Они все видели — сознание обожгло холодом. — Все слышали! И не такие они кретины, чтобы не понять, что к чему!
Иван стиснул зубы и толкнул дверь.
— Ну? — Руперт стоял спиной к нему, глядя в иллюминатор.
За стеклом в непроглядной тьме враждебно и холодно поблескивали звезды. — Довольны?
— Я идиот, — обреченно признался Иван. Руперт покосился через плечо, промолчал. — И что теперь будет?
Руперт пожал плечами.
— Что предпримут церберы?
— Церберы?
— Комманданте, Мефодий, вся эта братия.
— При чем тут церберы?
— Ни при чем, согласен, — нетерпеливо согласился Иван. — Но они все видели…
— Не перестаю вам удивляться, — буднично сообщил Руперт. — Зачем вам вообще бежать с «Надежды»?
— Ну, знаете ли! — задохнулся Иван. — Я вам уже говорил.
— Повторите, если не трудно.
— Не трудно! — Ивана трясло. — Не хочу быть подопытной крысой!
— И все?
— У меня там друзья.
— Друг, — уточнил Руперт.
— Ну друг. Может быть, я еще смогу ему помочь.
— Вот! — Руперт подошел вплотную, уставился Ивану в лицо скучающими глазами. — Это я понять могу. Четко и ясно. Вы выполняли программу, я вам помешал. Стремление вернуться и довести программу до конца, — естественно и закономерно.
Иван вытаращился на собеседника. В голове не было ни единой мысли.
— А то — «куда попал?», «зачем держат?», «подопытная крыса!..» Теологические дебаты с отцом Мефодием. Языковые экзерсисы с Миклошем. Ущемленное самолюбие. Амбиции. Угрозы. Пирушка в ресторане…
Руперт вздохнул и опять отвернулся к иллюминатору.
— Непостижимые вы существа, люди. Хаотическое нагромождение парадоксов и алогизмов. Кому понадобилось закладывать в вас столько взаимоисключающих программ? Зачем вам пятнадцать миллиардов мозговых клеток, если задействована только десятая их часть? — Он покачал головой и неумело забарабанил пальцами по стеклу. — Океан информации пришлось пропустить через себя, чтобы хоть в общих чертах понять логику вашего поведения. Логику! — Руперт опять вздохнул. — Полнейший алогизм!..
Иван сочувственно покивал.
— Вы непостижимы, — повторил Руперт.
— Я лично? — уточнил Иван.
— Все человечество.
— Ну-ну! — только и нашелся сказать Иван.
— Не согласны?
— Отчего же? Согласен. Кто-то из великих сказал: познать человека — значит познать Вселенную.
— Смеетесь? — Руперт сел в кресло и снизу вверх недоверчиво уставился на Ивана. — Кто именно?
— Декарт, по-моему.
— Мудрецов вам не занимать. — Руперт снова забарабанил пальцами, на этот раз по столику. — Каждый свое гнет. И каждый по-своему прав, заметьте. А в результате что? Басню про лебедя, рака и щуку помните?
— Конечно. — Дрожь прошла. Иван переступил с ноги на ногу и прокашлялся. — Конечно, помню.
— Вместо стройной системы вакханалия и неразбериха. И что поразительно, — все равно прогресс налицо!
— Прогресс, говорите? — Иван сел в кресло, подвинул к себе пепельницу. — В глобальном масштабе? Чепуха!
— Любопытно, — ворчливо буркнул Руперт.
— У нас в стране, согласен, прогресс. А вокруг? Ну хотя бы Германию взять. Фашизм целую нацию в средневековье отбросил. Всю Европу под ружье: иди воюй. Это прогресс, по-вашему?
— Вы упрощаете, Иван.
— Нисколько. Нам бы сейчас строить да строить, а мы сражаемся! И пока не сломаем хребет этому вашему упрощению, не будет на земле мира. И прогресса тоже.
«Вашему упрощению» прозвучало, пожалуй, слишком резко. Иван это почувствовал.
— Обиделись?
— Нет. — Бесстрастное лицо Руперта не выражало никаких эмоций. — Ваши рассуждения не лишены логики.
— И на том спасибо.
— Ну вот опять амбиции. Поймите вы, наконец: нерационально это.
— Можно подумать, у вас все рационально.
— Разумеется. У каждого своя программа. От и до. И никаких эмоций.
— По-вашему, это лучше?
— Не знаю. — Руперт задумался. — До недавних пор был уверен, что лучше.
— А теперь? — быстро спросил Иван.
— Теперь нет, — он взял со столика книгу, не глядя, перевернул несколько страниц. Опустил на колени. — Я довольно долго жил среди людей. Так было нужно. И я стал одним из вас. Снимал квартиру, ездил на работу, посещал театры, кино, ходил на стадион. Только друзьями не обзавелся. Не смог. Раздражало меня все, понимаете? Злило, вызывало протест. Едва выдержал. Думал, с ума сойду. А вернулся на экспресс и вдруг понял, не могу быть прежним. И никогда не смогу. Что-то переменилось во мне. По- другому на вещи смотреть стал. Прежде Программа была для меня всем. Целью и смыслом жизни. А тут… Теперь вы понимаете, почему я решил вам помочь?
Зарудный молчал. Зарудному было жаль Руперта. Хотелось верить каждому его слову. Он сознавал, что верить нельзя, и все равно верил. Достал папиросу, закурил, ломая спички.
Руперт скользнул по нему взглядом и, запрокинув голову, уставился в потолок.
— Дилемма — верить, не верить?
— Да.
— Не ломайте себе голову.
— Почему.
— Не обижайтесь. — Руперт говорил, продолжая глядеть в потолок, — вам этого все равно не понять. И не надо амбиций. Вы человек, я — биоробот. С вашей колокольни — механизм, машина, железка. Так?
— Не совсем.
— Совсем не так. — Руперт вздохнул. — Весь персонал «Надежды» составляют биороботы разного целевого назначения. А чем они отличаются от пассажиров экспресса?
— Согласен. — Иван затянулся и стряхнул пепел. — Они — ничем.
— Понимаю, — кивнул Руперт. — Хотите сказать, я отличаюсь.
— Да.
— Тут особый случай. Они рассчитаны для работы в экспрессе и только. Они — его часть.
— А вы нет?
— А я нет. Я автономен. Могу работать в экспрессе и вне экспресса. Могу вообще обойтись без него.
