— Конечно, — кивнул старлей, — дядька ещё третьего дня телеграмму прислал из Благовещенска… Я вас ещё вчера ждал.
— Так получилось
— Хорошо, что успели. Пуск на сегодня назначен.
— А вы в курсе, что нам от вас нужно.
Старлей кивнул утвердительно:
— Дядька написал, что вам нужно передать изделие пятнадцать сорок восемь три точка шестьсот тридцать девять тэ у.
— Буду гадок, — вдруг заявил голосом Березовского выпавший из поля общего внимания Артист.
Все обернулись. Там где стоял Путин, теперь стоял Березовский и зарисовывал в блокнот с натуры расположение огневых точек.
— Ах, ты гад! — подорвался Рягузов, вырвал блокнот и навёл на Березовского автомат.
— Не стреляй! — крикнул Виктор. — Там Путин.
— Где Путин? — не понял старлей и стал вертеть головой.
— В нём Путин, — показал Виктор на Березовского.
— В нём? — удивился старлей.
— В нём, — подтвердил Виктор. — В нём и Путин сидит, и Березовский… Такая вот сатанинская натура. В Березовского выстрелишь, в Путина попадёшь. Путину панегирик споёшь, а выйдет, что Березовскому. Такие дела.
— Дрянь какая-то, — ничего не понимал старлей. — Мутант что ли какой?
— Да ни какой не мутант, такой же, как все. Как у всех у него — инь да янь. Хаос и Порядок. Как у всех. Может только поярче у него эти свойства выражены. Поконтрастней. Артист всё-таки…
— Дело ясное, что дело тёмное, — произнёс старлей и задумался.
— Да не обращайте внимания, пусть дурачится, — посоветовал Виктор старлею. — Давайте лучше о деле. Когда вы нам это изделие передадите? Нам бы побыстрее.
— Только после пуска, — сказал старлей, всё ещё с подозрением косясь на Артиста. — Пуск в шестнадцать сорок семь… Ждите меня вон на том пригорочке. Но только не такой толпой. Спрячьте лишних в лесу.
— Хорошо, — согласился Виктор.
На том пока и расстались. Старлей, уходя, ещё долго оглядывался и мотал при этом головой, мол, ну надо же, — Путин и Березовский — близнецы-братья. Наверное, и к себе потом прислушиваться стал, — а ну как тоже оба они сидят внутри. Как у этого. У артиста.
А Виктор войско отвёл назад, в чащу. Перешли в режим ожидания. Артист сразу спать завалился, Мурка с Лётчиком по очереди на посту друг друга меняли, Дюк гонял энцефалитных белок, которых кроме него никто не видел, Йоо приставала к Виктору с глупыми вопросами, а Виктор от них отбивался:
— Пелевин, а чего нам от этого военного нужно?
— Забыла что ли, — Надёжный Повод.
— Это что?
— Не знаю.
— А он говорил про пуск… Про какой пуск он, Пелевин, говорил? А?
— Ну видела же ракету на стартовой площадке.
— Видела… А зачем нам пуск ракеты?
— Слушай, я откуда знаю? Если бы я во все организационные дела вникал, у меня бы давно башка набок съехала. Не наше это дело во все эти тайные механизмы въезжать. Есть специально обученные люди. Они планирую, организуют и обеспечивают Путешествие, а наше дело — пройти по маршруту и собрать все бонусы. Ещё вопросы будут?
— Пелевин, а что такое Хазарская Стрела?
— Стрела такая.
— А что с ней было не так?
— Загнута она в круг была. И полетела, когда её пустили, по кругу.
— Как бумеранг.
— Да, как бумеранг. Никто этого не ожидал… И тот человек, который её тогда в Жабу пустил погиб. Стрела ему в спину воткнулась. И наповал…
— Брат Бодрийара?
— Да, Кудияр… Я уже рассказывал?
— Угу. Слушай, а чего она так, Стрела-то эта?
— Да бог её знает… Вообще-то, я над этим долго тогда думал. Наверное Хазарская Стрела — это олицетворение самой Истории Её модель. А. История не может лететь по прямой, это нам с исходной точки кажется, что по прямой она летит… А она летит по кругу
— Всё время повторяясь?
— Никогда не повторяй чужих глупостей, подруга. Сказал один чудак по пьяни, а все как попки повторяют. Запомни, История ещё нигде и никогда не повторялась. Запомнила?
— Запомнила.
— Если что, можешь ссылаться на меня.
— Подожди, но ты же сам сейчас только сказал, что История летает по кругу, но тогда выходит, что она время от времени должна повторяться. Или я чего-то не понимаю?
— Я не сказал, что она летает по кругу, я сказал, что она летит по кругу. Это, согласись, разные вещи. История однажды вылетела из своего Начала и летит в свой Конец. А Конец там, где Начало. Видела картинку, где змея схватила себя за хвост?
— Видела.
— Это и есть История. Когда она сожрёт сама себя, в тот миг всё и закончится. А в нашу историю, История вмешиваться не стала. История никому не позволяет управлять собой. И любого, попытавшегося это сделать, убивает. Насмерть. Ясно?
— Ясно. Поняла, не дура. А Хорошая Мина?
— Что Хорошая Мина?
— Ты говорил, что ещё за Хорошей Миной ходили. Не смогли добыть?
— Смогли. С трудом, но добыли.
— И что? Она почему Жабу не разнесла.
— Видишь ли, как оказалось эпитет «хорошая» отражал не улучшенные тактико-технические характеристики Мины, а её моральные свойства.
— Не поняла.
— Мина была хорошей, она никогда не убивала. Не могла никого убить по этическим соображениям. Даже и этакую заведомую дрянь, каковой является Чёрная Жаба.
— Не пойму чего-то. Как это — мина и вдруг с моралью.
— Такая вот это была Мина.
— Какая?
— Такая… Знаешь, она даже и по виду странной была. Представь себе сферу, центр которой находиться на её поверхности. Можешь представить?
— Сфера, центр которой на поверхности? Are you kidding? Это же — Бог!
— Тсс! Не ори ты так. Артиста разбудишь.
— Но это же Бог? Да?
— Может быть, Бог. Но только тогда не Бог — Большой Взрыв, и не Бог Жертва Большого Взрыва, а Бог — Абсолютная Мораль, Возникшая После Большого Взрыва. Хорошая Мина — это не Отец, и не Сын, а как бы Святой Дух. Вот и не сработала она. Принесли её в Подвал, отошли на безопасное расстояние, и ни- че-го. Только светом на миг озарило всю тамошнюю фекальную мерзость…
— И всё?
— И всё.
— Пелевин, а скажи…
— И всё. Дай передохнуть. Тяжко мне стало от грустных воспоминаний. Давай не будем больше.
