1906–1917 годах. Почтальоны большевистской партии, работавшие на этом географическом направлении, занимались контрабандой писем, нелегальной литературы и оружия между Скандинавией и Россией через Финляндию и Прибалтику. А также поиском средств, банковскими делами, финансированием большевиков и других подрывных революционных групп в России. Кроме всего, за границей они «отмывали» деньги, полученные посредством вооруженных нападений на банки в России, Прибалтике, Грузии и Финляндии. Почтальонами были как мужчины, так и женщины, среди прочих — Александра Коллонтай. Достаточно много о действиях преступников из Российской империи знали шведская и датская полиция, но часто полиция не могла их идентифицировать, потому как революционеры работали под псевдонимами и по подложным паспортам. Их всех огулом причисляли к «русским», потому что в практику большевиков (большинство которых НЕ были русскими) вошло присваивать себе исконно русские фамилии, дискредитируя тем самым целый народ.
Итак, Коллонтай — член РСДРП с 1906 г., профессиональная революционерка; читала лекции в одной из зарубежных партийных школ (в Болонье); разъезжала по странам и континентам с миссией объединения и «просвещения» всех международных сил большевизма, начиная с Англии, Дании, США и заканчивая Францией, Бельгией, Швейцарией и т. д. Агент В. И. Ленина. Участвовала в подготовке к проведению вооруженного восстания в Петрограде, нелегально поставляла в Россию оружие, листовки, газеты, вела активную подрывную деятельность среди русских солдат и матросов. Вошла в состав первого Советского правительства в качестве наркома социального обеспечения (тогда государственного призрения). В 1921–1922 гг. секретарь Международного женского пролетариата при Коминтерне. (Кто из читателей еще представляет часто упоминаемый в книге Коминтерн обычной общественной организацией, глубоко ошибается. Это — штаб мировой революции, самая разветвленная преступная организация, активно занимавшаяся подготовкой мировой революции как с помощью создания и засылки террористических групп на территорию других стран, так и с помощью насаждения подрывной идеологии марксизма-ленинизма в странах; имел самую мощную разведку в мире.)
Являла собой классический образчик советской женщины-большевички: дьявольски хитра, умна и развратна. В 1917 году выступала на многолюдных большевистских митингах, и, «упакованная» в кожаную мужскую тужурку, призывала к свободе, равенству, братству. Под стать себе переделывала всех советских женщин, распространяя в обществе обоснованные ею предпосылки для тотального разврата. «Сексуальное влечение — это обычная физиологическая потребность, такая же, как желание выпить стакан воды», — объявила немолодая партийка А. Коллонтай, проведя ночь с очередным комсомольцем. Эта теория «стакана воды», которой и начали руководствоваться члены общества, стала ширмой для пропаганды разнузданной безнравственности.
Наиболее ярко идеи Александры Коллонтай прозвучали в нашумевшей в те годы статье «Дорогу крылатому Эросу!» (напечатана в журнале «Молодая Гвардия» в 1923 году). Она писала: «Одного женщина любит «верхами души», с ним созвучны ее мысли, стремления, желания, к другому ее властно влечет сила телесного сродства. К одной женщине мужнина испытывает чувство бережливой нежности, заботливой жалости, в другой он находит поддержку и понимание лучших стремлений своего «я». Которой же из двух он должен отдать полноту Эроса? И почему он должен рвать свою душу, если полноту бытия даст только наличие и той и другой душевной скрепы?». И тем самым открыто пропагандировала свальный грех, «любовь втроем», — что веками отрицалось и Православной Церковью, и всем русским обществом. «Ты любишь по Коллонтай, или…?» — открыто спрашивали комсомольцы и коммунисты у намечаемых для сексуальной случки партнеров.
Взглянем еще раз на коммунистический Эрос от Коллонтай: «Исключительность в любви, как и «всепоглощение» любовью, не могут быть идеалом, определяющим отношения между полами с точки зрения пролетарской идеологии… Такое выделение «любящей пары» (в кавычках), моральная изоляция от коллектива, в котором интересы, задачи, стремления всех членов переплетены в густую сеть, станет не только излишним, но психологически неосуществимым.… чем крепче будет спаяно новое человечество прочными узами солидарности, чем выше будет его духовно-душевная связь на всех ступенях жизни, творчества, общения, тем меньше места останется для любви в современном смысле слова». Итак, никакой любви и «изоляции от коллектива»!
