Революция полов, или Тайная миссия Клары Цеткин

Первоначально паспортная система была введена только в Москве и Ленинграде (включая 100- километровую территорию вокруг них) и Харькове (включая 50 километров округи). Эти территории объявлялись режимными. До конца 1933 г. в разряд режимных были отнесены еще 24 города; конечно, список режимных зон расширялся. Но сельским жителям паспорта вообще не выдавались, если только они не проживали в режимной зоне или не работали в совхозах. Таким образом, большая часть населения страны осталась вообще без паспортов, и, значит, была лишена свободы передвижения. Чтобы получить полноценное гражданство, крестьянин спешил уйти в город работать на завод; однако и тут самостоятельность не допускалась, на вожделенный переезд могли рассчитывать только те, кто подпадал под так наз. организованный набор. Иногда, чтобы рассчитывать попасть в оргнабор, крестьяне перебирались из своей деревни в другую, расположенную ближе к крупным городам и большим стройкам. Однако эта лазейка была перекрыта в 1935 г., когда появился циркуляр, предписывающий местным органам власти брать под наблюдение и удалять из сельской местности всех, кто прибыл туда без паспорта. Так продолжалось еще много лет. И только в 1954-м, уже при любителе кукурузных початков Н. Хрущеве «в виде исключения» разрешили выдавать паспорта людям, живущим постоянно на селе, но работающим в городах. В 1958-м сельчане, отправляющиеся на сезонные работы, получили право на получение краткосрочного паспорта, который действовал на время заключения договора. И только в 1974 г.(!) наконец было принято постановление о введении паспорта нового образца, который получили все граждане Советского Союза, достигшие 16 лет.

Так с 1933 года крестьянство было вконец закабалено, превратившись в рабов, трудящихся за трудодни («палочки», «галочки» в отчетах, по итогам работы в конце определенного срока колхозникам-совхозникам выдавали небольшое денежное вознаграждение и натурпродукт, чаще в виде зерна). Так продолжалось долгие десятилетия.

Прочтем свидетельство, датированное 1953 годом.

«Город Москва, Кремль Руководителям партии и правительства тов. Маленкову Г. М., Хрущеву Н. С., Ворошилову К. Е.

От члена КПСС Кумылженского района Сталинградской области Лобова Ивана Евстафьевича, партбилет № 4548288.

17 апреля 1953 года.

Руководители нашей Коммунистической партии и Советского правительства всегда считали и нацеливали на то, что народу надо говорить правду — и ничего не следует скрывать от народа — в этом сила связи нашей партии и правительства с массами, это вполне правильно.

Но не является ли это только одной стороной дела — знают ли руководители нашей партии и правительства правду о том, что делается на местах — мне кажется, что далеко не все известно в Кремле о жизни колхозов, колхозников: Руководствуясь передовой статьей, помещенной в газете «Известия» № 84 от 9/IV-53 г. «Незыблемые права советских людей», где сказано, что гражданам СССР гарантируется свобода слова, что необходимо развивать широкую и безбоязненную критику снизу — я решил довести до Вашего сведения подлинную правду о следующем:

1. Условия жизни колхозников очень тяжелые, во многих колхозах колхозники годами на заработанные трудодни ничего не получали ни натурой, ни деньгами, и если за последние 2–3 года колхозникам стали выдавать от 1,5 до 3 кг хлеба на один трудодень, то деньгами многие колхозы ряд лет ничего не выдавали и не выдают сейчас.

Имея состав семьи 4–5 человек, колхозник при наличии в хозяйстве одной коровы, 2—3 овец, 15–20 сотых посева огородных культур — обязан в течение года уплатить государству:

а) Мясопоставку — 46 кг

б) Масла животного — 9 кг 200 гр.

в) Яиц — 100 штук

г) Шерсть — 1 кг 600 гр. с овцы

д) Сельхозналога 600–700 руб.

е) Займа 300–400 руб.

