отверстием для тарелки с едой и попыталась рассмотреть камеру Шуры. Просматривалась она плохо.
– Гад! Сволочь! Йуда! – раздавалось за моей спиной и сопровождалось то увесистыми тумаками, то звонкими пощечинами. Влад молча сносил не совсем заслуженную экзекуцию.
– Шура, – свистящим шепотом произнесла я, и огляделась, не появился ли какой-нибудь надсмотрщик. Никого.
– Шура! – уже громче крикнула я. – Бенедиктова! Да заткнитесь вы! – обернулась я к остальным заключенным. Тая перестала дубасить Влада и замерла, тяжело дыша. Влад сразу же ретировался на единственную в камере кровать и засел в самый дальний угол.
– Шура! – снова крикнула я. – Шура, ты меня слышишь?
– Слышу, – в дальней камере мелькнул рыжий всполох. – Вы кто?
– Твои друзья! И, так сказать, товарищи по несчастью!
– Мы знаем Тенгиза! – подскочила к решетке Тая. – Он твой жених, да?
– Прекрати, – я отпихнула ее к стене. – Ничего мы его не знаем, хватит врать! И не твое дело…
– Когда вы его видели? – голос Шуры прозвучал ужасающе громко, и я подумала, что сейчас сюда точно сбежится народ. – Он жив? Как папа? С ним все в порядке?
– Да! – ответила я и показала Тае кулак. – Все хорошо! Надо подумать, как отсюда выбраться! Ты, главное, успокойся и расскажи, как тут и что!
Из довольно путанного и бестолкового шуриного рассказа, я уяснила, что четыре раза приходит один и тот же мужик – три раза в день он приносит еду, а в четвертый раз, самый поздний, меняет ведро, заменяющее парашу. И больше она никого не видела, сюда ее привезли с завязанными глазами, так что она даже не знает, где находится.
– Мы в подвале издательского дома «Глаголь»! – не выдержала Тая, так долго молчать – это не для нее.
– Где? – Видать Шура так сильно изумилась, что из ее голоса мгновенно исчезли все истероидные ноты. – Мы в «Глаголе»?!
– Да, – удивилась я такой реакции, – а что?
– Год назад это пыльное издательство моему отцу принадлежало, а потом он его продал!
Я тихонько присвистнула. На месте Бенедиктова я б не догадалась искать дочь в бывшей собственности, тем более не предположила бы, что за сооружение размещается теперь в подвалах. А вот на месте Тенгиза…
– Шура! А Тенгиз знает, кому продали издательство?
– Не знаю… – Шура помедлила и добавила уверенно: – Не знаю!
– Понятно.
Я призадумалась. Тая, присела у стены на корточки и тоже напряженно думала.
– Тай, Сен, – подал жалобный голос Влад, – ну, простите меня, я же не знал! Я правда не знал! Если бы я знал…
– «Знал – не знал»! – передразнила Тая. – Теперь-то что?
– Предлагаю объявить перемирие в джунглях, – вздохнула я, – на время, так сказать, водопоя. Забудем все распри и направим свои духовные и физические силы на освобождение из плена.
– Ты проповедник? – хмыкнул Шурин голос.
– Да. Пожалуй, мне пора в монастырь сестер Августинок, – ноги устали, и я присела на край кровати, застеленной тонким казенным покрывалом.
Что это еще за Августинки? – заинтересовалась Тая.
Да так, слышала по телевизору… в другой жизни!
Страшно хотелось в туалет, но исполнить это в жестяное ведро на виду и на слуху, пусть даже друзей, было выше моих сил. Влад сполз с кровати и принялся тщательно исследовать глухую стену камеры.
– И что ты собираешься там найти, Монте Кристо фигов? – незамедлительно изрекла Тая. – Подземный ход на Сицилию?
– Почему на Сицилию? – Влад тщательно ощупывал стену.
– Так, к слову пришлось!
