Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель

в дамскую комнату. Но в ней, разумеется, уже никого не было – уборщица исчезла. Нина в большой задумчивости поднялась в зал, где как раз объявили первый танец. Пары приготовились к вальсу…

* * *

От Советского Информбюро

В течение 26 февраля 1942 года упорные продолжались бои с противником на всех направлениях. На ряде участков Западного фронта советские войска, сломив попытки немцев закрепиться на новых рубежах, значительно продвинулись вперед. Былоосвобождено несколько населенных пунктов, в том числе крупный железнодорожный узел Кириши. В ходе боев фашистам нанесен большой урон в технике и живой силе.

Н-ский авиаполк уничтожил 6 танков, 3 бронемашины, 180 автомашин с войсками и грузами, а также несколько полевых и зенитных орудий. Танковый батальон тов. Смирнова, действующий на одном из участков Волховского фронта, поджег 64 немецких танка.

Командиры и красноармейцы проявляют массовый героизм. Так, при освобождении деревни Кресты произошел такой случай. Укрывшиеся в одном из домов немцы вели огонь по нашим бойцам. Командир взвода конной разведки младший лейтенант Белов ворвался в здание и предложил фашистам сдаться. Пятеро солдат немедленно бросили оружие и подняли руки, но унтер-офицер и ефрейтор попытались оказать сопротивление. Тогда отважный командир ранил их очередью из автомата и вместе с добровольно сдавшимися взял в плен.

Продолжается сопротивление фашистам и в других странах. В феврале в разных районах Греции произошло восемь открытых выступлений против грабежа и насилия немецко-итальянских оккупантов. Также стало известно о кровавом столкновении близ Пирея между рабочими и итальянскими жандармами, во время которого было убито семь итальянских фашистов.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Москва

1 марта 1942 года

Старая площадь

Начальнику третьего отдела

комендатуры Москвы

полковнику Карлу Остерману

Господин полковник!

Сегодня, 28 февраля 1942 года, во время бала в Дворянском собрании, со мной на контакт вышла представительница московского подполья.

Женщина-агент, переодетая уборщицей, сообщила, что готова устроить свидание с моей дочерью Анастасией, оставшейся в Москве с бывшим мужем, Яном Петерсеном, сейчас – одним из руководителей подполья.

Я не видела Настю более шести лет – с тех пор, как выехала в Германию. Чтобы встретиться с ней, я должна завтра, 1 марта, в 10 часов утра, прийти одна, без прикрытия, на Тверской бульвар.

Предполагается, что Ян также встретится со мной, его интерес, разумеется, вызван тем, что я являюсь капитаном абвера. За общение с дочерью муж, скорее всего, потребует важную информацию. Исходя из этого, предлагаю:

-- Не отказываться от встречи, а, наоборот, проявить инициативу.

-- Прийти, как и требуют подпольщики, без сопровождения – иначе они заметят слежку и отменят свидание.

-- Использовать отношения с бывшим мужем для выяснения круга интересов подпольщиков. Из вопросов, задаваемых мне, станет понятно, какие акции они готовят.

-- Предоставить мне полную свободу действий. В том числе право пойти на временную перевербовку (очевидно, это и будет главной целью свидания).

-- Ограничить круг лиц, знающихся о нашей встрече. Я не исключаю, что из штаба Зеермана происходит утечка информации. Иначе откуда подпольщики узнали, что я буду на этом балу? Канал утечки следует как можно быстрее выявить и перекрыть, от этого зависит успех всей нашей дальнейшей операции.

Капитан Нина Рихтер.

Полковник Остерман, перечитав докладную записку, почувствовал воодушевление и даже потер руки: похоже, полоса неудач закончилась, начинается новая игра, в которой ему и его агенту отводится главная роль. Теперь он возьмет реванш за все поражения…

Конечно, Нина права – ей надо предоставить максимум свободы. Она опытный агент, хорошо зарекомендовавший себя во время предыдущих заданий. И даже провал ее последней миссии, если подумать, оказался успехом – удалось получить ценного агента внутри большевистского подполья и выйти непосредственно на его руководство. Нине, разумеется, можно доверять, хотя, с другой стороны, кто знает, как она поведет себя во время свидания с дочерью… Материнский инстинкт непредсказуем!

Остерман задумался: дело предстояло весьма рискованное, со многими неизвестными – двойная вербовка, связь с сопротивлением… Но, как известно, кто не рискует, то не пьет шампанского. Важно правильно все рассчитать, спланировать, предусмотреть, наметить контрмеры… Это для полковника была привычная и приятная работа, захотелось поскорее приступить к ней – даже зачесались от нетерпения руки.

Эти тупицы из управления решили, думал про себя Остерман, что он утратил хватку, потерял нюх, превратился в кабинетного работника, способного только просиживать штаны да пить кофе. Как бы не так! Есть еще порох в пороховнице!

'Черт, опять русская пословица, никак не избавлюсь от привычки думать по-русски', – с досадой заметил он. Но именно эта особенность – мыслить на чужом языке – не раз помогала ему.

Его более опытные коллеги постоянно жаловались на загадочную славянскую душу, которую невозможно понять. С русскими агентами то и дело возникали проблемы – то они охотно шли на контакт, сдавая всех и вся, то вдруг надолго замолкали. И тогда получить нужные сведения было практически невозможно… Не помогали даже методы устрашения, приходилось с большим с сожалением отдавать упрямцев в руки гестапо, и там их быстро ломали. Но после силовой обработки люди уже ни на что не были годны, и ценный материал пропадал впустую…

А он щелкал эти 'загадочные души' как орешки. Именно Остерман подобрал ключик к Нине Рихтер, только что прибывшей в Берлин из Советской России. Пришлось, конечно, сначала повозиться, избавить ее от устаревших запретов и ложных моральных понятий, но потом все пошло как по маслу. Нина стала прекрасным агентом, ее операции заканчивались неизменным успехом. Начальство оценило талант и старание русской агентессы и героические усилия ее куратора. За несколько лет Нина выросла от простого сотрудника до капитана, наградой же Остерману стал отдел. Полковничьи погоны при этом прилагались…

Главное – правильный подход и верный расчет, думал Карл Остерман, и тогда он провернет это дело. Его карьера снова пойдет вверх, адмирал Канарис заметит его, поощрит, и ради этого стоило рискнуть…

Полковник улыбнулся и потянулся за перьевой ручкой – следовало набросать приблизительный план этой рискованной, но чертовски перспективной операции.

2 марта 1942 года