Одну из своих книг, составленную из слабо написанных, полухудожественных рассказов, она назвала претенциозно «Любовь пчел трудовых», прикрывая идеи половой распущенности и вседозволенности возвышенными излияниями о духовной свободе, о новой революционной морали. Ее почитатель Илья Эренбург тепло признавал за ней исключительную роль в воспитании молодежи; его слова: «Коллонтай обладала даром воспитывать, и много молодых людей, работавших под ее руководством, обязаны ей своим духовным развитием».
А. Коллонтай утверждала: «Сексуальная мораль, вырастающая из запросов рабочего класса, служит новым орудием социальной борьбы рабочего класса… Не в интересах класса «закреплять» за отдельным членом революционного класса самостоятельного его представителя, долженствующего прежде всего служить интересам класса, а не выделенной и обособленной семейной ячейке». И тем самым напрочь отрицала семью и таинство брака. Хотя она полагала, что всегда заботилась такими актуальными проблемами, как детство и материнство. Но в каком аспекте! В ее воспоминаниях под названием «Дипломатические дневники», вышедших в 2001-м, можно найти такие строки: «При осмотре выставки «Охрана материнства и младенчества» (Москва, 1928 год. — Авт.) меня задело, что там нет моего портрета. Если кто поработал над охраной материнства и младенчества в первые годы революции и до нее, так это я. Здесь мой портрет по праву был бы на месте».
Ну а что такое «идеальный брак», Коллонтай показала на примере своих взаимоотношений с противоположным полом. Женщина, чей возраст приближался к пятидесяти, сожительствовала, а после вступила в первый советский брак с Павлом Дыбенко, который был моложе ее на 17 лет, и внешне годился ей в сыновья; но при этом она заводила многочисленные интимные случки на стороне. С Павлом Ефимовичем Дыбенко — сыном крестьянина из села Люд-ков Новозыбковского уезда Черниговской губернии, имевшим три класса образования, а при новой власти ставшим председателем Центробалта, — Коллонтай познакомилась во время одного из своих посещений Кронштадта, где, как всегда, выступала с зажигательными революционными речами. Свадьбу большевистского комиссара Дыбенко и наркома госпризрения Коллонтай видные партийные и советские деятели сыграли по рангу, как победители: во дворце Кшесинской, пользуясь посудой с золотыми царскими и великокняжескими вензелями.
Оба супруга прославились половой распущенностью, сходились и расходились несколько раз; однако во все время сожительства и стареющая большевичка, и молодой матрос были «свободны от всяческих буржуазных предрассуд-gOB». Говорят, В. И. Ленин как-то даже высказался, что самым страшным наказанием для этих супругов будет обязать их в течение года хранить супружескую верность. Правда сама супруга, будучи, как говорят в простом народе, бл…витой, страшно ревновала своего молодого мужа. Во время одной из ссор Александра потребовала от муженька объяснений за частые походы «налево». Дыбенко отвечал ей с полной революционной прямолинейностью: «Когда в самом начале братишки обвинили меня в том, что их на бабу променял, я им ответил: «Разве это баба?! Это же Коллонтай!» Да, я подходил к тебе не как к женщине, а как к чему-то более высокому, более недоступному. Но ты все чаще становилась обыденной женщиной. Мне было странно видеть это. Мне просто хотелось уйти от тебя».
Не будь Александра Михайловна революционеркой, которой приписали выдающуюся роль в раскрепощении женщины, ее бы при других обстоятельствах назвали никчемной матерью, бросившей сына на произвол судьбы и обыкновенной шлюхой.
Ей вторила близкая подруга Ленина и других революционеров Инесса Арманд, которая активно выступала за отмену института брака и свободную любовь. «Даже мимолетная связь и страсть поэтичнее, чем поцелуи без любви пошлых и пошленьких супругов», — заверяла замужняя женщина, имевшая неоднократные мимолетные связи, после которых рожала детей
