Россия. История успеха. Перед потопом

«Казачья партия» была с этим несогласна: «Литовского и Свейского короля и их детей, за их многие неправды, и иных ни из которых земель людей на Московское государство не обирать и Маринки с сыном не хотеть». Назревала тупиковая ситуация. Когда прошел слух, что выборщики решают в пользу Карла Филиппа, это накалило обстановку в Москве. Дело в том, что в договоре об условиях избрания шведского принца русским царем (был заключен в Новгороде годом ранее) отсутствовала статья о его переходе в православие. Казалось странным и то, что принц до сих пор не прибыл на русскую границу. Правда, у него еще было время: Карл Филипп ожидался в Выборге до конца февраля.

Делались попытки отложить решение в связи с тем, что делегации некоторых важных городов, в том числе Казани и Нижнего Новгорода, и первый по рангу иерарх Русской церкви, казанский митрополит Ефрем, не успели прибыть на собор. Еще один выход из положения – тянуть жребий, чтобы сам Бог указал, кому занять престол, – собором поддержан не был. Как гласит Утвержденная грамота, участники собора совещались «по многие дни», «не обинуясь говорили… с великим шумом и плачем».

Единодушия в вопросе о кандидате на царство у участников Земского собора не было до самого конца[118]. На Михаиле Романове сошлись, видимо, только 7 февраля, да и то под давлением казаков и посадских. Хотя выборщики имели все полномочия, но с учетом важности вопроса они после предварительного избрания Михаила на царство объявили двухнедельный перерыв и «для болшого укрепления» срочно послали в свои города и уезды («опричь далних городов») доверенных лиц для подтверждения своего выбора. Окончательное избрание Михаила состоялось 21 февраля.

Уже цитировавшийся ироничный современник записывает: «Князь же Дмитрей Трубецкой, лицо у него ту с кручины почерне, и паде в недуг, и лежа три месяца, не выходя из двора своего».

До мая, т. е. вплоть до приезда Михаила в Москву из Костромы, собор оставался верховным органом государства, от его имени производились служебные назначения, давались земельные пожалования. Собор наблюдал за поступлениями в казну, ведал сыском «татев и разбойников», внешней политикой и обороной.

5. Избирательные кампании XVII века

Выборность соборов была для своего времени их самой замечательной чертой. Развитию выборного начала способствовало Смутное время, когда города взаимно «пересылались» грамотами и представителями и вопросы решались «сослався с городы». На этой основе и возник выборный «Совет всея Земли», особенно проявившийся на соборе 1613 г. Сложилась разработанная система выборов – с избирательными округами, институтом выборщиков, наказами избирателей. Избирательным округом считался каждый город со своим уездом. Выборы проходили в форме избирательных собраний. Выбирать имели право выборщики – полные налогоплательщики или люди, несшие службу. Составлялся протокол собрания, он именовался «выбор за руками»[119], который заверяли все участники, и по прибытии выборного в Москву он служил ему верительной грамотой, подтверждавшей его избрание на собор. Местные власти не имели права вмешиваться в выборы. Имущественного ценза для выборных не было, но, так как соборы могли длиться годами, а жалованье выборным хоть и полагалось, но было невелико (в 1648–1649 гг. по 14 руб.), неимущие отсеивались уже этим.

Все, происходящее на соборе, записывалось дьяками, а затем скреплялось печатями царя, патриарха и высших чинов, а низшие чины «заверяли» его крестным целованием; кроме того, соборный акт подписывали участники собора. Соборный приговор приводился исполнительной властью в действие, для чего на места рассылались нарочитые грамоты.

Собор имел компетенцию в вопросах кодификации права: Судебник 1550 г. и Уложение 1649 г. были не просто утверждены соборами, как может подумать кто-то, – соборы по многу месяцев занимались кодификационной работой.

