Неважно, сколько времени Люк пробудет в поместье Браннигенов, и неважно, насколько она будет рассержена, но никогда, поклялась она, никогда она не выйдет из себя при нем!
Во всяком случае, в присутствии ребенка!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Эдмунда Максвелла не будет две недели. Он в отпуске. — Уитни поставила кружку в посудомоечную машину. — Это дает тебе время найти себе работу. Как только у тебя появится работа, сможешь уехать.
— Работу?
Услышав удивление в голосе Люка, она повернулась и холодно взглянула на него.
— Да, работу. Тебе объяснить, что это такое? Даже пляжным бездельникам приходится однажды повзрослеть!
— Вовсе не обязательно. — Он пожал плечами и откинулся на стуле. — Да и кто захочет меня нанять? Меня же из школы выгнали.
— На дальнем конце озера идет большое строительство, ты мог бы наняться разнорабочим. Ты для этого в достаточно хорошей форме. — Она отвела глаза от его широкой груди и сильных рук. — И я не думаю, что у тебя будут проблемы с трудоустройством.
— А автобус сюда ходит? — поинтересовался Люк и почесал затылок. — Раньше не ходил.
— Со временем ты сможешь купить подержанную машину.
— Ну тогда это палка о двух концах. Чтобы найти работу, мне нужна машина, но я не смогу купить машину, если у меня нет постоянной работы, за которую мне платят. И еще одна проблема…
Трой что‑то залопотал и выплюнул кусочек тоста.
— Как видишь, — сухо продолжил Люк, — его нельзя оставить без присмотра.
— Отдай его в ясли. Именно это люди в твоем положении и делают, чем же ты лучше?
Трой недовольно завозился на стульчике, переводя взгляд с Уитни на отца. Это напомнило девушке о ее клятве никогда не ссориться с Люком в присутствии ребенка. Она глубоко вздохнула.
— Мы продолжим этот разговор, когда он заснет.
Люк поднялся на ноги, крепко взял ее за руку и вывел в коридор, плотно закрыв за собой дверь.
— Разговаривать бесполезно, — натянуто сказал он. — Если ты думаешь, что я доверю сына посторонним, ты совсем ненормальная.
— Совершенно не обязательно оставлять его с посторонними. — Уитни с вызовом вздернула подбородок. — Имя Дикси Мэй тебе о чем‑нибудь говорит?
— Дикси?
— Рост около пяти футов, белокурые волосы взбиты вот досюда и вот такой бюст.
Он улыбнулся.
— А, теперь я вспоминаю. Дикси Мэй Бест. Она была…
— …одной из твоих многочисленных подружек.
— Дикс все еще здесь?
— Все еще здесь. И она владелица лучшего в Эмералде детского садика. Она пару раз неудачно выходила замуж, но очень любит детей.
— Она все такая же?.. — Он сделал в воздухе несколько округлых движений, словно рисуя пышные женские формы.
— Почему бы тебе самому не посмотреть и не убедиться?
— Пожалуй, я так и сделаю. Но я тебе сразу говорю, что не собираюсь отдавать Троя в ясли. Он останется со мной.
— Ну тогда у тебя связаны руки. Ты действительно…
— Пойдем прогуляемся, — прервал он ее.
— Прогуляемся? Я совершенно не хочу гулять! Я занята, мне еще много чего нужно сделать.
— Когда я вчера шел по дороге от шоссе, то обратил внимание на виноградники. Давай посмотрим их поближе. И, может, ты объяснишь, почему…
— Если ты хочешь поговорить о делах, лучше обратись к Эдмунду Максвеллу, когда он…
— Раньше виноградники Изумрудной долины были самыми доходными в округе Оканаган. А что теперь? Виноградники до сих пор полны «бако нуар», «верделэ» и «сэйв‑виллар» — сортов, которые высаживал отец шестнадцать лет назад и которые теперь совершенно не котируются на рынке. Черт побери, бабушка‑то уж должна была это знать! Она должна была…
— У твоей бабушки была полоса неудач как раз незадолго до ее травмы. Она наняла управляющего, но тот не оправдал надежд, и после этого у нее руки опустились…
— А тебя что, судьба виноградников не интересовала? В конце концов, именно благодаря деньгам Браннигенов ты здесь так неплохо устроилась!..
— Знаешь что, Люк! Когда я еще работала учительницей, то большая часть моей зарплаты шла на расходы по дому.
— …и именно на проценты от капитала Браннигенов ты сможешь жить в роскоши!
— Капитала Браннигенов больше не существует! Так мне вчера сказал Эдмунд Максвелл на прощание. Так что ты ничего не выиграешь, если и попытаешься мне помешать с продажей имения.
— Моя бабушка израсходовала капитал? Вы прожили капитал? Господи, я не верю!
Он был так взбешен, что Уитни невольно сжалась.
— Так что видишь: кроме продажи, выхода нет. Даже при желании я не смогла бы содержать поместье.
— Да‑да‑да…
Жалобный плач донесся из кухни.
— Надень куртку. — Сурово сжав губы, Люк взглянул на нее сверху вниз. — Я хочу посмотреть, что у нас еще есть. Но я тебе сразу могу сказать — о продаже забудь! Этого не произойдет.
Поместье Браннигенов располагалось на северном конце плато Нарамата. Виноградники были высажены на крутых склонах, спускающихся к Изумрудному озеру. Аккуратные ряды виноградных лоз напоминали ковер из тяжелого зеленого вельвета.
Уитни накинула парку поверх футболки и джинсов, и хотя Люк тепло одел малыша и нахлобучил ему на голову голубую панамку, сам он был без куртки.
Он нес сына в рюкзачке, и Уитни подумала, что его спине, во всяком случае, не холодно. Они спускались вниз по дороге, идущей через виноградник.
— Значит, говоришь, виноградниками ты не занималась, — не глядя на нее, сказал Люк.
— Не то чтобы меня это не интересовало, — спокойно возразила Уитни. — Просто я моментально сгораю на солнце, поэтому никогда не могла работать на воздухе…
— Ну да, ты всегда была книжным червем, — грубо прервал ее он. — Сидела, уткнувшись носом то в одну, то в другую книжку. Ты закончила школу в Пентиктоне?
— Я проучилась там год, потом Крессида отправила меня в пансион на острове Ванкувер. После окончания я поступила в УБК… И, прежде чем ты начнешь язвить, знай, что при этом я работала официанткой и платила за учебу сама.
— О, Университет Британской Колумбии! Значит, даже там ты сумела занять мое место.
— Твое место всегда было для тебя открыто, Люк, стоило тебе захотеть. — Она искоса взглянула на него и увидела, что Трой ухватил отца за выгоревшие от солнца волосы и с удовольствием дергает их.
— Ну а потом что? После УБК?
— Год я путешествовала по Европе. А когда вернулась домой, то получила место учительницы в школе Пентиктона.
— Когда же ты выйдешь снова на работу?
— Я не собираюсь возвращаться.