ж) Паевой взнос в потребительское общество до 250 руб. и т. д. и т. д.

И пока колхозное хозяйство погасит обязательные натуральные поставки, денежные платежи и др., то оно уже не в состоянии нормально питаться, обувать, одевать семью, не говоря уже о приобретении какой-то мебели или обстановки в свое жилье.

При этом следует заметить, что если колхозное хозяйство совершенно не имеет никакого скота — все равно по существующему закону обязано уплатить мясопоставку 46 кг, если нет в хозяйстве кур — обязано уплатить 100 яиц, если: в хозяйстве имеется корова, но она оказалась прохолостевшая, не телилась и поэтому не доится — все равно маслопоставку такое хозяйство обязано платить 9 кг 200 гр., всю эту продукцию такие хозяйства вынуждены покупать на рынке и сдавать государству, так как другого выхода нет, а наука наша еще не достигла того, чтобы люди при отсутствии кур научились нести куриные яйца, или на непосаженном месте выкапывать картофель.

За невыполнение обязательных поставок по решению народного суда производится изъятие последней коровы. Вот такой факт, в 1952 году у колхозника колхоза имени Кагановича Карснянского сельсовета Кумылженского района Макарова за несдачу мяса и молока — по материалам Уполминзага (уполномоченный Министерства заготовок. — Авт.) и решению народного суда изъята последняя корова и никакого скота в хозяйстве не осталось — сам колхозник Макаров больной туберкулезом, имеет жену и четырех детей школьного и дошкольного возраста, корову средь бела дня взяли со двора и увели, дети, схватившись за юбку матери, подняли плач: «Мама, что же мы теперь будем кушать?»

А что переживают колхозники, которые работают в животноводстве, при наличии большого падежа скота в период зимовки — на лиц, которые ухаживают за скотом, относится убыток, причиненный колхозу — и вот ни в чем не повинные люди становятся виновниками падежа скота и несут материальную ответственность, в силу этого никто не хочет идти работать на фермы.

Чтобы колхознику съездить на мельницу, привезти дров или фуража, отвезти больного в больницу и т. д. он должен не менее пяти раз сходить к председателю колхоза, к бригадиру и т. д., пока добьется подводы.

Болеть колхозник не имеет права, так как в колхозе рабочей силы мало, то надо только работать, если органы медицины дают колхознику справку об освобождении его от работы по состоянию здоровья, или о том, что он может выполнять только легкий физический труд — то такие справки представители партийных и советских органов зачастую не признают, хотя такие представители сами часто болеют.

А как выглядит деревня? Если бы кто-нибудь из правительства сумел побывать в деревне, да походить по хатам колхозников, увидел бы какая бедность, как плохо живут люди, увидел бы большое сходство нынешней деревни с потемкинской деревней.

Странно видеть современные деревни в некрасовских стихах, написанных около века тому назад.

Все перечисленные выше условия жизни колхозников привели к тому, что из колхозов очень много колхозников ушло и уходят и не только уходят, а просто убегают безо всяких там решений об отпуске (делается это по пословице «рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше»).

И куда же люди уходят, куда-нибудь в город, в райцентр и т. д., т. е. туда, где платят за труд.

Из колхозов нашего и других районов очень много людей ушло в ближайшие города Михайловка, Серафимович, а оттуда эти же вчерашние колхозники приходят по существу в свои же колхозы, нанимаются по договору и работают на строительстве животноводческих помещений, на скирдовании соломы, на уборке урожая и т. д., по договору получают деньги и живут неплохо, а оставшиеся в колхозе колхозники смотрят на это и намерены поступить также.

Уходят из колхозов не только беспартийные, но даже и коммунисты, например, в 1952 г. из колхоза им. «Сталина» попросился об отпуске коммунист Свиридов по мотивам того, что он в колхозе не в состоянии содержать свою семью, ему сказали, что из колхоза уходить нельзя — он говорит, что это похоже