Как появилось на свет Уложение 1649 г.? В рассказе о его происхождении история Земских соборов соединяется с историей Думы, вполне наглядно освещая русский XVII в. Появление этого кодекса было вызвано настойчивыми требованиями дворянства. Еще в челобитной 1637 г. дворяне ставили вопрос об упорядочении законодательства, но тогда правительство заволокитило дело. В первых числах июня 1648 г. дворяне и «дети боярские», собравшиеся в Коломенском по пути на Дон для несения сторожевой службы, воспользовались ситуацией Соляного бунта и совместно с верхушкой посада взяли в свои руки переговоры с царем. Они предъявили целый список своих сословных притязаний, потребовали удаления правительства Бориса Ивановича Морозова, а главное – созыва Земского собора для принятия нового Уложения и изменения – в его рамках – всей судебной системы. Петиция «блока дворян и купцов» (Л. В. Черепнин) содержала, среди прочего, прямые обвинения молодому царю в том, что он не борется с мздоимством и терпим к «разорителям»: «… и ты, великий же государь, долго же терпиш и щадиш, и милуеш, не хочеш своего царского суда и гневу пролити на них…» Царю ставится в вину то, что в государстве процветает «всяких приказных людей продажа [сегодня мы бы употребили иностранное слово «коррупция»] болшая, а все плачутся на государя, что государь-де за нас бедных и малородных и беспомощных не вступаетця …». Авторы петиции предлагают, чтобы «всяких чинов мирским людям… выбрать в суды меж себя праведных и расудительных великих людей, и ему государю будет покой ото всякия мирския докуки, ведати о своем царском венце». То есть предлагалось устранить царя от верховного суда[120]. Возможно, это был способ давления: ценой сохранения судебной прерогативы заставить царя уступить в чем-то другом. Патриарх Никон (в 1649 г. – еще митрополит в Новгороде) даже утверждал впоследствии: «Всем ведомо, что збор был не по воли – боязни ради и междоусобия от всех черных людей».

16 июля спешно созванный Земский собор создает временный Уложенный приказ из членов Думы – бояр Никиты Ивановича Одоевского (руководитель) и Семена Васильевича Прозоровского, окольничего Федора Федоровича Волконского, дьяков Гаврилы Леонтьева и Федора Грибоедова для подготовки Уложения.

Работать эти люди, прямо скажем, умели. Проект огромного, но внутренне со всем тщанием согласованного Уложения (в нем 25 глав, число статей в некоторых главах превышает 100, а в главе «О суде» 287 статей) они впятером – писцы и подручные не счет – составили за 11 недель: уже 3 октября 1648 г. началось чтение и утверждение готового текста. При всех чудесах современной оргтехники и информатики такую скорость в наши дни представить трудно, куда менее сложные документы готовятся большими коллективами несоизмеримо дольше.

Выборные на Уложенный собор съехались из 116 городов. Заседали две палаты, Л. В. Черепнин называет их Боярской и Дворянско-Посадской (в документах XVII в. эта палата, повторюсь, именуется Ответной). У бояр председательствовал царь, у выборных – князь Юрий Алексеевич Долгорукий. Собор длился почти полгода. Таким долгим он был потому, что проект Уложения утверждался постатейно и в него было внесено 80 новых статей на основе предложений, поданных выборными. Усилия оказались не напрасны – в большинстве случаев был найден компромисс, устроивший почти всех. Но все же не всех: по подсчетам историка А. Н. Зерцалова, Уложение подписали 315 участников собора, а около тридцати не подписали. Наиболее видной фигурой среди отказавшихся ставить подпись был популярный среди москвичей боярин Никита Иванович Романов, двоюродный дядя царя. Годы спустя, отражая эти оппозиционные мнения, патриарх Никон называл Уложение «беззаконной книгой».

Отпечатанное в течение 1649 г. дважды, по 1200 экземпляров в каждом тираже, что очень много для того времени, Уложение было доведено до самого глухого угла России. Не зря этот кодекс законов прослужил, с обновлениями, два века, до 1845 г. Достаточно сказать, что он действовал на протяжении всей жизни Пушкина.