– Тая, прекрати его цеплять, – рассердилась я. – Не время, в самом деле.
– Ладно уж… – недовольно буркнула она отлепляясь от стены и присаживаясь на кровать.
– Эй, вы где? – крикнула Шура.
– Здесь, где же еще, – машинально ответила я. И тут меня одолела мысль. Я сорвалась с места, подбежала к решетке и буквально просунула голову меж прутьев.
– Шура! – заголосила я, чихая на возможность подслушивающих гадов. – Ты хорошо это здание знаешь?
– Достаточно!
– А что было или могло быть на месте этой тюряги?
Долгое молчание Шуры уже было почти обнадеживающим, но она выкрикнув:
– Понятия не имею! Я ж по подвалам не шаталась! – разрушила она мои надежды.
– А еду когда принести должны? – Тая брезгливо потрогала пальцем одеяло.
– Часов у меня нет! Время не засекала!
Насколько я помнила по фото в новостях, Шура выглядела такой милой девушкой, а по разговору – типичная богатая крыска. Я б на ее месте рада была бы до смерти, что судьба послала ей в соседнюю камеру дружески настроенных союзников, а она еще и огрызается.
Тем временем Влад, обследовав добрую часть камеры, присел в уголок на корточки, рядом с Таей он не рискнул приземлиться. Усевшись в углу, Влад облокотился о стену, и вдруг провалился куда-то внутрь. Посыпались куски штукатурки, еще чего-то… и тишина. Как тени бесплотные молча и бесшумно метнулись мы с Таей к нему, и, наступая на лежащего навзничь Влада, полезли в образовавшийся пролом. И лицом к лицу столкнулись с группой каких-то мужчин со странными приборами в руках.
– Там еще кто-нибудь есть? – не давая нам опомниться, спросил темноволосый дядька с какой-то плоской круглой пилой в руке.
– Шура, в другой камере, – отрапортовала присыпанная известкой голова Влада, – а наши все тут.
– Угу, – дядька посторонился, и бравы молодцы, в две секунды извлекли нашу компанию из провала. Я глянула вокруг, очевидно мы были в каком-то гараже, чья стенка была частью стены нашей тюрьмы. Пока мы хлопали глазами и чихали, плюясь известкой, мужички принялись деловито, слаженно и практически бесшумно пропиливать и проковыривать проломленную стену, расширяя дыру. Дверь гаражного бокса приоткрылась, и к нам заглянул молодой паренек в страшном тренировочном костюме.
– Гена, – быстро сказал дядька с пилой, – увози-ка этих поскорее.
– А откуда они… – паренек удивленно смотрел на нашу пыльную группу.
– От верблюда! – рявкнул дядька. – Увози!
– А куда? – парень был так растерян, мне его было так жалко…
– Туда!
И паренек сразу всё понял.
Глава девятнадцатая
Гена толкал нас вверх по лестнице, кажется, находились мы в какой-то подземной автостоянке, но осмотреться нам толком не дали. Паренек засунул нас на заднее сидение паршивенького москвичонка, сам прыгнул вперед, а водитель, даже не обернувшись в нашу сторону, спросил:
– Куда?
– На Академку, – ответил паренек, и в моей душе всколыхнулась робкая надежда на то, что едем мы к метро «Академическая», туда, где жила Тая. Машина тронулась, он обернулся к нам и доброжелательно спросил: – Курите, ребята?
– Да! – хором ответили все мы.
– Меня Геной зовут, – паренек протянул нам пачку «LM». – А, кто из вас, извините, Тая?
– Я! – незамедлительно вякнула я, дабы отвести беду от подруги, ведь взяла же она на себя роль жены Кишлакова. По недоразумению, конечно, но все же…
– Да я это, я, – отмахнулась от меня подруга и прикурила, – что там еще?
– Ой, как здорово с вами познакомиться, – обрадовался Гена, – нам Мария Степановна столько о вас
