надо полагать, были французами и, естественно, изъяснялись не на санскрите. Однако Симмонс с трудом улавливал в их речи знакомые слова и выражения и, только потолкавшись некоторое время среди пассажиров, отважился, наконец, совершить вылазку в город.
Шофер не оборачиваясь спросил его о чем-то. 'Спрашивает, куда ехать', - догадался Симмонс, но для полной уверенности переспросил:
- Простите?
- Куда вас везти, мсье?
- Монмартр.
Водитель кивнул и стал выруливать влево, выбираясь из потока автомобилей.
На Монмартре Симмонс велел таксисту остановиться возле ювелирного магазина и вышел, буркнув не допускающим возражений тоном:
- Подождите меня здесь.
Шофер выразительно мотнул головой в сторону знака, запрещающего стоянку, и сказал что-то, указывая рукой в направлении ближайшего переулка. Симмонс кивнул, хотя смысл сказанной шоферем фразы дошел до него не сразу.
В магазине, на его счастье, покупателей не оказалось.
- Доброе утро, мсье! - приветствовал Симмонса изза прилавка средних лет атлетически сложенный мужчина. - Чем могу быть полезен?
Симмонс привел в боевую готовность все свои познания во французском.
- Извините, я иностранец. Плохо владею языком.
- О, это не беда! - оживился француз. - Может быть, мсье говорит по-английски? Я немного понимаю.
У Симмонса отлегло от сердца. Этот язык был по крайней мере намного ближе к языку его столетия. И он сразу взял быка за рога.
- В общем, я хотел бы заложить часы.
- Мсье срочно понадобились деньги?
- Д-да... - ответил Симмонс, отстегивая браслет.
Ювелир тщательно оглядел часы и покачал головой.
- Это очень дорогая вещь, мсье. Платиновый корпус и браслет, штучная работа. Сколько вы хотите за них получить?
- Ну, скажем, полтораста франков. Наличными.
Ни слова не говоря, француз набросал расписку и выложил на прилавок деньги.
- Франки устроят, мсье?
- Вполне. Я приду за часами дня через два.
- О, мсье может не торопиться. До свидания. Приятного отдыха мсье. Как вам наши парижанки?
- Никак, - пожал плечами Симмонс и откланялся.
Заворачивая за угол, Симмонс увидел на противоположной стороне узенькой улочки знакомую цветочницу и едва удержался, чтобы не помахать ей рукой. Женщина пересекла улицу, держа в руках корзину с фиалками, и прошла мимо, скользнув по его лицу равнодушным взглядом.
Симмонс оторопело уставился ей вслед и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался. Какой же он болван! Цветочница просто не могла его узнать. Их встреча состоялась 25 апреля в понедельник, а теперь было воскресенье 24 апреля. Так что она еще только завтра встретит полоумного иностранца, который подарит ей золотое обручальное кольцо за один-единственный букетик фиалок!
Продолжая смеяться, он отыскал свое такси и отправился обратно в аэропорт.
Эльсинора спала сном праведницы, оставив чемоданы на произвол судьбы. При одной мысли о том, что времятрон мог исчезнуть, у Симмонса подкосились колени.
- Мсье?
Симмонс вздрогнул и обернулся. Перед ним возвышался рослый ажан.
- Эти чемоданы ваши, мсье?
- Мои, - голос Симмонса предательски дрогнул.
- Тогда потрудитесь разбудить мадам, мсье. Пока она спит, я приглядываю за вещами.
Симмонс мягко похлопал Эльсинору по плечу. Она капризно поморщилась, приоткрыла заспанные глаза и тотчас испуганно вскочила с кресла.
- Тысяча извинений, мадам, - как можно мягче произнес полицейский, прикладывая два пальца к козырьку кепи. - Я только хотел выяснить, знаете ли вы этого господина?
- Чего ему нужно от нас, Эрнст?
- Все в порядке. Интересуется, знакомы ли мы.
Эльсинора кивнула ажану. Тот снова козырнул и удалился монументальной походкой.
