статуи, а Влад, попивая мартини, с интересом за нами наблюдал. Вскрыв тайник, подруга запустила внутрь руку и вытащила пригоршню драгоценных буках, сверху сиял скорпион.
– Ох… ты! – изрек Влад и пролил себе на штаны мартини. – Вау!
Он схватил скорпиона и завертел в руках.
– Золото, что ли?
– Отдай, дурак!
Не успела Тая выхватить жука у Влада, как вдруг, бриллиантовая спина скорпиона подалась в сторону под пальцами Влада, и на ковровую дорожку посыпался какой-то желтоватый порошок.
– Ливасол! – крикнули мы с Таей одновременно, и подставили ладони под драгоценную струйку.
Собрав все до крупицы на чистый листок бумаги, мы перевели дух.
– Пожалуй… – начала Тая.
– Пожалуй, да, – кивнула я, – ты права, передадим формулу и порошок Бенедиктову. И не надо так на меня смотреть, Тая! Я же сказала: формулу и порошок!
– Да? – расцвела подруга, прижимая к себе пузана с золотом. – Я согласна.
– А вы уверены, что это все золотое? – сказал Влад, рассматривая жучка скарабея, – что-то не похоже… Чья-то коллекция, да?
– Еда готова, – Мария Степановна внесла поднос с дымящейся вкуснятиной.
– Что это? – сладострастно принюхалась я. – Пахнет так божественно.
– Картошка с обжаренной колбаской, – Марья Степановна поставила яство на стол. – Однажды мы со Стёшенькой были в Китае, зашли в ресторан, и нам предложили фирменное блюдо – суп из птичьих гнезд, звучало это так красиво, что мы заказали. А потом выяснилось, что это – слюна каких-то чаек… короче, не к столу будет сказано, ребятоньки. Так я и затребовала тогда что-нибудь получше, породнее, и принесли нам вот такую вот картошечку. Я в нее на всю жизнь и влюбилась. Ну? Что ж вы, ребятки, замерли? Стынет же вкуснятинка!
1999 г.
