В генеральском кабинете они были втроем: Зеленцов, Шмаков и сам Коротков. Уже час обсуждали то, что произошло на квартире Райх. Зеленцов успел переодеться и слегка замазать ссадины на лице. Но под правым глазом и на скуле расплывались страшные фиолетовые синяки. Кроме того, при каждом резком движении он хватался за бок – очевидно, были повреждены ребра.
– Думаю, это нам даже на руку, – сказал Шмаков. – Паркер остался в уверенности, что Петр продолжит сотрудничать с ним. Что дает нам неплохой шанс на дальнейшую игру.
– Я тоже так думаю, – проговорил Коротков. – По крайней мере, у нас есть задел на будущее. Но это уже без вас, товарищи, вы оба немедленно возвращаетесь в Москву. Гестапо подобралось к вам слишком близко, мы не можем больше рисковать. Сегодня же вылетаете, к вечеру будете в столице. Там все и расскажите, со всеми подробностями.
– Как вы думаете, Александр Михайлович, Мюллер нам поверит? – спросил Зеленцов.
– Должен поверить. Убитые гестаповцы и связанный Краух – достаточно сильные аргументы в пользу подлинности информации. Группенфюрер наверняка подумает, что мы устроили бойню только для того, чтобы не дать тебе проговориться. Пусть так и считает.
– Мюллеру теперь не позавидуешь – три трупа в квартире любовницы Гиммлера, – усмехнулся Шмаков.
– Они сегодня же приведут ее в порядок, – отозвался Коротков, – даже малейшего следа не останется: Мюллеру ссориться с Гертрудой ни к чему. Впрочем, Райх сделает вид, что ни о чем не догадывается. А Гиммлеру, разумеется, ничего не сообщат. А вот кому я действительно не позавидую, так это Крауху. С ним, впрочем, возможны два варианта: или наградят за успешное выполнение задания, или накажут за его провал. Все зависит от того, как оценят случившееся. Полагаю, скорее будет второе, чем первое, но это уже не наша забота. Спасибо, товарищи, за службу. Собирайте вещи, через два часа за вами заедет машина, отвезет на аэродром. Вечером будете в Москве…
Коротков пожал руки Шмакову и Зеленцову и проводил их до дверей. Ему предстояло составить отчет об операции для руководства. В Москве его очень ждали.
– Болван! – Мюллер кричал на Крауха. – Так бездарно все провалить!
Лицо группенфюрера налилось кровью, шея побагровела. Казалось, сейчас его хватит удар. Краух, стоящий напротив, наоборот, был бледен. На его голове красовалась повязка, прикрывавшая огромную шишку, оставленную капитаном Оуэном. Вилли старался держаться прямо, хотя это давалось ему нелегко – все еще кружилась голова.
Мюллер в очередной раз прошелся по кабинету и остановился напротив штурмбанфюрера. Его маленькие глазки буквально буравили Крауха.
– Вы уверены, что Зеленцов назвал точную дату?
– Да, господин группенфюрер, он выложил все. Мы уже собирались его кончать, когда появились эти двое. Кстати, вам так и не удалось выяснить, кто они?
– Нет, – с неудовольствием ответил Мюллер. – По документам – обычные граждане, никаких подозрений. На самом деле, думаю, хорошо замаскированные агенты, скорее всего английские. Но точно мы узнаем, когда поймаем. Хотя сделать это будет нелегко – они наверняка покинули Берлин и поменяли документы.
– Но зачем англичанам помогать русским? – недоуменно спросил Краух. – Ведь они, как я понял, рисковали своим прикрытием, причем очень хорошим…
– Значит, полковник для них очень важен. Это еще один вопрос, на который я хочу получить ответ.
– А что с самим Зеленцовым?
– По нашим сведениям, он уже вылетел в Москву. Вместе с вашим подопечным Шмаковым, между прочим.
– Выходит, русские не поверяли ему и отправили в Москву, чтобы допросить? Их посольство уже предъявило нам претензии?
– Нет, и в этом ваше счастье, Краух. Русские, видимо, решили не поднимать шум и разобраться во всем по-тихому. Мы тоже делаем вид, что ничего не случилось. На квартире Райх все убрали, трупы вывезли… Вас, – Мюллер еще раз взглянул на Крауха, – я временно отправляю в отпуск, а дальше видно будет. Если полученные сведения подтвердятся, получите награду, нет – отправитесь на фронт. Война все равно когда-нибудь начнется. Все, можете идти.
Краух развернулся и вышел в приемную. На душе у него было противно. Будущее представлялось ему в самом мрачном свете.
Граф Шуленбург ждал в приемной Гитлера. Генерал Кестринг оказался прав, хотя и не во всем – их действительно вызвали в Берлин, но долетели они вполне благополучно. Самолет приземлился точно по расписанию, на аэродроме их уже ждали. Кестринга сразу же повезли к Канарису, а Шуленбурга – в рейхсканцелярию.
И вот он уже час ждет вызова. Иногда к нему подходили офицеры (большей частью незнакомые) и интересовались московскими делами. Правда ли, что Сталин готовится к войне? Не видел ли господин посол новый русский танк, о котором ходит столько слухов? Шуленбург отвечал односложно, время от времени поглядывая на дверь кабинета.
Наконец она открылась и личный адъютант фюрера, лощеный и прилизанный штурмбанфюрер Гюнте, произнес долгожданное 'прошу'. Посол вздохнул поглубже и вошел в кабинет.
Гитлер сидел за большим письменным столом и читал какие-то бумаги. Шуленбург сразу узнал свой доклад, направленный несколько дней назад Риббентропу.
– Что это за чушь? – раздраженно спросил Гитлер, отбрасывая бумаги на край стола. – Вы, граф, советуете побыстрее подписать мирный договор с Россией, а между тем мне постоянно твердят, что Красная Армия готовится к нападению на Германию. Я знаю даже точную дату наступления – 15 июля. Что вы на это скажете?
– Не является ли это английской провокацией, чтобы столкнуть наши страны? – заметил Шуленбург. – Черчилль – большой интриган, он вполне может организовать нечто подобное…
– Сведения получены от верных агентов. Кроме того, подтверждение пришло и из самой Англии, от нашего человека в Форин офис. Вам этого довольно?
– Все же я уверен: русские не начнут войну первыми, – твердо произнес Шуленбург. – В Москву говорят о нашем плане 'Барбаросса', но, к счастью, Советы не воспринимают его всерьез. Кроме того, Россия еще не готова к войне.
– Да? А что это, по-вашему?
Гитлер показал на большую карту, висящую в кабинете. На ней были отмечены советские дивизии, размещенные вдоль польской границы. Танковые и стрелковые дивизии стояли так тесно, что почти сливались.
– Как вы думаете, – язвительно произнес фюрер, – для чего Сталин собрал у нас под боком такую армию? Может быть, для летних маневров?
Шуленбург молча смотрел на карту. Потом повернулся к Гитлеру и сказал:
– Нельзя начинать войну с русскими, это будет катастрофой для рейха и всего германского народа. Необходимо остановиться. Пошлите Риббентропа в Москву, добейтесь встречи со Сталиным, как это было на борту 'Тирпица'. Я уверен: к вашим словам прислушаются. Русские вполне разумные люди, им война тоже ни к чему. Я же, со своей стороны, готов приложить максимум усилий…
– Германия не вынашивает планов по нападению на Советский Союз, – официальным тоном произнес
